Белокурая бестия против нацизма

 

к юбилейной дате Марлен Дитрих

 

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за октябрь 2021 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 22 минуты | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Вот как изобразил её в художественном произведении человек, хорошо, и даже очень хорошо её знавший:

«Это была она. Только она умела выйти так из машины, деловито и легко, и красиво, и в то же время так, будто она оказывала большую честь тротуару, ступив на него ногой. Вот уже много лет все женщины старались походить на неё, кое-кто даже не без успеха. Но стоило появиться ей – и становилось ясно, что это лишь жалкие подделки. Сейчас на ней была военная форма. Она улыбнулась швейцару, о чём-то его спросила, он ответил, сияя от удовольствия, и она прошла прямо в бар…». И дальше ещё:

«Она сняла пилотку и тряхнула рассыпавшимися волосами… и он увидел знакомый открытый лоб и знакомую колдовскую волнистость волос всё такого же цвета спелой пшеницы с серебристым отливом, и высокие скулы, и чуть запавшие щёки…

– Как я выгляжу?

– Сама знаешь». (Эрнест Хемингуэй, «Острова в океане»)

Конечно, она знала, как она выглядит, и знала, что это знают другие. Выглядеть как надо – неотъемлемая необходимость всякой кинозвезды. Но она не была «всякой», она была уникальной для того времени, она оставалась такой, когда её время, казалось бы, безвозвратно прошло, и она остаётся такой по сей день. Уникальность была и во внешности, и в уровне таланта, но, скорее всего, в личности, в её масштабе. Для кинозвезды он был нехарактерен. Вот поэтому-то женщины, которые старались походить на неё, оказывались, может быть, и не столь жалкими, как утверждал неравнодушный к ней Хемингуэй, но всё-таки подделками.

Можно навскидку назвать не менее полудюжины голливудских кинодив, как ушедших уже, так и здравствующих, явно позаимствовавших у неё образ статной, подтянутой, нордически холодноватой пышноволосой блондинки с магнетическими, широко распахнутыми голубыми глазами.

Кстати, эта белокурая бестия от природы была вовсе не белокура. С детских, с юношеских и даже с ранних молодых, уже артистических фотоснимков и кинокадров на нас смотрит плотненькая, почти полненькая, шатенка с мягкими округлыми чертами лица и слегка вздёрнутым носиком. Такой тип женщины был тогда в моде, и она по молодости этой моде тогда следовала. Но вскоре нашла для себя безошибочно свой, подходящий ей образ, и не выходила из него уже до самого конца.

Где-то можно прочесть, что этот ставший классическим образ придумал для неё голливудский режиссёр Джозеф Штернберг, снявший её в классическом же фильме «Марокко». Знавшие её в те годы друзья это решительно отрицают. Нет, говорят и пишут они, всё, что имеет отношение к ней, к её образу, она придумала и сделала сама, потому что была личностью, переделать которую не было под силу никакому режиссёру. Тем более что перед «Марокко» тот же Штернберг снял её в «Голубом ангеле», а там она явилась зрителю в образе всё ещё довольно-таки полненькой, игривой шатенки.

Но давайте по порядку.

 

 

*   *   *

 

Мария-Магдалена Дитрих родилась в семье армейского лейтенанта Отто Дитриха в Берлине 27 декабря 1901 года. Родилась в рождественские дни первого года нового века – в этом можно усмотреть нечто знаменательное, а при желании и мистическое. Берлин – столица Пруссии, следовательно, по рождению она не только немка, но и пруссачка, да к тому же из офицерской семьи. Безупречная родословная в глазах будущих идеологов германского национализма.

Тот факт, что по рождению она была стопроцентной, чистокровной немкой, впоследствии разными сторонами ставился ей как в заслугу, так и в упрёк. А одна из сторон ставила ей это вначале в заслугу, а затем в упрёк, и даже в вину. Этой стороной была нацистская Германия, точнее, режим, установившийся в ней с 1933 года.

