Юдифь и Олоферн

Старая легенда сквозь призму истории и психоанализа в 2-х актах

Действующие лица:
Юдифь.
Идель – служанка Юдифи.
Олоферн – главнокомандующий армии персов.
Вогаоз – советник персидского фараона Артакшатра III Оха.
Елиаким – первосвященник Ветилуи.
Аршад – начальник сторожевого отряда персов.
Куруш и Камбиз – солдаты-персы.
Рахиль – наложница Вогаоза.
Арсес – ординарец Олоферна.


Действие происходит в IV веке до н. э. в городе Ветилуя и его окрестностях.

Елиаким с Юдифью в её доме.
Елиаким (погладив Юдифь по щеке).
С решеньем не спеши сейчас уж,  утром
Ответ мне дашь. Обдумай всё,  молись.
Пораньше ляг,  чтоб выспаться. С рассветом
Из недр земных,  из тверди поднебесья
Зови Господни силы,  Иудифь,
Проси защиты,  милости,  спасенья
И вымоли Его благословенья,  
Чтоб с совестью в ладу и не страшась,
Собрав все силы,  духом укрепившись,
Священное убийство совершить
Во благо,  во спасение народа,
Которого Он сам же и избрал.
Юдифь.
Избрал,  чтоб вечно мучить нас нещадно?
Елиаким.
Пути Господни неисповедимы.
Мы прах пред Ним,  не нам Его судить.
Юдифь.
Но нам страдать от голода и жажды,
А как сдадите город,  – от насилья,
Побоев,  грабежа и смертных мук.
А мне – от униженья и позора,
Коль всё же я пойду в персидский стан.
А выйдет дело,  страшно и подумать,
Что сделают язычники со мной!
Елиаким.
Молиться буду,  чтобы не оставил
Тебя Всевышний,  вёл,  берёг,  хранил.
Молиться накажу и горожанам!
Юдифь.
Сдаётся мне,  Он нас давно оставил
И проклял с отвращеньем и презреньем,
Обрёк на истребленье,  ад...
Елиаким (грозя пальцем).  Не сме-ей
Кощунственным сомненьям поддаваться.
Разгневаешь Его,  так просто раем
День нынешний вспомянется тебе!
Юдифь.
Вспомянется,  как нынче с первым солнцем
Асы вдова,  очнувшись ото сна
И тёплый трупик дочки обнаружив,
От жажды,  истощения умершей,
Без слёз,   истерик,  с чувством облегченья
Разделала его,  как козью тушку,
Чтоб было чем живых детей кормить?
И это – рай?!
Елиаким.     Чудовищный поступок,
Но всё же единичный он ...
Юдифь.                               Пока.
Что дальше будет?..
Елиаким.                  Я распорядился
Всем семьям в столь тяжёлом положенье
Давать священный хлеб,  вино и масло,
Что в жертву Яхве люди наносили.
Юдифь.
Забрать у Бога жертвенные хлебы?
Да это – смертный приговор!..
Елиаким.                                  Ну-у – ничего,
И сам Давид едал – и цел остался,
И царство,  и народ свой отстоял.
Юдифь.
Господь благоволит царям,  наверно.
Елиаким.
Ко всем благоволит,  кто свято верит
В могущество Его и справедливость,
Кто чист душой и праведно живёт,
И чтит законы Божьи и отцов.
Юдифь.
Ответь,  святейший,  собственную внучку,
Была б она красива и юна,
Отправил бы с кровавым порученьем
К врагу на поругание и смерть?
Елиаким.
Господь свидетель,  собственную внучку,
Имей она хоть долю красоты
И силы магнетической твоей,
Клянусь,  мне во сто крат  бы было легче
Послать на смерть,  грех умысла нести.
Юдифь.
Прости меня,  святейший,  червь сомненья
Закрался в мысли,  точит изнутри
И гадит страхом.
Елиаким.              Всё я понимаю
И сам,  поверь,  терзаюсь,  трепещу
От ужаса при мысли,  что,  быть может,
Погибнешь понапрасну. Этот грех
Вовек не искупить,  не замолить мне!
Юдифь.
Пять дней осталось веку твоему.
Елиаким.
Пошлёт Господь дождя,  мы не сдадимся!..
Юдифь.
Пять дней по пять продержимся тогда
На собранной воде,  священных хлéбах,
Собаках,  кошках,  финиках,  мышах.
А что потом?
Елиаким (помолчав). Безумный ужас... Ад.          
Юдифь.
Опять на крýги адовы вернулись.
Елиаким.
Куда ни кинь,  повсюду адский клин...
Юдифь.
Ступай,  старик,  домой и не терзайся.
