Божья малость

 

Купить в журнале за июнь 2020 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 12 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

Для Т.

 

 

Запрокинув голову, Тамара пила вино прямо из бутылки. Прямо здесь, на крыше семиэтажного квадратного и крупного, как ледокол, здания делового центра. Почти в самом центре города. Просунув ноги под нижнюю планку снегозащитного ограждения и облокотившись грудью на верхнюю, она сидела под тёмно-синим, как ягоды черники, небом и слушала, как радостно и безудержно из ресторана на седьмом этаже голосят антикоррупционеры.

 

Тает лёд! Тает лёд! Бум! Бум! Бум!

 

Активисты пока ещё бодро покрикивали и подвизгивали. Днём они хорошо поработали перед зданием обладминистрации и уж теперь, разумеется, имели полное право отдохнуть. Антикоррупционер тоже человек, всё-таки.

‒ Представь, Тамар, если кто-нибудь сейчас пустил бы ток по этой оградке. И мы бы с тобой поджарились, как курицы на вертеле! – радостно заявил Лёшик, сидящий рядом, очередную из своего бесконечного набора бредовую мысль.

Тамара второй месяц переживала развод и поэтому временами, может, и не прочь была бы, чтобы кто-то пустил через неё электрический ток. Однако сейчас, после выпитой бутылки красного полусладкого и начатой второй, приступ тоски начинал отпускать, и, пожалуй, она уже была «против».

– Я «против», – сказала Тамара. – У меня ещё отчёт не сдан.

– Завтра займёшься? – поинтересовался Лёшик.

– Теперь уже не знаю, – засмеялась Тамара и покачала бутылкой.

Нет никакого спора – конечно, инициатива развода принадлежала ей. Невозможно ей жить с человеком, который всё время говорит только о деньгах, у которого мама и мама кругом, и эта мама вечно везде лезет и возникает, как чёрт из-под моста. И эти смешные пьяные приступы ревности к коллегам и бывшим одноклассникам, скандалы с битой посудой и испорченной мебелью… Всё это она вдруг чётко, будто проснувшись, увидела после двух лет бездетного брака (мы слишком мало зарабатываем, чтобы завести детей, съёмная квартира, и, мама говорит, мы не готовы, и тыр-пыр-пыр и бу-бу-бу), стала подозревать, что жизнь заводит её в тупик, и резко, как будто в магазине, когда надо купить на последние деньги безумно понравившееся платье, через два дня после своего двадцатипятилетия подала заявление на развод с симпатичным голубоглазым мальчиком, за которого когда-то она вышла замуж.

Все было по её, однако, когда после месяца взаимных препирательств, уговоров, отказов, перечисления обид и другой подобной канители, где главную скрипку играла взбешённая свекровь (мы всё для тебя, вытащили тебя сама знаешь откуда, а ты...), голубоглазый мальчик не пришёл на заседание суда, что-то екнуло.

– Мама не пустила, – язвительно прокомментировал тогда Лёшик. Скорее всего, так и было.

Никто, особенно женщины, не уходит в никуда. Это было из другого склада, гораздо более здравых мыслей Лёшика. Однако ей пришлось. Остаться совершенно одной в съёмной квартире (мальчик быстренько соскочил к маме, не забыв прихватить кое-что из обстановки), и даже будь её руки длиной по километру, раскинув их, Тамара не нащупала бы в этой тьме одиночества ни одной позитивной для себя перспективы.

Одиночество, сопровождаемое безденежьем, оказалось жёстче, чем она думала. Самое подлое чувство – ностальгия – стало чаще ей подкидывать радужные и приятные воспоминания из прошлой семейной жизни. Тогда она «подвисала» на работе, сидя за компьютером, глядя сквозь экран монитора, и только какой-то резкий звук или громкий оклик мог вывести её из этого состояния. Рабочий день рано или поздно всё-таки заканчивался, Тамара возвращалась в голые пустые стены, садилась на край кровати и… Можно было пить, но тогда на следующий день нечего было бы есть. И этот дурацкий инстинкт самосохранения никак нельзя было победить.

Так было и в эту пятницу. Тамара, вернувшись с работы в половине восьмого, как обычно, не раздеваясь, села на край кровати и начала борьбу с невыносимой тоской, долгой и однообразной, как хроматическая гамма. Борьба продолжалась около часа, Тамара держала оборону, прямо в одежде приняв горизонтальное положение на кровати, потом всё-таки не выдержала и набрала Лёшика. Как всякая женщина, даже обнажённой оставаясь одетой в лохмотья гордости, она старалась не навязываться никому, но сегодняшний бой с тенью был уже выше её сил.

– Лёха, привет, – деланно бодро сказала она в трубку. – Может, накидаемся сегодня?