Доподлинно известно, что сам Гитлер был поклонником её таланта, любил фильмы с её участием, хвалил её и сожалел, что такая эффектная фрау, подходящая по всем статьям к его режиму, не ценит ни его режима, ни его самого, живёт и работает не в фатерланде, а в еврейско-буржуазных Соединённых Штатах. Этой своей слабости к Дитрих фюрер не афишировал. А вот рейхсминистр Геббельс говорил о том вслух. Он не просто хвалил её, он ею восхищался. И, поскольку кино находилось в его ведении, неоднократно предпринимал попытки вернуть беглянку на родину, обещая ей все блага. И в первую очередь – статус главной кинозвезды великой Германии. Но вернёмся немного назад…

Берлинская киностудия UFA, где начинала свою карьеру Мария-Магдалена Дитрих, не особенно благоволила к ней. Несмотря на успех фильма «Голубой ангел» (1930 г.), продюсеры и режиссёры студии не видели в ней большого таланта и большой перспективы. Поэтому, получив предложение от Штернберга поехать в Голливуд и сняться там, она раздумывала недолго. В сентябре 1930 года отбыла через океан в США. К этому году она уже была замужем за одним из сотрудников UFA^[1] Рудольфом Зибером, и у них была дочь Мария. Ещё раньше она сократила своё длинное двойное имя, соединив его в одно; Марлен – производное от Марии и Магдалены. В официальных документах она именовалась «фрау Зибер», но все знали её только как Дитрих, и она оставила себе эту фамилию для общественной и сценической жизни.

Фильм «Марокко» был снят поразительно легко и быстро, и в конце всё того же счастливого для неё 1930 года вышел на экраны. Успех был полный. Здесь она уже подтянутая, стройная, и здесь она уже в том образе загадочной, своевольной, слегка порочной, но при этом честной, прямой и бесстрашной женщины, который стал её визитной карточкой на долгие полвека. Последовали другие фильмы, большей частью успешные, и как результат, безоговорочный статус звезды Голливуда. Гонорары, автомобили, вилла, журналисты – всё, как полагается.

 

 

*   *   *

 

А на её родине начинался большой фильм в тринадцати (по числу лет) сериях под названием «Тысячелетний рейх», с подзаголовком «Гитлер – наш рулевой». И вот здесь начинается самое главное в её жизни, как считают некоторые её биографы. Начинается следование по выбранному ею пути. Выбор был сделан без колебаний и долгих раздумий. Она хорошо знала свою страну и свой народ. Восхождение Гитлера к власти происходило на её глазах, когда она была уже достаточно взрослой, всё видела, слышала и делала из этого выводы. Поэтому на риторический клич фюрера и его присных «с кем вы, мастера культуры?» она немедленно ответила: «С кем угодно, только не с вами, и катитесь вы знаете куда!..» Буквально в таком тоне она несколько раз отвечала на примирительные в отношении неё призывы нацистов типа «вернись, мы всё простим».

Ошибочно было бы думать, что она не хотела в Германию потому, что ей было так сладко в Америке. Не всё и не всегда было у неё хорошо в Голливуде. Приливы успеха сменялись отливами неудач, не все фильмы приносили кассу, не все режиссёры жаждали снимать её после того, как разладились её отношения со Штернбергом. Кто-то завидовал ей и потому вёл под неё подкоп, кто-то считал её ненастоящей, случайной звездой, которая вот-вот закатится. И действительно, к 1937 году в её карьере обозначился застой. Впереди замаячила неопределённость и, возможно, безденежность. И при этом при всём она была иностранкой…

И вот, в этот непростой для Дитрих период нацисты предприняли очередную, последнюю, как оказалось потом, попытку перетянуть её на свою сторону. И на каком ведь уровне была эта попытка! Сам министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп лично обратился к ней с предложением о «сотрудничестве». Сотрудничество должно было заключаться в том, что она с семьёй возвращается в Германию, снимается там в немецких фильмах у немецких кинорежиссёров, а государство гарантирует ей все условия, в первую очередь материальные – не менее 200 тысяч рейхсмарок за участие в каждом фильме. Цифра огромная для того времени, в масштабе тогдашних цен.

