Время животных (Про Ивана из Афгана)

 

Купить в журнале за февраль 2019 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 2,5 часа | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

Вообще, эти пришлые охотники неожиданно оставили в душе Ивана неприятный осадок. И как он ни пытался отмахнуться от уже закопанных на опушке куч и искромсанного леса, ощущение острой неприязни к посетившим окрестности варварам ни в какую не хотело исчезать. Как будто они не общий лес загадили, а конкретно их с Машей участок. Просто взяли и от скуки оскорбили всех дачников, ехидно посмеялись над их укладом, над теми правилами, которых они многие годы старались придерживаться в этом краю цветочных ароматов, беспечных бабочек и привязанных к тенистым соснякам птиц. Ивану даже пришли на память афганские горы, в которых ни ему, ни многочисленным его товарищам даже в голову не могло прийти, чтобы где-либо в буковой рощице или ореховом подлеске, так сказать, по простоте душевной взять и… навалить куч, набросать банок, пакетов, сигаретных пачек. Даже если вдруг прихватывало живот, оправлялись бойцы с максимальной аккуратностью, прибирая и за себя, и за того парня. И эта усвоенная на войне, среди чужих, суровых гор привычка оставалась в каждом мужчине на всю остальную жизнь.

– Ладно, – сказал он Емельяну однажды за завтраком, – главное, чтобы вы с Мальвой вели себя прилично, и остальные, на вас глядя, не безобразничали, а пришлые, они пришлые и есть! Что с них взять, кроме анализов?

В это время он услышал зов Николая и выглянул из сенцев на улицу.

– Иван, я тут молоком трохи разжился! – сосед победно поднял над головой зелёную эмалированную дойницу. – Неси хоть банку трёхлитровую, мне столько в одиночку не одолеть!

И Иван достал из-под стола пустую банку, недавно помытую им с содой. Молоко было холодным, как он любил. Весело глядя, как он с удовольствием пьёт его большими глотками, Николай довольно улыбнулся и позвал вечером на рюмашку.

…Когда сосед разлил по последней стопке, Иван кратко поведал ему о минувшей охоте за ручьём и последовавшем за ней разгуле на берёзовой опушке. Выслушав это местами нервное, а местами печальное повествование, Николай предложил выпить за христианские добродетели.

– Ты это к чему, сосед? – не понял сути тоста Иван. – Ну, пили мы в горах за участие, за прощение, за терпение пили. Но за хамство и безнаказанность что-то не припомню. И за человеческую тупость не пили. А как раз с неё тут всё и начинается…

– Ты вот про терпение сказал. – Поднял гранёную «сотку» Николай. – Давай за терпение. Если хочешь, за осторожность, осмотрительность. Мой дед в детстве не раз мне говорил: «Помни, Колька! Семь раз, блин, отмерь! И ни хрена не режь!». И веришь ли, Коль, я только к сорока годам, набив понапрасну шишек и синяков по всему телу, услышал этот его наказ. Ведь можно и не резать, верно?

– Смириться, что ли? – встрепенулся Иван. – Дали по левой – подставляй правую?!

– На вот мочёное яблоко, – достал Николай благоухающий румяный фрукт из маленькой двухведёрной кадки. – Пей, закусывай, а я из погреба ещё банку перегона достану. Иначе, солдат, боюсь, не поймёшь ты меня, мирного русского хрусьянина.

Пока Николай спускался в погреб, Иван вдосталь напился капустно-яблочного рассолу и от полученного удовольствия почти полностью протрезвел.

– Ну, вот теперь можно и про этих стрелков, дьявол их возьми! – миротворчески проговорил вернувшийся с литровой банкой коричневого напитка Николай. – Я не про смирение и прощение. Просто, плетью обуха не перешибёшь. Маша, царствие ей небесное, рассказывала тебе об этих визитёрах? Они здесь, на моей памяти, уже лет тридцать охотятся. Сперва вели себя смирно, без нужды не сорили и даже не ночевали в лесу. Постреляют на болотах, а пьянствовать домой едут. Тут до города-то рукой подать! На кой им здесь зады студить? Да и бабы с ними раньше николи не ездили. С бабами удобней в цивильных условиях… особенно по весне, когда кругом талая вода да клещи. Но постепенно и Лес стал другим, и машины, и ружья, и охота, и бабы. А главное – Город! Понимаешь, Иван, раньше они тоже не из-за стыда или какой-то там воспитанности себя вполне прилично вели. Нет, конечно! Просто не пакостить было куда проще, выгодней, что ли: прибрал весь свой мусор в пакеты, довёз их до свалки, которая как раз по дороге – и все дела! Да и какой самый последний охотник станет гадить там, куда всего через сезон он вновь приедет, так сказать, получать удовольствие? А тут – сотни дач и село рядом, тоже, между прочим, с добытчиками, только не лохами городскими, а потомственными, а потому крутыми, я тебе скажу, мужиками. Тут один такой городской охотник-лошара, отставной генерал, между прочим, начал беспредельничать, братков с собой привозить. Так, однажды взял и пропал неподалёку. И даже пуговички от него не нашли, хоть и искали целой войсковой частью. Ну, прокуратура списала на болота, на медведей…