Лёшик, который в этот вечер, как ни странно, не был ни в какой командировке и тоже проводивший свой бой с тенью – очередное издательство в очередной раз отвергло очередное его литературное творение – быстро согласился.

– А давай.

И через полчаса он был у её подъезда, живой, худой и подвижный, как обычно, утянутый в непонятные чёрные слаксы, в кожаной куртке с заклепками, с нарочито выбритым пробором в волосах. Лёшик ещё в выпускном классе понимал толк в «стиле» и с годами это чувство стиля у него, похоже, только крепло.

– Чего? Куда? – тут же спросил он, когда Тамара вышла.

– На ресторан денег нет, – сказала она.

– А на вино?

– Если только пополам.

– Нет проблем, – заявил Лёшик. Проблем у него никогда не было. Хотя на самом деле, конечно, были.

Они зашли в «Магнит», взяли бутылку рома для Лёшика и красного вина для Тамары.

– Одна мало, две много, – посетовала Тамара.

– Берём две, – отрезал Лёшик. – Если что, я догонюсь.

Спрятав бутылки в большую сумку Тамары, они вошли в ледокол делового центра, поднялись на лифте на седьмой этаж, в «Каприз». Там «близко знакомый» Лёшику администратор провёл их сквозь закрытый на спецобслуживание антикоррупционеров зал, по чёрной лестнице они поднялись на крышу.

И, как пел Олег Митяев когда-то, «и в-о-от»…

Солнце уже село, на крыше было безветренно и почти тихо, если не считать ритмичного околомузыкального буханья активистов. Они сидели на краю, спустив ноги вниз. Тамара сильнее прижималась грудью к ограждению и смотрела вниз, разглядывая площадь и парк, где прогуливались припозднившиеся парочки.

– Ну что, ты как? – спросил Лёшик. – Что-то сегодня молчишь только.

Тамара махнула рукой.

– Как обычно.

Лёшик только шумно выдохнул и, открыв бутылку, налил ром в пластиковый стаканчик, который, в отличие от Тамариного, не скинуло с края крыши налетевшим порывом ветра.

– Не чокаясь?

– Лень, – кивнула Тамара.

Они выпили. И снова замолчали.

– Да брось, Том, – сказал вдруг Лёшик. – Не грызи себя. Неправильных решений в жизни не бывает. Раз ты решила, значит, так было угодно судьбе. Всё будет хорошо, потому что не бывает абсолютно несчастливых людей.

– Да что-то мне и неабсолютной быть не хочется, – возразила Тамара.

– Есть такие моменты, – продолжил Лёшик, – надо потерпеть иногда. Но я тебе скажу своё мнение, ты правильно сделала, что разошлась с ним. Я тебе сразу говорю: Саша твой ‒ мамошник он до самых трусов. Нет, ну конечно, он красавец типа и всё такое, брутальный мужик и девчонки без ума… Но ты вышла замуж за его мать.

– Не пил, не курил ведь, – вздохнула Тамара.

– Егоист! – твёрдо сказал Лёшик через «е». – Ему надо, чтобы только его обсасывали и облизывали, как мама его облизывала всю жизнь.

Конечно, Лёшик повторял вслух мысли Тамары, и ей словно становилось легче. Самой-то себе она уже не верила, а вот Лёшику, пожалуй, ещё да. В конце концов, зачем нужны психотерапевты? Только затем, чтобы втолковать человеку то, что он уже давно понял, и есть одна только слабость – человек очень плохо верит себе и в себя. Так пусть Лёшик сегодня побудет немного её личным психотерапевтом. Тем более он такой милый. И, разговаривая, слегка картавит, так весело округляя «р».

– Вышла замуж за маму, а брачной ночи у нас с ней не было, – попробовала засмеяться Тамара.

– Фью-юю, – свистнул Лёшик в надвинувшиеся июньские сумерки. – Я тебе так скажу: у меня знакомые есть точно такого же типажа – мамины сы́ночки. И мама в курсе всего, что у них с жёнами и любовницами. Когда и в какой позе. Так что я уверен, что твоя тёща в курсе, как Саша на тебе лежал и чем ты его не устраиваешь, а чем очень хороша.

– Да ну… – не поверила Тамара.

– Точно тебе говорю!