Ответ был немедленным, решительным и вполне в духе Марлен: «Катитесь вы в … !».

И чтобы ни у кого больше не было сомнений насчёт её отношения к режиму, установившемуся на родине, и к людям на службе у этого режима, она в том же 1937 году подаёт прошение о предоставлении ей гражданства США. Это было сжигание последних мостов.

Сегодня нам, знающим, что было дальше, кто оказался плохим, кто хорошим, кто кого победил и на чьей стороне оказалась правда, легко принимать такую позицию как естественную. Но не всё было так просто в годы, предшествующие началу войны. Да и воевать США стали с Германией только через два(!) года после начала Второй Мировой. И вспомним, что не США объявили войну гитлеровской Германии, став против неё в один ряд с Англией, деголлиевской Францией и СССР, нет, это Германия объявила войну США в декабре 1941 года после нападения Японии на Пёрл-Харбор. А настроения в американском обществе были далеко не у всех антифашистские. Существовало сильное прогерманское и даже прогитлеровское лобби, и до декабря 1941 года оно имело заметное влияние на президента и конгресс.

Гражданкой США она стала в начале июня 1939 года, а через три месяца Германия начала Вторую мировую войну. Удивительно вовремя подоспело это новое гражданство, ведь теперь путь на родину ей был закрыт окончательно, а когда и чем закончится война, никто тогда знать не мог.

О настроениях в Америке того времени свидетельствует сам Голливуд. В фильме «Ключ» 1958 года, где речь идёт об американских и британских моряках в Атлантике, один герой звонит по телефону другому: «Только что сообщили, что Америка, наконец, вступила в войну!» – «Правда?.. А на чьей стороне?» – иронически уточняет собеседник, американский морской офицер. В другом, относительно недавнем, фильме «Чёрная орхидея» один из героев, он по сюжету является голливудским продюсером, говорит за беседой своему гостю: «Конечно, Гитлер слегка перегнул палку, но я думаю, мы ещё пожалеем, что в этой войне были не на его стороне». И много других подобных свидетельств можно найти в американском кино и литературе.

Но многие люди – как правило, это были незаурядные, творческие личности – поняли всё очень рано, а если не поняли, то почувствовали кожей, всей своей натурой. «Есть только одна политическая система, которая не может дать хороших писателей, и система эта фашизм. Потому что фашизм – это ложь, изрекаемая бандитами». Догадайтесь, кто это сказал во весь голос в 1937 году… Эрнест Хемингуэй, речь на Конгрессе американских писателей. Мужчины, которых любила Марлен Дитрих, неизменно были и её единомышленниками. Возможно, потому и были ею любимы.

 

 

*   *   *

 

Одним из таких её мужчин был Эрих Мария Ремарк. Соотечественник, земляк (пруссак, как и она), такой же творческий человек, ну и, что самое важное, единомышленник. Оба они твёрдо и бескомпромиссно отнеслись к тому, что произошло на их родине. Но ведь мало отнестись к чему-то тем или иным образом, главное, в чём у тебя это выразилось, поговорил ты об этом с друзьями, пожаловался маме, или же заявил во всеуслышание. Они – заявили. Каждый по-своему, но без обиняков и очень громко. А поскольку оба были мировыми знаменитостями, их декларативная позиция стала известна всем и сослужила свою службу, кого-то поддержала, укрепила его дух, кому-то раскрыла глаза, кого-то подтолкнула к борьбе против зла.

В том, что нацизм есть зло, не сомневались ни Хемингуэй, ни Чарли Чаплин, ни Ремарк, ни Марлен Дитрих, ни Лион Фейхтвангер, ни Бертольд Брехт. Но Чаплин был англичанином, Хемингуэй американцем, а Брехт и Фейхтвангер – евреями. Их анитифашизм был делом понятным. Но вот эти двое – чистокровные немцы, не обиженные судьбой, обласканные публикой и прессой, не нуждающиеся ни в чьей и ни в какой поддержке. Чего им не хватало?