– На инопланетян? – в тон увлекшемуся повествованием соседу подсказал Иван.

– Как ни странно, и эту версию не сбрасывали. Но скоро за ним следом исчезли бракуши, которые чужие сети пытались щупать, мерёжи выдёргивали, перемёты, жерлицы с кружками. Так, вот их тоже… второй десяток лет ищут. А теперь таких охотников, а точнее хамов, которые сюда приезжают свою поганую душу отвести, стало большинство. По крайней мере, в пригородной, как ты выражаешься, зелёнке. И не только тех, кто с ружьями да бреднями сюда прутся, но и, например, городских грибников. Ты глянь внимательней хотя бы на ближний лес! По нему даже за опятами на колёсах, а то и на гусеницах отправляются, на разных там внедорожниках да круглоцыклах.

– Квадроциклах, Коль, – вновь сделал ремарку Иван.

– Ну, вот я и говорю, что эти «внедорожники» грибы уже не собирают, а заготовляют, то есть режут, как скотину. Едут скопом за несколько вёрст на место, превращая по ходу рощи в бурелом и хлам. И за ягодами так же. И за соком берёзовым, и за живицей, и за чагой, и за берёзовыми вениками, и за шишками. А минувшей зимой один полковник явился сюда за ёлками… на БТРе. Ёлок его гвардия спилила не больше дюжины, зато молочную лосиху завалили из крупнокалиберного пулемёта. Поэтому у этих, за которыми ты недавно прибирал, давно уже иная, как нас ещё в советские времена учили, ди-а-лек-ти-ка. Они таких категорий, как стыд и совесть, не имеют в обращении в принципе.

– А что ж у них тогда в обращении? – уже больше по инерции заинтересовался Иван.

– Формальности там разные… ну, чтоб хотя бы из пункта «А» по закону выйти. А как они в пункт «Б» доберутся, до этого никому и дела нет. На этом нынче вся наша жизнь стоит, от Кремля до самых до окраин. К примеру, охоту власти открыли? Открыли! Это тебе пункт «А». А дальше у них – билеты, лицензии, полные машины водяры, закуси, баб! Да, они уже и в Городе-то валят согласно корочкам, то есть где придётся, а тут – лес кругом, безлюдье, блин, птицы да звери, а у них – пятизарядные «Сайги» и патронташи в две опояски!

– Николай, вот ты говоришь, стыдиться не перед кем? Мол, все такие! – попытался возразить Иван. – А мы, дачники то есть? Это ведь, в сущности, не их, а наши леса! Ладно я, трубил по разным там памирам, а ты-то ведь уже больше тридцати лет тута?! Олигархи там на нефтяные трубы сесть успели, а вы, то есть мы, дачники…

– А ты, Иван, думаешь, что дачники не менялись? – подкладывая гостю жареных опят, зловещим шёпотом спрашивал Николай. – Этот дачный кооператив мы заводом строили. Лес валили, пни корчевали, сучья жгли, болота сушили, землю возили. Все – как одна семья! И дома – плюс-минус – все одинаковые строили. Ну, по сопоставимым затратам. Теплицы – из оконных рам, парники – из слег да проволоки, даже досок для заборов на собственной пилораме напилили. Но постепенно жизнь стала меняться. Старики, которые этот кооператив организовали, стали немощными и, как говорится, вышли в тираж. Их места заняли дети, внуки, а чаще и вообще чужие им люди… с «лёгкими» деньгами. Пошли особняки, баньки со ступеньками к речке, гаражи с террасами, мастерские с фрезами и прочим электрооборудованием, а вместо огурчиков-помидорчиков – всё больше гибридные деревья с плющами да разные там искусственные корты с плиточными бассейнами.

– Ну, что ж, жизнь не стоит на месте, – не то пытался возразить, не то просто размышлял Иван. – В сущности, мы и на войну ходили из-за неё, из-за достойной жизни.