Тамаре стало веселей. И от выпитого вина, и от того, что она представила, как бывший муж жалуется маме на свою неполноценную сексуальную жизнь с женой, и ещё Тамару как-то взбодрило то, что они с Лёшиком стали обсуждать её интим, который давно уже был похоронен где-то в недрах скомканных одеял на её одинокой постели. Теперь это произошло неожиданно, и Тамара почувствовала себя живой – по животу будто жучок какой-то забегал кругами. Ей вдруг захотелось поговорить обо всём об этом. Даже с Лёшиком. Она не была уверена, что он правильно отреагирует, но всё-таки… Захотелось рассказать, как по утрам она встаёт с постели в полшестого утра, тянет руки к потолку, стаскивает с себя трусы и сорочку, голая идёт в душ. Разглядывает себя обнажённую в зеркале, по которому с краёв ползут пауки потрескавшейся амальгамы. Стройную фигуру, задницу, которую она считает, правда, слишком здоровенной, и вызывающе торчащую грудь. Как встаёт под струю горячей воды и несколько минут, подняв лицо к потолку, стоит, закрыв глаза, затем начинает себя намыливать… Рассказать ему, как прямо сейчас ей хочется, как кошке, выгнуть спину…

И Тамара уже почти решилась, глотнула из бутылки, но вино как-то неудобно застряло в горле, и она стала по-дурацки, как утка, кашлять. Лешик колотил её по спине, советовал поднять обе руки, потом сказал «доп…делась» ‒ и сексуальное наваждение прошло.

– Как у тебя дела? – спросила Тамара, когда окончательно прокашлялась. Вытирая руки салфеткой, она внимательно взглянула на бывшего одноклассника. Какой он всё-таки смешной, этот Лёха. Как в школе был, такой и остался, худой, вихор на затылке, вечно крутится где-то, в каких-то непонятных суетных делах, телефон не выпускает из рук. Теперь, правда, вот со своими рассказами, «литературной» деятельностью, и эти… «близко знакомые» администраторы. Но из-за того, что он такой, а не какой другой, ей и было с ним легко.

– Всё идет по Брежневу, – ответил Лёшик. – Гонимый и непринятый поэт.

– Ты ж вроде прозаик? – удивилась Тамара.

– Это я для образности. Вот, Том, я тебе кое-что принёс, почитай-ка. И скажи, нормуль или нет. Как в песне: Том, скажи, что мне нужно изменить в этом куплете?

– Ну и старьё ты вспомнил! – Тамара изобразила фейспалм и взяла протянутые несколько листков бумаги, которые Лёшик вытащил из внутреннего кармана косухи.

– Давай, читай и критикуй старика.

Тамара поставила бутылку рядом с собой, стала читать. Это был рассказ, написанный и в самом деле очень неплохо, чего вряд ли можно было ожидать от неудачника и троечника школы, выпускника самого прозаического факультета менеджмента «заушного» института. В рассказе повествовалось о семейной паре, которая едет на соревнования по мотогонкам, где участвует их сын. Они почти потеряли родственную связь друг с другом, сын им практически чужой, но этот холод начинает таять, когда они попадают в атмосферу адреналина и безудержной искренности жизни на лезвии ножа на соревнованиях. Отец испытывает гордость за сына, мать признаёт в нём мужчину, готового нести ответственность за свою собственную жизнь, их связи начинают налаживаться… Тамара на самом деле увлеклась чтением, и её шокировало окончание рассказа, когда сын главных героев в заключительном выступлении падает с мотоцикла, получает тяжелейшую травму и погибает. Внезапно оборванные надежды, окончательно разрушающаяся жизнь, как крыша здания, из-под которой выбили опорные балки.

– Сильно, Лёх. Сильно, – произнесла Тамара, непроизвольно сворачивая в трубочку листки. – Правда, неплохо.

Лёшик воссиял, это было видно даже в окончательно победившей темноте, но скромно старался этого не выдать.

– Правда?

– Правда. Есть, конечно, наивные моменты, ты, видимо, неисправимый романтик всё-таки, но в целом… А что ты это нигде не напечатаешь?

– Да ну… – отмахнулся Лёшик. – Я отправлял. Серьёзные журналы или совсем не отвечают, или отвечают, что не их формат. Да у них там, Том, свой круг, узкий. А другие… Куда? В «Красную бурду»? Сейчас время фэнтези и фантастики, белогривых единорогов, принцесс на драконах. Вот это печатается, читается и продаётся, хоть и конкуренция большая. А люди не хотят, наверное, видеть своих проблем, героев и антигероев, которые каждый день рядом с ними…

От выпитого Лёха говорил уже, теряя связь между словами, но Тамара его понимала.

– Все, кто читает, – продолжил он, – говорят «здорово». Хорошо пишешь, но не будут печатать. Потому что не продать. И сведущие люди так говорят. Кому нужна история про двух обыкновенных людей средних лет, теряющих сына сначала как родного человека, а затем и вообще? Не то. Пиши, Лёха, про драконов и принцесс. А я не хочу... [...]

 

 

11 апреля 2017 года

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Внимание! Перед вами сокращённая версия текста. Чтобы прочитать в полном объёме этот и все остальные тексты, опубликованные в журнале «Новая Литература» в июне 2020 года, предлагаем вам поддержать наш проект:

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за июнь 2020 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению июня 2020 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.