Они отважились на то, на что не отважился тогда ни один другой немец. Они осудили и обвинили весь свой народ. Это было необычно, непривычно и не всем понятно.

 

 

Незыблемая советская идеологическая догма того времени гласила, что народ не может ошибаться, не может быть виновен и наказуем. Вся вина ложится на правящую страной политическую верхушку. Вот сам Гитлер, его партия и, конечно, конкретные исполнители преступлений, они да, могут быть и виновны, и должны быть наказаны. А народ – он жертва, он был обманут, подвергнут частично насилию, частично оболваниванию, он запуган, он загнан в свои жилища, и вынужден молчаливо терпеть беспредел. Именно так трактовалось общественным мнением происходящее в те годы в Германии.

Увы, это не так, с грустью констатировали Ремарк и Дитрих. Немецкий народ не был обманут нацистами, он сам обманул себя. Он не просто поверил лозунгам и обещаниям нацистов, он их одобрил, он охотно стал следовать им и работать на них. А лозунги эти были открытые и циничные: Германия только для немцев, инородцев долой, в первую очередь, конечно, евреев; несогласных в концлагеря, а упорствующим виселица; Германия перестаёт быть парламентской республикой, становится рейхом с фюрером во главе; окрестные страны должны подчиниться воле Германии и поделиться с нею своей территорией, а кто заартачится, тот почувствует на себе силу германского оружия; немец – высший тип и олицетворение белой, высшей, расы, все другие нации, не говоря уже о низших расах, должны служить ему… и т. д.

Всё это было громогласно сказано и написано чёрным по белому, и всё это пришлось большинству немцев по вкусу. Народ Германии пошёл за Гитлером без принуждения, по собственной воле, вот главная шокирующая многих мысль, высказанная Ремарком и Марлен Дитрих. Ремарк говорил об этом во многих своих публикациях, но убедительнее всего выразил эту мысль в романе «Тени в раю», где описывается жизнь в Америке во время войны беглецов из Германии, среди которых был и он сам.

Главный герой романа, под которым явно подразумевается сам автор, то и дело возвращается мыслями к своей стране и к происходящему в ней. Как это могло случиться? Откуда вдруг взялось и захватило немцев это преступное безумие? Откуда взялись те, кто стоит сегодня во главе новой, невиданной прежде Германии, кто завладел умами и душами культурного, казалось бы, народа? Эти люди – Гитлер, Гиммлер, Геббельс и вся их преступная шайка – они ведь не с Марса высадились, не на парашютах заброшены к нам какой-то враждебной державой в качестве диверсантов. Нет, они немцы, такие же немцы как я, как другие. В их биографиях нет ничего необычного. И они никого не обманывали, они прямо обещали немцам то, что происходит сегодня. И мы, немцы, это с радостью приняли. Правда, сейчас эта радость омрачена, Германия терпит на фронтах поражение за поражением (действие происходит в 1944 году), но никаких признаков разочарования в Гитлере не заметно. Там лозунги висят на каждом доме: «Фюрер – это Германия, Германия – это народ». И как вывод из этого лозунга: фюрер – это и есть народ. По-видимому, так оно и есть. Но тогда народу и отвечать за всё содеянное вместе со своим фюрером. Это будет справедливо, и так быть и должно…

 

 

*   *   *

 

Марлен Дитрих не писала ни романов, ни публицистических статей, ни эссе. Но она давала много интервью, в которых высказывала всё, что считала нужным, а после начала войны стала выступать по радио, участвовать в разных собраниях, митингах, форумах. Все её заявления, все её выступления содержали ту же мысль, что высказывал её друг-писатель: Гитлер преступник и негодяй, но народ Германии, который привёл его к власти, тоже несёт ответственность за происходящее.