Душа моя металась,  будто странник,
Застигнутый врасплох песчаной бурей,
Как зычный барабан,  ты дал сигнал,
Куда идти,  надежду на спасенье.
Должно быть,  сам Господь тебя послал,
Вняв всем моим призывам и мольбам
О помощи,  защите,  вразумленье.
Давай свой яд.
Елиаким.        Ты-ы... всё-таки,  решилась?!
Юдифь.
Как странно,  что ты этим поражён.
Елиаким.        
Эх,  девочка,  величие души
И дьявола способно поразить,
А я... я... потрясён... восторг священный
Меня переполняет,  Иудифь!  (Опускается перед ней на колени.)
Я кланяюсь тебе за Ветилую.  (Кланяется.)
За всех,  кто жив ещё!  (Снова кланяется.)
Юдифь (бросается к нему). Елиаким,
Встань ради бога! Я благодарить
Должна тебя коленопреклонённо
За то,  что выбрал,  честь мне оказал!  (Помогает ему подняться.)
Елиаким.
В тебя я верил,  знал,  что ты не сможешь,
Застыв в оцепененье,  смерти ждать,
Смиренно созерцая,  как вокруг
Она под корень косит всё живое.
Пусть даже не удастся дерзкий план,
Знай,  девочка,  что имя Иудифь,
Едва лишь завтра выйдешь за ворота,
В роды родов молвою понесётся,
Как... символ героизма и отваги.
Храни тебя Господь,  душа моя.  (Целует её в макушку.)
Всем миром за тебя молиться будем.
Юдифь (поцеловав ему руку).
Святейший,  никому не говори,
Пожалуйста,  до срока ничего,
До полной,  окончательной развязки,
Спасительной,  смертельной – Бог лишь знает,
Твоих молитв с меня довольно будет.
Елиаким (надевает на шею Юдифи амулет с ядом).
Рук кровью не придётся обагрять.
Коварная начинка амулета
Без хруста рёбер,  жутких ран и язв
Сразит в момент великого злодея,
Чью гибель жаждет страстно Иудея.
Да что там Иудея,  все народы,
Что пёс персидский злобный покорил!..
А станет уж самой невмоготу,
Избави бог,  от мук и издевательств,
Греха не бойся,  выпей этот яд.
Мой яд – мой грех,  пред Богом сам отвечу.   (Поцеловал её в лоб.)
Прощай. Верней,  до завтра. Утром я
Приду благословить и проводить.
Мужайся и молись.  (Идёт к выходу.)
Юдифь.                   А если вдруг?..
Елиаким (обернувшись).
Прости,  я не расслышал.
Юдифь.                          Нет,  я-а... так...
Елиаким.
Да нет,  не "так",  а вот как: "если вдруг"...
Прельстит тебя кровавый воевода
Дарами,  речью,  мужеством своим
И долг святой и правый свой презришь,
Падёт проклятье мёртвых и живых
На огненную голову твою,  
В роды родов навечно пронесётся.
Презренным станет имя Иудифь!..
Ну,  будет,  не бледней,  я это так...
Помыслил вслух старик ворчун. Прости.  (Уходит.)
Тут же появилась Идель,  подходит к Юдифи,  горящими глазками гневно вперилась в неё. Юдифь,  не выдержав,  потупилась.
Идель. (грубо ухватив амулет).
Красивая вещица. Дашь примерить?
Юдифь (схватив её за руку).
Не цацки это,  ну-ка отцепись.
Идель.
Так,  значит... не кулон?!
Юдифь.                          Нет!.. Амулет.
Идель.
С чего бы это наш первосвященник
Языческие штучки раздаёт?
Юдифь.
Язык попридержи.
Идель.                  С какой бы стати
Молчать-то мне? Каков хитрец-мудрец,
Трепещет он от ужаса,  пень старый,  
Что ты пойдёшь червям на сладкий корм!
Пусть доченька племянницы его
Идёт со смертью завтра миловаться!!..
Тем более что девке – кто ни кто,
Лишь драли бы пожёстче и подольше.
Юдифь.
Суди-ряди. Сама судима будешь,
Ох,  горько станет...Руку разожми.
Идель.
Вот фигушки тебе. Я эту дрянь
Сейчас же отберу и возвращу
Придумщику спасительного плана
Как шкуру,  власть,  доходы сохранить
За счёт геройства дур и дураков!
Юдифь.
Что можешь знать о власти ты,  служанка?
Не много ли берёшь-то на себя?!
Сиди уж,  копошись в своём навозе
И нос не суй,  куда тебя не просят.
Прочь руки!  (Пытается вырвать амулет.)
Идель (сопротивляясь). Руки прочь сама!  (Идёт борьба за амулет.)
