Впечатления эпистолярного психоделика

Тяжёлые яркие лучи жаркого иерусалимского солнца со злобой били по слегка залапанному оконному стеклу и, преломляясь, тихо и нежно пучками ложились, нагревая, на низкий светлый деревянный столик с желтоватыми прожилками; ворсистый, персикового цвета ровный ковёр; небольшую кровать с незатейливыми белыми простынёй и одеялом и слегка бледное, хотя и смуглое, лицо безмятежно спавшего Шимона. Один особо упорный лучик, скользнув по его левой щеке, долго топтался на веке и наконец, найдя щёлку, щикотнул Шимона в глаз. Томно вздохнув и с хрустом поведя плечами, двадцатилетний парень долго потянулся, впрочем не изменяя своего лежачего положения, и полностью открыл глаза. Воспользовавшись этим, небесный наглец ещё сильнее ударил его уже по обоим зрачкам. Шимон моргнул. Находясь ещё в полудремной временной прострации, он улыбнулся. Поведя затёкшей со сна шеей, он оглядел свою небольшую комнатку и, лениво зевнув, привстал и поставил сразу обе ноги на прохладный пол. На ощупь вставляя их в тапочки, он посмотрел на часы: чёрные, какой то песочной фактуры циферки показывали около девяти, что, впрочем, сначала ничего ему не сказало. Шимон тихо простонал. Но работа сознания постепенно набирала обороты: «…около девяти, около девяти… Так ведь это же поздно! Бежать надо!» Он стал судорожно одеваться. Схватил из одиноко лежащей на полу картонной коробки недоеденный ошметок пиццы и, вставляя руки в лямки рюкзака, выбежал из квартиры. Через пять минут отходил автобус. Следующий – только через двадцать минут. Нужно успеть.

Шимон тяжело бежал по улице. Его мозг едва успевал воспринимать информацию, выцепляемую из мира его взглядом: вот идёт, отдуваясь и изнывая от жары, какая то старая женщина, видимо она ола хадаша и ещё не привыкла к нашему климату; вот новая синагога – здесь нужно завернуть направо; один камень в мостовой неаккуратно треснул – верхний осколок побольше нижнего…

Автобус уже стоял около остановки с открытыми створками дверей. В него ожесточённо карабкались люди. Усатый водитель невозмутимо смотрел на них через боковое зеркало, что, впрочем, было делом нелёгким, так как оно так и искрилось отражёнными лучами. Шимон почувствовал какой то толчок в правой ноге и через долю секунды упал. Ладони проскользили по мостовой, оставляя на ней часть своей кожи. Впрочем, остались только лёгкие ссадины со скромными капельками розовой крови. Встав прыжком, Шимон оглядел ноги – шнурки на правом кроссовке были развязаны и он слетел на бок – торопясь, он небрежно их завязал – и вот результат. Шимон инстинктивно подался вниз, чтобы его поправить и завязать шнурок. И тут, со странно долгим запозданием, в его мозгу высветилась синагога на углу. Он развязал шнурки на левом кроссовке и снял его. Затем надел правый, опять левый и начал завязывать чуть саднящими от падения пальцами шнурки – сперва левый, а уже потом правый – вроде как мицва. Подняв голову от пневматического шума закрываемых дверей, он увидел, что автобус отходит. Ругаясь, Шимон сел на остановочную скамейку и стал ждать следующего.

Подобно желто-коричневому гною, густо залил иерусалимские улицы прыснувший с неба жар. Дрожа расплавленным контральто двигателей, туда сюда проносились мимо Шимона разноцветные автомобили. Шимон судорожно сунул руку в карман – забыл кошелёк – даже машину не поймаешь. Двадцать минут рези в руках и коленках. Двадцать минут скучного окружения и осознания того, что безнадёжно опоздал на первый экзамен.

Но вот автобус подошёл. Простояв бесконечные полторы минуты, он всё-таки тронулся. Внутри, несмотря на кондиционер, было достаточно душно. Шимон смотрел в окно и считал убегавшие назад дома и редкие деревья. Внезапно автобус, сделав резкий толчок, остановился. Силясь посмотреть вперёд, Шимон заметил нескольких чем-то озабоченных полицейских. Видимо, часть дороги была оцеплена. Безусловно, там что-то произошло. «Автобус взорвали!» - крикнула некрасивым голосом какая-то женщина. «Господи, неужели это палестинцы опять взрыв устроили!?», «…наверное, какой-нибудь шахид…» - Шимон осознавал не все реплики, хотя усиленно пытался вникнуть в их смысл. Сейчас ему было ясно только одно – если бы он не исполнил мицву, попал бы он в тот автобус.