Позже, когда в начале 1945 года Марлен ступит на очищенную от нацистов землю Германии, увидит руины разбомблённых союзниками городов и немногих оставшихся в живых измождённых, оголодавших жителей, она произнесёт самые жестокие слова в адрес своей родины:

«Да, немцам досталось от этой войны, они словно прошли через ад, но они это заслужили».

Эти слова её бывшие соотечественники будут потом припоминать ей до самой смерти и даже после неё.

До вступления США в войну с Германией (по «приглашению» Германии, напомним) Марлен Дитрих продолжала сниматься в голливудских фильмах, но с изменением обстановки полностью переключилась на общественно-политическую деятельность. Всё, что она могла делать, используя свою известность и свои связи, она делала. Она объездила всю страну, агитируя население за поддержку армии и флота, призывала подписываться на военный заём, и делала это намного эффективнее других агитаторов. Выяснилось, что она умела не только петь, танцевать и разыгрывать по сценарию роли, но и говорить без бумажки так, что тысячные толпы аплодировали ей и кричали: «Браво, Марлен, ура!».

Вскоре и этого ей показалось недостаточно. Её дочь Мария утверждала: «Она так ненавидела нацистов, что сама хотела воевать, и, если бы ей позволили, взяла бы в руки автомат и отправилась бы на фронт».

Автомата ей не дали, но на фронт она, к её радости, всё же отправилась. К 1943 году в армии была создана и успешно действовала Служба организации досуга войск, этакий аналог нашего Управления фронтовых концертных бригад. Дело это было вовсе не безопасное, и её отпускать не хотели, но она настояла. Там Марлен нашла себя и своё место в этой войне. В действующей армии США она прошла весь отрезок войны от начала 1943 года до мая 1945-го. Позже она утверждала, что этот отрезок был самым счастливым в её жизни, самым значительным и дорогим её сердцу.

 

 

*   *   *

 

Весной 1943 года она морем прибыла в Северную Африку, где объединённые франко-англо-американские войска добивали и выдавливали прочь экспедиционный корпус Эрвина Роммеля. Здесь и началась та её работа (или служба?) в составе действующей армии, подобрать определение которой будет непросто. Разумеется, она часто пела для солдат их любимые песни, но ещё чаще просто общалась с ними, разговаривала со сцены, вернее, с того, что заменяло в этот раз сцену – с кузова грузовика, с наспех сколоченного помоста, со штабеля ящиков, просто с какого-нибудь пригорка. С нею было несколько музыкантов-аккомпаниаторов и несколько коллег артистов, но звездой, конечно, была она, солдаты и офицеры собирались, чтобы видеть и слышать именно её.

Неизвестно почему, вскоре распространилось мнение, что приезд Марлен Дитрих – хороший знак для боевой обстановки, что если приехала она, значит, неприятель не будет бомбить и обстреливать. «Марлен приехала, и будет петь у нас? Ну, значит, сегодня будет тихо, значит, разведка что-то узнала про фрицев. Ведь её не послали бы туда, где опасно, правда же?» – говорили друг другу солдаты.

Военный люд боготворил её. Для них она была своя. Конечно, все они знали, что она знаменита, что снималась до войны в Голливуде, но здесь, на фронте, она была одной из них. С фотографий и хроникальных кинокадров тех лет смотрит на нас, улыбается, машет нам рукой, другой рукой обнимая какого-нибудь счастливца сержанта или капрала, Марлен в пилотке, в фуражке, в каске, в форменной рубашке, в мундире, в бушлате, то есть, в армейской одежде по обстановке или погоде. И всё это выглядело на ней совершенно естественно, всё ей, что называется, шло. А что могло бы не пойти Марлен, такое и представить трудно. «У неё фигура манекенщицы», – сказал один её поклонник, и это был не Ремарк, не Джон Уэйн и не Юл Бриннер, – это сказал Пьер Карден, который, согласимся, разбирался в манекенщицах и в их фигурах. В одном из её элегантных приталенных мундирчиков и встретил её, а потом запечатлел в романе её друг, поклонник и единомышленник Эрнест Хемингуэй.

