Муха в паутине

 

 

 

«Муха-Муха-Лизавета…» Он дразнил. Она заводилась. Деланно сердилась, строила губки и… таяла. Кажется, именно этими нехитрыми припевками он и лишил её бдительности окончательно… Но, это потом. После. А сначала он называл её «моя Муха» и это было прикольно (подумаешь, ник), хотя (честно сказать) Лиза и чувствовала себя мухой. В паутине.

Всё начиналось весной в инете и никакой романтикой и не пахло. Шатания по «всемирной» давно превратились в часть быта. Вроде как болтаешься вечерком по аллейке, чтобы время убить; наткнёшься на что-нибудь интересненькое – поглядишь, почитаешь, поговоришь о том о сём, а надоест – уйдёшь по-английски, без объяснений. Ну, бывает, мыло кинешь, постукаешь в аське. Обычное. Пустое. Главное, чтобы было что убивать – в смысле время, но только не виснуть и не встречаться. Для взрослых девочек правило. Проверено.

Уже после дамских праздников (как раз закончили ролик, и Лиза выдохнула) озабоченная Ритка (чтоб её!) кинула ссылку – «мол, парень в твоём вкусе, не тупи…» и Лизавета попалась. Нет, и раньше было: на сайты знакомств хаживала, а в тоскливые времена даже регистрировалась и пыталась, но журавли в виртуальном небе не попадались – должно быть, они летали где-нибудь косяками южнее, но где Юг знали только системные администраторы. Но кто не рискует…

…Восьмое марта праздновали обычной компанией – девичник. Отдувался за весь сильный пол супруг Маргариты Стасик. Пиццу он пересушил, салаты купил не там, но зато десерт из мороженого с фруктами и взбитыми сливками пошёл на ура – уж девчонки (плюнув на калории) оторвались по полной. Стас звездился – подносил, наливал, шаркал ножкой, даже показывал фокусы с оливками и ушами, а когда перебрал, то так расхорохорился, что норовил сделать эротический массаж всем сразу – по-семейному, но дамы его уволили к сыну Вовке – спать. И началось:

– А твой?

– М-м-м…

– А хорошо бы…

– Э-э-э…

– А вот мне одна говорила, что можно знакомиться…

– Знаем-знаем…

Пошли истории о той, об этой… Договорились (с лёгкой руки компетентной Ритки) до того, что и в литературе сюжетов не густо (где-то семь-восемь), а вот люди и пишут, и кино делают, и бабки… само собой. Работает! И легко вывели закон больших чисел: чем больше город – меньше шансов найти половину; больше зарплата – меньше… больше лет – опять меньше и т. д. Выпили (уже с горя!) мартини без тоника. Дружно. Спьяну решили бороться с несправедливостью, используя технический прогресс – чем чёрт не шутит?! И полезли в инет постебаться над «неудачниками».

Несмотря на праздник народу в чатах оказалось много. Рита (проверив, спит ли благоверный) зарегистрировалась под ником «Муха» и началось… Кокетничали, острили, прикидывались малолетками, назначали свидания… Ох! Только до шведских семей и сайтов с иной ориентацией не дошли – или времени не хватило, или алкоголь быстро выветрился, но всё одно ржали «произволу» как… как лошади. В конце концов, разбрелись кто на диван, кто домой, а кто-то с ноутбуком в клозет, продолжать отношения… Вечер получился – вспоминали стёб не меньше недели.

«Парень в твоём вкусе» от Риты-Мухи пришёлся кстати – весна закапелила не на шутку, а одноразовый роман с очередным «утомлённым бытом», как и положено бракованному мячику, попрыгав пару месяцев, сдулся и канул в багажник «не случилось». Сначала Лизавета плевалась (пьяная идейка), потом чуть-чуть беспокоилась (дырка в рабочем графике – наконец, сдали ролик), потом, поддавшись на уговоры, пошла по ссылке и… обалдела. Вкус, конечно, у подруги был – «доктор Ваня» оказался мужчиной что надо. Подбородок волевой с ямочкой, взгляд ясный, причёска – лысина… И ростом вышел. И ва-а-аще… Ничего себе холостой хирург-офтальмолог. С Марса, наверное. Подстава.