– Да не блажи ты, солдат! – почти выкрикнул Николай. – Достойная жизнь – это, когда ты – никому не во вред. Ну, и другие тебе – тоже. Народ, как ты помнишь, на Руси всегда миром назывался. И вот ты, придя с войны, увидел мир вокруг себя? Дачники… они нынче тоже всё больше друг дружку через бруствер разглядывают. У тебя вон по Маше ещё слёзы не высохли. – Извини! – А кое-кто уже под твоих зверей копает…

– Не понял! – искренне удивился Иван. – А что под них копать? Кошки, собаки, поросёнок, пчёл вот присматриваю. Кое-кто вон и целых бурёнок держит. А на кордоне в сторону «железки» и пара лошадок пасётся. Так ведь от живности никому никакой докуки нету! Или я чего-то не знаю, Коля?

– На тебя тут уже и Карасику анонимки писали, и заявы в райотдел милиции, – полушёпотом и, словно пряча лицо от стыда, сообщил Николай своему озадаченному соседу. – Да, вишь, ничего у них пока не вышло, поскольку ты как раз гниду эту возле пруда вычислил и прищучил. Самой-то власти, вишь, уже никак: больно килу здоровую отрастила!

– А на что хоть жаловались то? – окончательно протрезвев, поинтересовался Иван.

– У нас найдут, если захотят! – убеждённо вскинул руки Николай. – Там что-то про твоё ранение, что, дескать, контуженный, больной на голову – вот и набрал бродячих животных, которые не дают спокойно жить… мирным садоводам, гнидам здешним то есть. Что кошечек-собачек твоих надо проверить на бешенство, а лучше, от греха, просто уничтожить. Вот такие у нас нынче в кооперативе дачники! Вот эти охотники, мать их… наезжают сюда каждую весну и каждую осень. И каждый их охотничий сезон здесь – это череда бесчинств. Кое к кому забирались в домики через выставленные окна, ночевали в них со своими фронтовыми подругами, по ходу ломали оборудование, мебель и воровали по мелочи. Про пальбу и лесные погромы я уж и не говорю. Но на них – ни одной официальной жалобы. Так… ворчанье и сплетни. А на твоих питомцев – вагон и маленькая тележка! Так что, «резать» пока не стоит, ибо имя им – Легион! Надо сперва разобраться – откуда надуло.

– Но ведь анонимки, по закону, рассматриваться не должны! – раздражённо хлопнул себя по коленям расстроенный Иван. – Этак каждому можно статей нашить, вплоть до реальных сроков!

– И шьют, Иван, – согласно кивнул, разливая напиток, Николай. – У нас уже и за нарушение сорок лет назад выделенных площадей штрафовали, и за разведение маков и конопли дела заводили, и за драки вязали, и принудиловки к сносу незаконно возведенных бань, а то и нужников втыкали, и ещё чёрт знает что…

– Мак, драка, незаконная прирезка земли – это, Николай, согласись, всё равно понять можно? – стал упрямо не соглашаться Иван. – А вот что этим анонимщикам сделали мои коты? И чем они вообще способны навредить русскому человеку?

– Абсолютно ничем! – повинно всплеснул руками Николай. – Я тебе больше скажу. Твои коты много лучше нас. Мы, сами того не замечая, берём с них пример. Не коты, так псы или лошадки. Моя мамка рассказывала… когда немцы в сорок первом подошли к их деревне – она тогда в Калининской области жила – то наши отступающие части всех колхозных лошадей без разбора мобилизовали для перевозки эвакуационных подвод и угнали куда-то далеко на Восток. Был среди них и Тобель, общий любимец, работящий и очень добрый мерин. Немцы стояли в их деревне около двух лет. А потом, когда их погнали на Запад, а в деревнях – о чём даже сегодня стараются не писать – уцелевший народишко стал пухнуть с голоду, откуда-то появился Тобель. Отощавший и ободранный, в чём душа держится. Но к своим вернулся. Сам! На всю деревню пахал и боронил огороды, возил дрова и сено, семена, навоз, выкопанную картошку и даже собранные на окраинах деревни снаряды и мины… До шестидесятых годов он исправно трудился в колхозе. Хоронили его всей деревней и плакали горше, чем по иному герою войны.

– Хорошо, Николай, я подумаю, – покладисто склонил голову Иван, – да и поговорить кое с кем, действительно, не помешает. Видно, рано я погоны снял, а война может считаться законченной только тогда, когда захоронен последний павший. А меня ещё и не убили…

– Типун тебе на язык, Ваня! – болезненно отмахнулся Николай, словно только что увидел дурной на пятницу сон.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за февраль 2019 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению февраля 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.