Круг

Напряженная дрожь тамтамов. Невнятные, зловещие выкрики туземцев, их однообразно-гипнотическая скачка у костра.... Алое пламя то выхватывает, то вновь погружает в тьму непонятной формы иероглиф, начертанный на прибрежном песке. Но запертые в сарае пленники боятся задумываться о его значении и не хотят знать, что сегодня полнолуние. Они затаили дыхание перед завораживающей неизвестностью, и мысленно прощаются с жизнью, не отдавая еще пока себе отчета в том, что как раз сейчас и переживают ее самый сочный, ни с чем не сравнимый миг.

Жадно приникли к щели в сарае. Глаза жаждут зафиксировать последние кадры жизни. Красивые, смертоносные кадры. Завтра на этот берег медленно и лениво вползет рассвет, но они уже не увидят его. Сколько осталось: час, два?

Ни звука. Все слова обитают за пределами этого последнего пристанища, этой убогой хижины. Вне ее они могли скрывать что угодно – здесь все тщетно. Мертвое молчание выдает предательский страх. И жажду действия – суетливого, заранее обреченного, последнего...

Вдруг что-то меняется... Звук тантамов затихает, и рядом будто бы появляется кто-то третий... Нет. Это ей только показалось – на самом деле ОН просто повернулся к ней, покинув свой наблюдательный пункт. Странно, что это чувствуется – ведь темнота кромешная. Еще более странно, что ОНА делает шаг в эту темноту – интуитивно, как будто подчиняясь какой-то чужой воле. Протягивает руку ... удивительно, как безошибочно ОНА определила направление его протянутой руки! Ладонь в ладонь, легкое притяжение – и ОНА подается к нему уже всем телом... Тантамы вновь начинают свою медитативную дробь – или это уже стучит в висках? Кто бы ни был этот незнакомец, у них теперь есть нечто общее – то, чего не отнимет никто...

Дальше – полубеспамятство, закрытые глаза – и извечный магический ритуал. Жадная фиксация ощущений – и при этом полная потеря контроля над тем, что их вызывает... Что это – предсмертная агония или праздник вхождения в иной мир?

Сон? Да, конечно сон – иначе как объяснить первозданность того, что, казалось бы, познанно досконально?

Сотня глаз следит за происходящим извне... Теперь это племя не вымрет – их бог умилостивлен и будет покровительствовать продолжению рода. Он получил обычную для этого времени жертву.

Рассвет застигает ее врасплох. Он безжалостен – как топор палача. Резкий, раздражающий свет в лицо. Чужое тело рядом... Отчего-то хочется, чтобы оно оказалось бездыханным. Отчего? Силится вспомнить. Не получается. Постепенно начинают восстанавливаться события последних суток... ОНА отстала от экспедиции, задержавшись в хижине вождя местного племени. Ее интересовало значение часто встречающегося в хижинах этого племени иероглифа – заключенной в круг фигурки человечка с воздетыми вверх руками. Через переводчика ОНА спросила об этом вождя – и пригубила из странной посуды наподобие греческого кубка жидкость, напоминающую парное молоко – но ало-красного цвета... Дальше – провал.

Стоп! Специалисты характеризовали это племя как вполне безобидное... Не может быть!

ОНА чувствует, как пробиваются робкие ростки догадки – и вдруг ловит себя на мысли, что в сарае подозрительно светло. Маленькие оконца "темницы" распахнуты настежь, но основной поток лучей исходит из противоположного конца сарая, оттуда, где призывно распахнута дверь... Бежать!

Прямо из открытой двери она ныряет на ослепительно солнечный пляж. И ничто не будит ее воспоминаний. Вокруг – ни души. Не веря своему счастью, ОНА опускается на уже теплеющий песок и задумывается ни о чем. Отчего-то желание скрыться пропадает, ОНА просто смотрит на море, чутко вслушивается в шум прибоя и чертит что-то на песке. Из состояния прострации ее выводит прикосновение к плечам – легкое, почти как бриз. ОНА вздрагивает, резко оборачивается – и видит ЕГО. Загадку, которую страшно отгадывать. Ей неловко – опускает глаза. Взгляд натыкается на бессознательно начертанное... Знакомый сюжет – человечек в круге, воздевший руки к небу.

Спешит поделиться с ним изумленным взглядом – но его глаза цепко схватились за что-то вдали... Она следует за ними – и примерно в двадцати метрах замечает точно такой же рисунок – только значительно крупнее. Вдруг мелькнувшее воспоминание приковывает их взгляды друг к другу.

В них – неизбежность скорого прощания.. Немой разговор длится не более секунды, но кажется, что сказано все.

ОН обреченно смотрит на то, как ОНА медленно удаляется, постепенно тая, превращаясь в маленькую точечку – и исчезает за линией горизонта, оставляя его в кругу.