Лиза так и сказала Ритке:

– Ты Гоголя читала? Во-во – опять «мёртвые души»…

Но пароль взяла. И кинула «приветик» с улыбочкой. И подписалась – Муха.

Цветочки начались сразу – доктор попросил телефон. Но студенческие вылазки на свидания с «духами» (так они звали «очаровашек» в рунете) научили Лизу быть бдительной. Ещё тот был опыт. А «доктор Ваня» и не настырничал, а запросто начал писать на мыло раз в день правильные письма, типа: «то-сё… как дела?» и заканчивать всякими красивостями про душу, которая сохнет в одиночестве, отчаявшись сказать кому-нибудь «про луну и небо…». Неплохо, но знаем – плавали. Сначала огрубевшая и самостоятельная Лизавета воспринимала излияния «ювелира глаза» как трёп и не брала в голову, но через неделю начала задавать вопросы и так осмелела, что сдуру попросила консультацию насчёт линз, потом… потом ещё и ещё… и так привыкла, что начала ждать конца. Радостно ждать. Так не бывает?! Не… не бывает.

И пошло. Девчонки и «крёстная мать Маргарита» следили за «процессом» активно и имели своё мнение. Особенно страсти накалились, когда Ванечка (доктор Ваня) написал чуть ли не повесть о большой и чистой любви, которая встречается в жизни раз или два (и не факт, что первый самый лучший) и делает земное существование осмысленным. Нет, он не писал про тёплый очаг, детишек, играющих на ковре, кошку и кого-то, кто запросто принесёт чаю. Он писал: «…понимаешь, Муха, так хочется не напрягаться, когда тебе плохо… и не рядиться в модные шмотки с лейблами, чтоб соответствовать; и не доказывать каждую минуту, что ты не верблюд, а быть самим собой… Понимаешь, собой всяким хотя бы для одного человека… всю жизнь…» И зацепил. Всех. Фрилансёр-Наталья как натура неисправимо поэтическая уверенно сказала, что «таких теперь нет, уж я-то знаю» или что-то вроде «по нему психушка плачет» и сильно задумалась – слоганов в этот день от неё не дождались. В третьем часу ночи она прислала Лизе смс-ку с просьбой срочно открыть мыло, где был стих о любви и просьба «познакомить с лириком». После подобной выходки (дет сад… а мы тут чем, вообще, занимаемся?) от души посмеявшись, «неуравновешенную поэтессу» на всякий случай отлучили. Но больше всего раздражала Лизу старшая сестра Вероника – арендатор, начальница и мать двоих детей по совместительству. Она сказала просто:

– Маньяк! С инфантильным уклоном… Резать! – и опять начала сватать Лизку за старого друга мужа Васи:

– Ну и что, что ниже плинтуса… Он будет носить тебя на руках… И у него два магазина, цех по выпечке тортов, лодочная база в… Ну-ну… Смотри, довыпендриваешься…

Вероника была ещё та фурия – она знала жизнь, мужчин и ей эти «самим-собой» были глубоко пофиг. Про неё можно было сказать, – она даже спит в колготках! И при этом отлично себя чувствует.

Лиза иногда думала о сестре как о тракторе или бронетранспортёре. Она подозревала, что Вася ей изменяет и жалела его – если уж до Вероники дойдёт, то она запросто раздавит мужа траками и тут же заменит другим «Васей», чтоб спать с ним в колготках и под собственным одеялом. Короче, «мнень» Вики в расчёт не принималась.

Главным же советчиком и экспертом «по любовям» (по дружбе и в силу сложившихся обстоятельств) оказалась Рита. Она чувствовала ответственность, и Лиза не могла себе позволить лишить подругу и себя, любимую, удовольствия переживать специфический роман сообща. Через подружку проходила практически вся корреспонденция, и она всегда так искренне восторгалась. Она говорила:

– Вот видишь, какой он хороший – он людям зрение возвращает, – Рита вздыхала, поднимала глаза к небу, как будто доктор Ваня был сам Господь Бог или (на худой конец) один из двенадцати апостолов.

– Он творит Чудо, Лизка… Он знает, где у человека Душа…

Послушать подругу, так Иван не раз видел эту неуловимую душу где-нибудь за радужной оболочкой, трогал её лазером и даже руками. Ритке – крупной, неловкой, но неисправимо доброй – очень хотелось видеть людей счастливыми. Всех людей вообще и Лизу в частности. И она с осторожностью сапёра выискивала мины, способные взорвать дремлющие под толщей обыденности чувства и от проверок и подсказок неизменно переходила к положительному влиянию самовнушения, заставляла Лизку визуализировать на ночь идеального Ванечку, думать только хорошее и при встречи всегда приглядывалась – будто проверяла – «Началось? Нет?». Ритка так активно старалась для подруги и так боялась, что ничего не получится, что страх передавался на уровне подсознания и достал – скоро при упоминании о белых халатах Лизу начинала бить далеко не виртуальная дрожь. Но кто не рискует… Ага.

За четыре недели романа в письмах и отношений в аське доктор Ванечка (увы!) не сделал ни одного прокола. Он писал те самые слова, которые нужны. Именно. Что-нибудь вроде: «Моя маленькая Мушка» или «сердце моё золотое», и она не испытывала неловкости от его медовых плетений, а благодарно улыбалась. Он сокрушался, что не сумел помочь трёхлетнему мальчику, близорукость которого прогрессирует, и не казался хвастливым или сентиментальным. Он… Она представляла, как он смотрит, обнимает и, сравнивая с окружающими её мужчинами, пыталась представить его реального. Кажется, она знала как он ходит, как поворачивает голову, чешет лысину. А тембр голоса? Почему-то казалось, что у «её Ваньки» баритон. Обязательно. И ещё – он стал таким родным – роднее некуда. Глупость, конечно. Но спустя месяц появилось странное ощущение – спокойное и приятное. Отметая всякие попытки встретиться или поговорить по телефону, Лиза придумала говорить себе «мой Ванечка» и млеть. Что скажешь? Дура. Нет – Муха. Ладно. С легкой руки Ивана картинка «Цокотуха» прилепилась на рабочии столы виртуальных любовников и казалась такой информативной (точно извращенцы… фетишисты насекомых и детской литературы!). Попала.

То-сё… Ты… Мы… Неожиданно быстро Лиза обнаружила в себе потребность выговариваться – вернее сказать выписываться. Её письма не тянули на какой-нибудь роман (куда ей), да и ласковые эпитеты она не сильно употребляла – стеснялась. Но как-то само собой получилось, что она стала рассказывать о делах, проблемах, отношениях… И, похоже, ему было интересно. Интересно, как она создавала с нуля свою «Креативку» (ещё тот бизнес); сколько платит за аренду, какой из компов пора обгрейтить, и, что оператор Игорь опять два дня калымил в «Монро», а потом запил… Её Ванечка знал всё: подыскивал подходящую рифму, подсказывал концепцию, даже убедительно растолковывал, по какой статье следует уволить охранника и кто кому должен при форс-мажорных обстоятельствах. Он такой умный – её парень. Лиза и подумать не могла, что от гула компьютера может запросто трепыхаться сердце, а от слова «микрохирургия» начинаешь виснуть и циклиться, и если бы она поминала Бога не от случая к случаю, а в ежедневных молитвах, то всесильному Microsoft-у уж там бы нашлось место. И не последнее. Ужас.

В апреле поползли слухи, что у Елизаветы поехала крыша, и народ вконец разболтался. Дисциплина и раньше оставляла желать лучшего (богема!), но перед майскими в офисе вовсю свирепствовал вирус. Влюбились все. Поголовно. Даже ворчливая уборщица Настя, совмещавшая работу в трёх фирмах, притащила из дома «для уюту» пальму и завела котёночка. Игорь, вдруг, бросил пить и засобирался с Наташкой на Алтай – сплавляться. Ася прикупила старенький «Форд», права и, громко презирая пешеходов, целыми днями обзванивала поклонников-автомобилистов. Девочки из бухгалтерии стали заходить чаще – «попить чаю» и иногда набирались смелости настолько, что заглядывали за перегородку к Лизе – поздороваться. Всеобщая весенняя эйфория сказалась на производительности, но заказов почему-то прибавилось и пришлось начать поиски «свежей крови». Она размещала вакансии на сайтах, читала резюме, проводила собеседования…

На майские Рита уехала с семьёй в Турцию – греть кости и названивала, справляться о погоде и планах насчёт «доктора Вани». А планов не было. К виртуальному роману Лиза попривыкла, притерпелась и вступать в новую фазу отношений не торопилась. Подруги подтрунивали, советовали, пугали и все дружно (кроме сестры Вероники) требовали шага. Ванечка же развивал отношения последовательно, и «любовники» сговорились завести ящик «для плюшек» типа сладких словечек и особенных комплиментов. Лиза упорно проверяла его «на паршивость», подкидывая провокационные штучки вроде секса по телефону или тестов «как распознать голубого», «раскусите маньяка» и всякие глупые штучки из женских журналов. Не купился. Прошёл. Писульки-записочки шли валом и скоро Ваня довольно убедительно «нюхал» её светлые волосы (Лиза срочно перекрасилась), восхищался «божественным цветом глаз» (она купила бирюзовые линзы) и писал рифмы про тонкую лодыжку (ей пришлось сесть на диету и заняться шейпингом). К вечеру она так уставала, что всё реже выходила в аську и обходилась писульками. А они были классные. Иван очаровывал Лизу теми самыми словами, которых ждёт любая женщина: говорил ей о том, что она для него «великая тайна»; что у неё «золотое сердце»; и, главное, – «…я никогда ничего подобного не чувствовал, а значит ты – единственная и прекрасней тебя нет…». Ещё он сделал тату на предплечье (Ха!) – обыкновенную муху и здорово гордился этим. Ещё… Засыпая, она не мудрила, а говорила себе банальное: «Ванечка», «моя цыпочка», «цветик-семицветик», «ромашка» или «я твоя Цокотуха»… Хотелось ласки (не виртуальной) и секса (нормального). С кем? Не с компом же. Точно. Да уж – она разрешила себе лишнее и попалась. Зависимость. И не то чтобы подобные «поглаживания» напоминали извращения, но, иногда, отворачиваясь от монитора, Лиза отчётливо слышала шум станка в… текстильном цехе как у Флобера. Кажется, так она представляла себе пошлость.

Шаг-шаг. Нужен шаг. Куда? Вопрос неслабый. Вариантов вырисовывалось два – наконец, встретиться или исчезнуть. Лизе почему-то больше нравился второй. Ну, был романчик – хоть такой, но всё-таки. Не задержавшийся и ни к чему не обязывающий. Книжный – одних комплиментов сколько. И если правда, что женщины любят ушами, то ей повезло – она любила во все глаза и ум (хотя, насчёт последнего уже начала сомневаться). Она так и написала ему – «красивый у нас роман. И врать не обязательно и откровенничать… тоже. Но если и сказал лишнее – не страшно. Здесь можно быть и не собой, а каким хочешь. Здорово? Удобно. А если знаешь, что никогда не встретишься, то беспокоиться вообще не о чем…» Пусть – решила Лиза. Будет, что вспомнить и рассказать детям.

Майские Лизавета проводила у Вероники – тихо, по-семейному. Как всегда объелась жирного и сладкого (был сёстрин коронный гусь с ананасами); наигралась с племянниками (ох, как маленького охота); бессовестно флиртовала с женатыми и не очень (последнее время она такая «фифа»). Друг мужа-Васи – у которого цех по выпечке – обрадовал трехкилограммовым тортом с розами, лебедями и надписью – «Майская Лиза!» (Чё к чему? И это креативщику?). Оборжали, конечно, но даже Вероника поняла, что у «владельца заводов, газет, пароходов» шансов ноль. Уже дома, натирая кремом подожжённую в солярии кожу, Лизавете вдруг стало так себя жалко, так жалко, что она взяла да и набрала забитый в мобильник номер Ванечки. А-а-а… Да пропади всё пропадом! Пусть.

Абонент оказался недоступен. И в аське не было. И писем. Лиза забеспокоилась – растерялась-испугалась. Недоступен. И через час. И через два. И под утро… Дела. Доктор Ванечка пропал. И этот вопрос всю ночь: «А как ты хотела?»