Юдифь.
Шнурок порвёшь!
Идель.                   Плевать бы на него!
Юдифь.
Уй,  когти убери!
Идель.               Не уберу!
Всё личико твоё располосую,
Чтоб нечем было персов завлекать!
Юдифь.
Ещё посмотрим,  когти чьи острее!
(Впивается ногтями в руку Идели,  та какое-то время терпит боль,  затем с воплем валит Юдифь на циновку и садится на неё верхом.)
Идель (после короткой передышки).
Ну,  хватит,  порезвились и довольно.
Чего вцепилась,  руку отпусти?
Юдифь.
Сначала – ты!
Идель (разжав руку). Упрямая девчонка,
Цепляйся,  не цепляйся – всё равно
Тебя я никуда не отпущу.
Упрячу в подпол,  нá цепь посажу,
Не выйдешь на потеху мужикам!  (Слезла с Юдифи,  села рядом.)
Юдифь (прячет амулет в ворот платья).
И цепью не удержишь,  дорогуша.
Идель.
Ты цепи рвёшь?
Юдифь.            Нет. Просто... отравлюсь!
Не стану на цепи сидеть и ждать,
Когда нас перережут как баранов!
Идель.
Отравишься?.. А ну-ка дай сюда!  (Вновь пытается схватить амулет.)
Юдифь (отбиваясь).
Идель,  оставь,  довольно!.. Хватит!.. Хватит!!
(Хлёстко бьёт её по щеке; ошеломлённая Идель повернулась спиной,  тихо сидит,  глотая слёзы.)
Юдифь.
Идель,  прости,  ей богу не хотела.
Ну-у... как-то вышло так... само собой.  (Обняла её.)
Прошу,  прости,  пожалуйста. Мне стыдно...
Идель (сбросив с плеч её руки).                      
Да ладно уж лукавить,  госпожа,
Дала по морде,  ну и слава богу,
Рабыня для того и создана.
Юдифь.
Какая ты рабыня?!..
Идель.                       Да-а?! А кто же?
Меня же ведь папане твоему
Родители отдали за долги.
Тебе служить приставлена я с детства.
Юдифь.
Ты с детства мне подруга и сестра.
Сейчас нет никого родней и ближе!..  (Прослезилась.)
А вольную сегодня же получишь.
Идель.
Пять дней всего – и наши кверху лапки,
И стаи персиян,  как шакальё,  
Накинуться терзать рабов и вольных –
Живых и мёртвых – жадно,  не деля.
Юдифь.
Что будет с нами,  – знает лишь Господь.
Нам нужно лишь понять,  чего Он хочет,
И с тщанием смиренно исполнять,
С надеждою и верой на спасенье,
На милость и прощение Его.
Идель.
По-твоему,  Господь наш возжелал,
Чтоб в логово пошла ты Олоферна,
Прельстила супостата,  а потом
Прикончила в момент благоприятный?
Юдифь.
Ух,  язва...
Идель.      Это так?!
Юдифь.                     Да! Это так.
Мне как про яд сказал Елиаким,
Я сразу поняла – вот то,  что нужно!
Вмиг все ручьи слились в один поток:
Мои молитвы,  смутные желанья
И смерть отца,  отсутствие детей,
Вдовство и красота моя и юность,  
И боль невыносимая в душе
За город,  за людей... и этот яд -
Он стал последней каплей – всё,  река
Преграду смыла,  в русло устремилась,
Движение и путь свой обрела!..
Идель.
Ой,  деточка,  тебе семнадцать лет,
Ты толком мужиков-то не видала,
Овца овцой,  а мнишь,  что сможешь льва,
Могучего,  коварного и злого,
Врасплох застать и насмерть поразить.
Безумие!
Юдифь. Как знать,  ведь сытый лев
Бывает даже очень благодушен.
Идель (замахивается на неё).
Уй,  так бы и прибила!  (Отвернулась.)
Юдифь.                      Да за что?
Идель.
А то не знаешь...
Юдифь.                Нет,  не понимаю.
Идель.
Да ладно врать-то,  будто я не вижу,
Как стала ты смотреть на мужиков.
Юдифь.
Идель,  не смей,  сейчас опять получишь!..
Идель.
Красотка,  хоть себе-то уж не ври.
Я видела,  как жадно ты следила,
Прерывисто дыша,  вся трепеща,  
Закатывая глазки,  ширя ноздри,
Когда сосед наш давеча на крыше,
Прикончив разом весь запас вина,
Пластал азартно дурочку-служанку...
И как потом лежала в изможденье,
А чуть забрезжило,  корзину принесла
С вещичками покойного супруга
И до-олго их в тоске перебирала.
Юдифь.
И в чём,  скажи,  вина моя?
Идель (помолчав).                      Ни в чём...
Зов плоти не обманешь,  не заткнёшь.
Съев сладкое,  на пресное не тянет.
Юдифь.
Муж нежным был со мною,  деликатным
И ласковым и добрым по-отцовски,  
Порою я-а... скучаю по нему.
Идель.
А я ходила вечно в синяках!
Юдифь.
Он бил тебя?!..
Идель (усмехнувшись). Эх ты и простодыра.
Щипал,  игрун,  и тискал бесконечно!
Юдифь.
А я не замечала... Это правда?!
Идель.
Куда тебе чего-то замечать,
Витаешь днём и ночью в облаках.
Юдифь (порывисто обняв её).
Голубушка,  да что ж ты не сказала?!   (Чмокает её в щёки,  прижимается щекой.)
Да я б ему!..
Идель.          Сама разобралась.
Однажды как дала ему коленкой,  
Волчком вертелся,  бедный,  по траве!
Зато с тех пор как бабка отходила
Скабрёзничать и руки распускать.
Юдифь.
Кто б мог подумать,  вроде пожилой,  
Степенный с виду и благочестивый,
А вот поди же!..
Идель.             Да у мужиков,  
У белых,  чёрных,  бедных и богатых,
У юных,  зрелых,  даже стариков -
У всех свербит в мозгах одно и то же:
Зажать покрепче б,  глубже засадить!
Я их за это с детства ненавижу!
Юдифь (гладя её по головке).
Бедняжка. Ту историю я помню...
С кривым слугой,  рабом из Мараканды.
Забыть пора об этом и простить,
Сполна он получил ...
Идель.                         Неужто помнишь?!
Мне было-то тогда лет... восемь,  девять,
Тебе – пять,  шесть – совсем ещё малышка,
Ребёнок-несмышлёныш...
Юдифь.                             Ну и что?!
Я сердцем поняла,  он делал зло.
(Обе молчат,  не расцепляя объятий.)
Когда его к обрыву подвели,
Он странно оглянулся на меня
И,  зыркнув глазом,  жутко улыбнулся.
Идель.
Не надо,  Иудифь,  не вспоминай,
Я в этот глаз как кролик на удава
Смотрела с содроганьем целый год.
Юдифь (глаза в глаза).
Прости,  Идель.
Идель (усмехнувшись). А рыжую малышку,
Что казнь пришла смотреть разиня рот,
Кривой,  похоже,  сделал новой жертвой,
Но,  правда,  лишь в фантазиях своих.
Юдифь.
И слава Богу,  что лишь только так.
Идель.
Что завтра будет так же,  сомневаюсь.
Юдифь.
Бог милостив,  авось да пронесёт.
Я верю,  знаю,  чувствую,  поможет!
Идель.
Блажная ты,  куда тебя несёт?
Ведь можно же под домом отсидеться.
Ей богу не найдут! Еды нам хватит,
Вина ещё порядочно у нас.
Неделю отсидим,  они уйдут!
Ершалаим – ведь сердце Иудеи,
Чтоб вырвать сердце,  лев твой заспешит.
Здесь будет как на кладбище безлюдно...
Юдифь.
Здесь будет пепелище,  а под ним
Руины зданий заживо схоронят
Всех ушлых хитрецов,  подобных нам.
Идель.
Бог милостив,  авось да пронесёт.
Юдифь.
Впотьмах сидеть... страдать,  сходить с ума...
Да мне и дня не выдержать в могиле!
Пусть рвут на части,  я хоть буду знать,
Что сиднем не сидела,  а боролась
За родину,  за веру!..  За народ.
И встречу смерть спокойно и достойно,
Не крысой,  не кротом,  как человек.
Идель (чуть не плача).
Безумная,  ну что с тобой мне сделать?!
Опомнись же,  твой план – самоубийство!
Юдифь (улыбнувшись).
Иди там по сусекам наскреби
Еды какой-нибудь мне дня на три.
Идель.
Рехнусь тут без тебя я и умру...
Одну не отпущу,  пойду с тобой,  
С тобой и помирать мне будет легче.
Юдифь (усыпая её поцелуями).
Пойми,  Идель,  ведь это ж страшный риск!
Представь,  что не поверят,  всё поймут,
Измучат,  искалечат,  истерзают,
Живьём сожгут иль кожу с нас сдерут.
На кол,  бывает,  изверги сажают!..
Идель.
Посадят,  будь покойна,  и не раз.
Юдифь.
Как шило у тебя язык,  милашка.
Уколешься сама когда-нибудь
Да так,  что очень горько пожалеешь.
Идель.
Не бойся,  уж тебя не уколю.  (Целует её.)