На военную форму у неё было самое что ни на есть законное право – она имела офицерское звание капитана. Конечно, это было не вполне настоящее звание. Оно было присвоено ей и ещё нескольким артистам на случай плена. С той и с другой стороны к пленным офицерам относились гуманнее, нежели к рядовым. Будем помнить: для Марлен оказаться в немецком плену означало куда большую беду, чем для любого из её коллег.

 

 

 

*   *   *

 

Из Северной Африки она вслед за армией… хотя, нет, почему «вслед», вместе, только вместе с армией, в её составе, высадилась на Сицилии, затем после боёв – на материк в Италию, на её «сапожок», а там с долгими боями до самого Рима. В самих боях она, конечно же, участия не принимала.

В начале 1944 года она улетает в США, но ни в какой не в отпуск, не на отдых, ей было поручено подобрать состав артистов для новой программы. Уже весной Марлен с коллегами плывёт через океан в Европу с остановками: Гренландия, Исландия, Ирландия, Англия. Остановки были запланированные, рабочие, они везде давали концерты на базах союзных вооружённых сил, а базы эти были по всей Северной Атлантике, где разбойничали германские подводные лодки.

 

 

*   *   *

 

6 июня 1944 года. Легендарный день «Д». Долгожданная высадка союзных англо-американских войск в Нормандии. Марлен с первой волной, разумеется, не высаживалась, в этот день там весь берег был устлан телами погибших солдат и металлом сожжённой, покорёженной техники. Но уже был пятачок освобождённой от нацистов континентальной Европы, и пятачок этот с каждым днём расширялся. Вскоре он расширился настолько, что появилась возможность перебазировать из Англии вспомогательные службы, к каковым относилась и Служба организации досуга войск. Продолжилась работа Марлен в прифронтовой полосе действующей союзной армии.

К концу 1944 года практически вся Франция была очищена от немцев. Союзные войска, двигаясь с боями на восток, подошли к границе Германии. Теперь уже опасность нависла над самим рейхом. С востока к нему приближались советские войска, с запада – англо-американские. Вплотную к германской границе союзники подошли на северо-востоке Франции и в Бельгии, в Арденнах.

 

 

*   *   *

 

Арденны – малонаселённая гористо-лесистая местность на стыке Голландии, Бельгии, Германии и Люксембурга, в правом верхнем углу карты, если перед вами карта Франции. Здесь союзники замедлили своё продвижение и остановились для передышки, накопления сил и, заодно, празднования Рождества. Прибыла сюда и группа артистов из Службы досуга с Марлен Дитрих в их числе. Все приготовились комфортно и весело встретить праздник, отдохнуть и набраться бодрости в этой живописной сельской местности перед новым своим наступлением и новыми военным успехами.

И тут произошло то, что прошляпила союзная разведка и чего не ожидали ни английские, ни американские генералы. Именно здесь и именно в этот момент германская армия перешла в контрнаступление. Оно было хорошо продумано и тщательно подготовлено. Добиться победы в этой войне Гитлер уже не надеялся, но остановить союзников, предотвратить их вторжение на свою территорию у него шансы были.

16 декабря немцы ринулись вперёд тремя расходящимися танковыми колоннами. За танками следовали моторизованные части, пехота, артиллерия и всё прочее, что полагалось при крупномасштабном наступлении. Застигнутые врасплох союзники, большую часть которых здесь составляли американцы, беспорядочно отступали, гибли, тысячами сдавались в плен. Всю первую неделю это походило на катастрофу.

Немецкая разведка, в отличие от американской, работала грамотно. В числе прочих сведений у немцев были сведения о нахождении где-то здесь их знаменитой бывшей соотечественницы. Однофамилец Марлен генерал СС Зепп Дитрих, командовавший одним из передовых танковых корпусов, приказал разыскивать её, а при обнаружении схватить и доставить к нему... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

октябрь 2021 г.

 

 

 

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в октябре 2021 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: