Олег Скрынник
Рассказ
![]() На чтение потребуется 15 минут | Цитата | Скачать файл | Подписаться на журнал
![]()
– Броня Исааковна, сколько вам лет? – Много, много, много! Сморщенная, с крючковатым носом, старушка напоминает небольшую взъерошенную птицу. Взмахи рук хорошо дополняют это сходство. – В нашем городе только две женщины скрывают свой возраст. Это Фейга Яковлевна и Броня Исааковна. Гиннес, медлительный и высокий, закончил причёсывать плотные седые кудри, обрамляющие лучезарную лысину, и поворачивает голову туда-сюда, раздумывая, что бы такое с ней ещё сотворить. – Сегодня вечером я её увижу. Мне передать от вас привет? – Вы идёте? О-о, я такая рада за вас. – Да, Броня Исааковна. Я не могу не пойти. А вы-ы? Она машет рукой. Жилистая кисть из рукава белого халата кажется тёмно-коричневой. – Какое пойти! Сегодня Софа опять подкинет мне своих неудачных отпрысков. – А что Семён Семёнович? – Семён Семёнович страшно занят. Он реставрирует мебель. – Всё ещё реставрирует? Или это уже другая мебель? Мужчина распахивает дверцу шкафа. Критически оглядывает свежевыглаженный халат, держа плечики на вытянутой руке. Со стороны можно подумать, что он поймал кого-то за шкирку. – Нет, это всё та же мебель. Дело в том, что прежде чем что-то поправить, он всегда сначала всё рассчитывает. Имеет такую привычку. Стуча старомодными каблуками, она пробегает в смежную комнату и склоняется над столиком, уставленным разнокалиберными баночками с мочой. – А правда, что если в какой-то баночке не очень много урины, то вы добавляете в неё из других? – Вы всегда всё путаете, Леонид Наумович! Это говорили о Евдокии. – А-а. Он оборачивается к зеркалу. Поправляет галстук и застёгивает халат на все пуговицы. – О Евдокии, которая уже сорок лет как здесь не работает. – Сорок лет! Как бежит время. – Я удивляюсь, откуда вы вообще можете о ней знать! Губы мужчины трогает едва заметная улыбка. – Мадам Кудасова уже на работе? – Она, коне-эчно, уже на работе. Но до меня ещё не добралась. – Ещё бы! До вас не так-то просто добраться.
В палате бело и солнечно. Навстречу доктору лица больных самопроизвольно растягиваются в улыбках. – Ну-у, и как тут у нас? – вместо приветствия заговаривает он. – Вот вы, молодой человек. Вижу, вы поменяли койку. Поближе к выходу? – Всю ночь бегал. Не знаю уж, куда, – сипит с дальней кровати грузный Жорик, водитель. – Прибёг только под утро, весь в духах. Вы вот его обнюхайте! – Один мой знако-омый примерно так же набегал на тысячу двести рублей в месяц. Это ещё теми деньгами! Доктор ощупывает поясницу парня. Тот дёргается от резкой боли, но, закусив губу, терпит. – Як? Заробыв? – удивляется пожилой поджарый каменщик Павло Зима. – Заработал двадцать пять процентов алиментов. Как одну копеечку. Палата взрывается хохотом. В проём двери просовываются две посторонние физиономии и встают там на мёртвый якорь. – На свидания бегать пока рановато, – профессор переходит к Жорику. – Так будем ещё лазить зимой под машину? – Да как же под неё не полезешь, Леонид Наумович! Ехать-то надо. – И снова приедете прямо сюда. Это я вам обещаю, как родному сыну. Берите сейчас же направление на ВТЭК. – А так можно? Жорик поднимается с постели, изо всех сил превозмогая боль. Серые глаза заполняются слезами. Губы дрожат, готовые искривиться в стоне. – Попросите мадам Кудасову, она сделает. – Неужто! – Ну… – пожимает плечами доктор. – Чего не попросите, того не сделает. Закуривает сигарету. Дым тонко вытягивается в большую форточку – так, что в палате чувствуется лишь лёгкий аромат «Золотого руна». – Ты ведь ещё и псих, – говорит он Жорику. Тот грустно качает головой. – Оно тебе нужно как щуке стоматолог. – Да как же!.. – Жорик дёргается и оседает, подсечённый болью. – В мире очень мало вещей, которые стоят того, чтобы тратить на них нервы. – Да ну-у!.. – И если я не прав, пусть меня поправит тот, кто скажет, что их и совсем нет. С соседней койки слышится мычание парализованного, что привезли накануне вечером. – Ваня! – зовёт Гиннес, пройдя своей иголкой вдоль рук и ног больного. Парень подходит, хотя и скрючившись, но довольно проворно. – Никогда не бери пример с этого человека, – картинно указывает врач на Жорика. – Ради всего святого не валяйся зимой под машиной. – У меня нет машины. – Даже тогда, когда у тебя её нет. И очень тебя прошу, не рви тяжести перед собой. Ты у нас грузчик? – Студент. Подрабатываю грузчиком. – Ты это усвой как студент. И запомни на всю жизнь как грузчик. Постой! Я, вообще-то, не для того тебя подозвал. Видишь, кто это? Лежачий сводит на парня грустные глаза и пытается улыбнуться. – Это Василий Никитич, ветеран войны и труда. Ты подзаймись-ка с ним, пожалуйста. – Чем же я с ним займусь? – А ему надо петь. – Петь... Чего петь? – Всё равно. Хоть «Катюшу», хоть «Тачанку». Хоть «В лесу родилась ёлочка». Вот попробуй. Попробуй, не зарывай талант в землю! Парень несмело затягивает: «В лесу-ро-ди-лась-ё-лоч-ка…» Василий Никитич изо всех сил пытается подпевать, но из него вырываются лишь свистящие звуки. – Вот так понемножку, помаленьку. Но каждый день. Чем по девкам-то шастать. Да ещё с ишиасом. Похлопывает Ваню по плечу. – Я на тебя рассчитываю. Василий Никитич смотрит на доктора широко раскрытыми бледно-голубыми глазами. – Вот так, дорогой, – повышает голос Гиннес. – А научитесь петь, будете вот с этим молодым человеком разучивать польку. Бабочку. Взмахивает руками, и голова лежачего начинает трястись от деформированного недугом смеха. А доктор уже обращается к Зиме. – Я посмотрел ваши снимки. Мне можно. Другим советую показывать их как новенький червонец: только из своих рук. И на расстоянии. Я не шучу. Их могут забрать и смыть. А вам очень важно хранить их. Всю жизнь. Что ещё-о? Ещё скажу, что операция вам нужна. – Та мэни вже посулылы узяты. – Где это обещали? У нас? – У областным. – Вы с ума сошли. – Но там ж робят… – Конечно, делают. Раз в месяц. По високо-осным. Надо ехать туда, где их делают… хотя бы по одной в день. К ребятам, которые на этом сидят. – Й-ихать?.. – Например, в Питер. Или, скажем, в Новокузнецк. – Ось як! – Геморрой, и тот надо знать, где вырезать. А тут позвоночник… Ни в коем случае! Хоть и предложат с любезной улыбкой. А то получится: «Доктор, у меня язва, а вы вырезали аппендикс. – Нет, вы посмотрите на эту язву! Ему уже жалко аппендикса!». Посторонние физиономии в проёме сдавленно фыркают. – Леонид Наумович! – дрожащим голосом зовёт мелкий старикашка с угловой кровати. – Вы про меня не забы-ыли? – Ну, что-о вы! – громко отзывается доктор. – Ру-унчик! Владимир Абрамыч, дорогой. Как же я могу про вас забыть? Усаживается перед больным на табуретку и смотрит долгим внимательным взглядом. – Давно хочу у вас спросить. Кого вы защитили? – Что-о? – вскидывает тот голову, лысую и лёгкую, как майский шарик. – Я говорю: вы всю жизнь в юриспруденции. А хоть кого-нибудь защити-или? Взгляд старика загорается, и он, вскинув вверх тоненькую руку, взвизгивает: – Я-а?! Многих, о-очень многих. Одному человеку грозил расстрел. А я защищал так, что его оправдали. Вынесли оправдательный приговор. Это было ещё при Сталине. Вы понимаете, о чём я говорю? – Вы так рисковали? Рунчик прижал тощую, как каркас от зонтика, пятерню к грудной клетке. – Но я был на сто проце-энтов уверен, что он невиновен. Гиннес достал молоточек, постучал пациента по коленкам. Провёл иглой по голым подошвам. Соседи прыснули, видя, как тот извивается. – Что ж, рефлексы… – Ноги ника-ак не улучшаются. – Что делать, Владимир Абрамыч, что делать. Годы берут своё. У меня когда-то была роскошная шевелюра. А теперь смотрите, вот! Он сгибается и звонко шлёпает себя по глянцевой лысине. – Значит, купания в реке отменяются? – не унимается Рунчик. – За всё на свете надо платить. Вы жизнь обманули! – с улыбкой наклоняется к нему Гиннес. – Молодую жену взяли? А? Расплата. Я говорю: расплата-то должна быть? – Да-а… Взял, – эхом отзывается Рунчик. – Но кто мне теперь позавидует! – Зато очень многие позавидовали ей. – Скоро и ей не позавидуешь. Доктор хитро сощуривается. – Как знать, Владимир Абрамыч, как знать. Вдруг позавидуют ещё больше! На лицах обоих расцветают хитрые усмешки. – «Купа-ания»! Кажи спасибо, шо ще живый до цих рокив, – чуть слышно бормочет Зима, когда Гиннес скрывается за дверью. – Ему легко говорить: «Не трать нервы»! – гремит Жорик, обращаясь ко всей палате сразу. – Что ему, профессору! А тут... Начальство лает, жена пилит, дети орут, гаишники зверствуют. Бандюки на всех дорогах. Эх-х!.. Боль снова пронзает его, и он застывает в прихотливой позе.
В кабинете Кудасовой раздаётся звонкий смех хозяйки. – Добрый день. Захожу к главному врачу, а попадаю в «Белый попугай»? – Здравствуйте, Леонид Наумович. Тут Игорь Петрович рассказывает, как он ездил в Белгород получать рентгеновский аппарат. – Дела давно минувших дней, – улыбается Игорь Петрович, отчего веснушки анимашками расползаются по широкому лицу. – Вот им хорошо, не-ври-патологам. – кивает он в сторону Гиннеса. – Они словом лечат. А нам, бедным, куда без оборудования! Гиннес наклоняет голову, понюхивая ароматную сигарету. – Это ещё при повальном дефиците было. Я в третьей работал, и меня как единственного там мужчину снарядили. Дали машину со скорой, с крестами. А я уговорил для компании ехать со мной Лёву. – Из травматологии? – Ну да. Лёва-шкаф, губищи такие… И волосы только что из глазных яблок не растут. В общем, знаешь его. Туда проехали нормально, аппарат получили. А обратно – стоп машина. Нигде по трассе бензина нет. Дело к вечеру. Стоим у очередной заправки. Смотрю – ментовка подъехала, заправилась. Я – к девушке. Что ж это, говорю, бензина нет, а вы заправляете? Она: это, мол, только для спецтранспорта. – Я: а мы-то кто? – Э-э, – говорит она, – вы спецтранспорт, но не тот. Не из нашей области. Тьфу, ей-богу! Тогда наклоняюсь к окошку и так, полушёпотом: знаете, девушка, я везу буйного больного. Ему если вовремя укол не сделать, он тут всё переломает. И убить может, ему ничего не будет! А у меня препарат успокоительный закончился, и получить я его могу только в Пензе… Кудасова кладёт голову на стол и трясётся в припадке немого хохота. – Вот чем угодно тебе клянусь: не сговаривались! – продолжает рассказчик, слегка покосившись на женщину. – Отлетает боковая дверь, оттуда такой Лёва с баллонником в руке и гремит своим знаменитым басом: «Ну вы там чё-о-о!? А-а-а?!». И к нам шлёп-шлёп-шлёп. Пузо – во! По пояс голый, весь в шерсти. Баллонником помахивает, белки в закатном свете – фонарями. Зубы – как ножи! Веришь, нет – я сам испугался. – О-ой, не могу, – выдохнула Кудасова, поднимая голову. – Как представлю эту картину… – И прямо-таки не сговаривались! – нанюхавшись, Гиннес засовывает сигарету обратно в пачку. – Вот ей-богу! – Игорь Петрович демонстративно крестится. – Даже ни намёком. Только когда уже в машину заталкивал, шепнул на ухо пару слов. А то бы он не поддался. И залила нам девка полный бак. Только, мол, катитесь отсюда поскорей! – Ну, добро. – Кудасова поправила причёску и, ещё не стерев с лица остатки смеха, продолжала: – А у меня как раз вопрос по оборудованию. Хочу вас, Леонид Наумович, попросить составить к заявкам хорошее обоснование. Как вы умеете. Давайте уж поэксплуатируем ещё разок ваше имя и способности! – Да, конечно. Конечно, составлю. Когда я вам отказывал! Но лучше бы привлечь того Лёву вместе с баллонником. Вот это было бы самое мощное обоснование!
Аудитория, заполненная белыми халатами, имеет праздничный вид. Начинаясь у кафедры, она изгибается и заканчивается где-то на самой верхотуре, и чтобы вовлечь «камчатку», приходится задирать голову. Ничего в ней не изменилось с тех пор, как он в первый раз переступил этот порог – тому лет двадцать с гаком. Как и тогда – не успеешь начать лекцию, как уже пора закругляться. Удивительно это свойство времени… – У кого есть вопросы? Кто задаёт вопросы лектору, тому на экзамене ставлю на балл выше! Глубокая тишина. За все эти годы наберётся едва ли пять человек, что воспользовались такой блестящей возможностью. – А как лучше пройти цикл? – слышится из самой глубинки. – Вопрос не по существу. На оценку не повлияет. – И всё-таки, как? Собирая листки конспекта, Гиннес пожимает плечами. – Рецепт прост и стар, как весь этот мир. Учиться. Денно и нощно учиться! Хорошо им, профессорам. А тут хвост на хвосте! Не знаешь, за что хвататься.
Можно бы сказать, что парикмахерскую в главном городском отеле легко найти по запаху. Если бы этот запах не заполнял равномерно весь этаж. Новый посетитель вначале обязательно устремится в неправильную сторону. Но только не Леонид Наумович. Он-то посетитель совсем уже не новый. – Ваша очередь. – Проходите, проходите, молодой человек. Я жду своего мастера.
– Вы ко мне зачастили, профессор. И что такое? – Чем меньше у человека остаётся волос, тем больше они требуют ухода. – Это так. А всё-таки? – Я не узнаю тебя, Григорий. Сегодня же юбилей у Дорфинкеля. Разве ты не приглашён? Седовласый Григорий протирает очки. – Я приглашён. Но лучше я поздравлю его позже. – До сих пор носишь всё это в себе? Удивляюсь, как ты не нагулял за эти годы хотя бы маленький инсульт. – У меня такой юбилей мог бы быть в прошлом году… – Брось, Григорий. Тебя, так же, как и его, знает весь город. Даже лучше! Недавно я говорил с одним о-очень высоким начальником. У него чудесная стрижка. Я сказал ему об этом, так он мне ответил с гордостью: «Я стригусь только у Андера». Это чего-нибудь да стоит! И заметь: ещё никто не заявил, что ходит в театр только на Дорфинкеля. Представь, какой судьбы ты избежал. И какую получил взамен. – Я не твой пациент. Так что можешь не стараться. – Ну, если напрашиваешься, так я уже скажу, что ты мог бы в своё время и не писать тех стихов. Про наши звёзды. – Мог бы, – вздыхает мастер. – Но кто же знал, что как раз к тому моменту они подгадают эту свою неправильную войну. – Значит, жалеешь? Андер неожиданно рассмеялся так, что на него обратили внимание из соседних кресел. – Не-эт, – снова протирает он очки. – Я своей жизнью вполне доволен. – А что же морочишь мне голову? – Знаешь, иногда так хочется, чтобы тебя уже кто-нибудь пожалел.
Гиннес тщательно выбрал у торговки три розы. Подумал и добавил ещё две. Театр встретил его обычным великолепием, от которого поначалу хочется зажмурить глаза. Невысокая, плотная как тумба, женщина в коричневом, мужского покроя, пиджаке с двумя медалями на выдающейся груди, пробегая мимо, резко останавливается возле него. – Фейга Яковлевна, приветствую вас! Всё в хлопотах? – Здравствуйте, здравствуйте, Леонид, – скороговоркой отвечает она, не переставая выискивать кого-то глазами. – Надеюсь, вы останетесь на церемонию? После спектакля посреди сцены установили бутафорский трон и усадили Дорфинкеля, который как-то сразу затерялся среди пурпурных складок. Подходы заблокировали студентки-актрисульки в предельно коротких юбочках, и желающим поздравить юбиляра пришлось передавать цветы через них. Жизнерадостный композитор Гайднов, откинув хвостики только что перелицованного фрака, уселся за рояль и торжественно затянул: – Пою-у-у тебе-э-э… Публика замерла, ожидая в этом дифирамбе Гименею услышать намёк на обсуждаемый всеми, кому не лень, грядущий очередной брак юбиляра. Но композитор после многозначительной паузы продолжил словами: – …наш друг Дорфинкель! Заканчивать ему пришлось под хлопанье сидений и отдалённый топот расходящегося люда.
Приглашённые разместились в театральном буфете. – Да здравствует наш дорогой друг, – заканчивая тост, произнёс главреж, – самый русский Счастливцев из всех, что стояли на этих подмостках… – И самый еврейский Тевье! – подхватили из дальнего угла. – Кто это сказал? – прокричал главреж. – Дай я тебя обниму, незнакомец, потому как то, что ты сказал, – святая правда! – По количеству часов, проведённых на этой сцене, – произносит очередной тостующий – наш юбиляр вполне мог бы попасть в книгу Гиннеса… – Ой, не надо! – притворно испуганным голосом отзывается Дорфинкель. – Я уже бывал у Гиннеса. И больше не хочу. Леонид, дорогой! Хочу выпить за твоё здоровье. Суставы как новенькие, поясницы и вовсе нет. Друзья, давайте выпьем за него! Без этого человека сегодняшнего праздника вполне могло бы и не быть. – Только не делайте из меня героя, – поднимает руки Гиннес. – Как сказал Абрамчик, когда ему хотели дать лопату. Моё место в зрительном зале. – Хорошо им, врачам, – замечает главреж. – Даже у себя в больнице они всё равно в зрительном зале. А нам, пациентам, опять приходится страдать на главных ролях. – Ну, что поделаешь, – смеётся доктор. – Плохие люди не болеют.
Фейга нагоняет его в гардеробе. – Это для Цили. Гиннес берёт пакет и, склонившись, целует её, как всегда, в гофрированную щёку, чуть пониже бородавки.
Чёрный вечер наполнен запахом уходящего снега. Капли, срывающиеся с крыш, подхватываются ветром и шлёпают куда попало. Женщина в простом халате, открыв на краткий звонок, прикладывает палец к губам. – Уснула? Она молча кивает. – Вы свободны, Катюша. Сегодня вам досталось… – Ничего, – шепчет она, накидывая куртку. – Завтра как обычно? – Нет. Только до обеда. Завтра у меня нет ни одной пары. Возьмите зонт. – Так добегу. Придержав дверь, он бесшумно раздевается и проходит в ванную. Присев на деревянную скамеечку, с тихим стоном опускает ноги в тёплую воду. Нестерпимая боль, мучившая в последние часы, слегка слабеет. Тогда он начинает массировать ступни. Сначала бережно, затем сильнее и наконец уже яростно, скрипя зубами, не в силах заставить себя оторваться от этого занятия. – Ленчик! Она протягивает к нему руки и улыбается. – Ты уже вернулся. – Теперь это называется «уже». Да. На сегодня обход закончен. – Интересно, как всё там было, у Дорфинкеля. – Спектакль хорош. Кажется, все сегодня особенно старались. Да! Фейга передала тебе привет. И вот это от их стола. Сейчас мы с тобой будем пировать! Он включает люстру и подкатывает коляску к столу. – Дай-ка я поправлю подушку. Ты не устала сидеть? – Нет. Катюша меня укладывала днём. Открывай же своё шампанское! – Так за Дорфинкеля! – А ну его, Йоську Дорфинкеля. За тебя. – За меня-а? Как мне хорошо! – За все эти годы.
Порыв ветра со стуком отворяет форточку, и комната наполняется влажной свежестью. Весна. Скоро можно будет снова вывозить Цилю в соседний парк.
опубликованные в журнале «Новая Литература» в марте 2025 года, оформите подписку или купите номер:
![]()
|
![]() Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсы
|
||||||||||
© 2001—2025 журнал «Новая Литература», Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021, 18+ Редакция: 📧 newlit@newlit.ru. ☎, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 Реклама и PR: 📧 pr@newlit.ru. ☎, whatsapp, telegram: +7 992 235 3387 Согласие на обработку персональных данных |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
Изготовление мебели на заказ. Онлаи конструктор мебели. . Обработка собак от клещей как защитить собаку от клещеи. . Труба стальная бу купить. |