HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Алёна Стронгина

Волчица

Обсудить

Повесть

Опубликовано редактором: , 25.09.2008
Оглавление

4. 4.
5. 5.
6. 6.

5.


 

 

 

Маша сама не понимала, когда решила стать врачом. Это решение пришло внезапно, а когда было принято, казалось, существовало всегда. Это было время, когда пришла пора покидать уютные красные стены постылого интерната. После законченных восьми классов она могла рассчитывать только на училище, и в начале лета подала документы.

Маше нравился большой, шумный город. Он был так не похож на тот провинциальный городишко, в котором она воспитывалась, что, в связи с этим, казался ей намного добрее. И люди здесь были другие – она это поняла сразу, как только сошла на перрон. Только что прошел утренний дождик, придав асфальту темно-серый цвет, важно расхаживали жирные голуби, и что-то непонятно декламировали механические голоса дежурных. Попав в центр города, Маша обнаружила суетившихся и спешащих куда-то людей. Их было очень много, и почти все были красиво одеты. Выражение их лиц было совсем иным, не похожим на выражение лиц людей маленького городка, привыкших к неспешной, спокойной жизни.

Это была по-настоящему чудесная, новая жизнь. Она была уже взрослой, и никто не мог давить на нее. Маша легко сдала экзамен и была зачислена. А самое главное, на окраине города, прячась за развалинами маленьких домиков, стояла церквушка, в которую, петляя закоулками и оглядываясь, Маша ходила тайком от всех. Ее душа привычно успокаивалась, когда слышала тихое пение певчих, запах ладана и голос священника. Приход был весьма невелик: жена священника, две нищенки, студент, изучающий философию, и Маша. Сначала все немного остерегались ее, но прошло время, и Маша была принята в эту маленькую общину. Священник и его супруга до боли напоминали ей отца и мать, и очень часто ей казалось, что она снова в детстве, в сельском, деревянном доме, согрета теплом свечей. Маша старалась отогнать от себя воспоминания, ибо нужно было жить настоящим: так говорил ей отец Виталий. Он носил небольшую бороду и очки, был высок и худ. Его жена напротив – имела весьма пышные формы и была небольшого роста. Но их обоих объединял светлый, излучающий любовь взгляд, и дом их был всегда открыт для прихожан. По Воскресным дням они устраивали обеды, и тогда община собиралась вместе. Они не вели крамольных разговоров, чаще просто разговаривали о литературе, или об искусстве. В этом обществе Маша чувствовала себя своей. Совершенно естественным было и то, что студент философии с широким носом и очень высоким лбом, живо заинтересовался красивой, образованной Машей. Сначала он просто провожал ее до центра, чтобы в темных переулках на нее не напали хулиганы. Затем стал встречать после занятий, и вообще, где только мог. Великий мыслитель Александр своими руками погребал себя в неизведанном доселе чувстве. Он не мог ни спать, ни есть, а лишь тенью ходил за Машей, которая сама переживала не меньше него. Она жалела его всей душой, мучилась от собственного бессилия, но не могла заставить себя посмотреть на него иначе, чем на брата.

В конце первого курса объявился Коля. Ее радости не было границ, и все казалось светлым и замечательным. Но он приехал лишь на пару дней, чтобы попрощаться перед отъездом на Север. Он был высоким и крепким юношей, все с таким же мечтательным чубом и светлыми глазами. Его голос стал сильнее и уверенней, но Маша сумела различить в нем прежнего мальчишку, ищущего справедливость. Он рассказывал ей о бескрайних снежных просторах так, будто сам бывал там ни раз. Маша завидовала ему, она почти поверила в то, что Север – это другой мир, что там все иначе: нет страха, нет лжи, нет предательства. Когда он уехал, осталась лишь мечта, музыка в парке, кружащиеся в вальсе пары, ночные фонари, поливающие асфальт машины, мутное окно купе. И сильное чувство. Сильное чувство, которое хотелось сохранить и преумножить.

Шло время. Незаметно исчезали страницы из настольных и настенных календарей, исчезали и сами календари. Теперь Мария Малыхова была студенткой медицинского института. Ее с головой захватил студенческий мир: безрассудный и смелый. Независимые, свободомыслящие студенты устраивали клубы и собрания, где читали свои стихи, трактаты, протесты, разговаривали о свободе слова, о холодной войне, власти, буржуазной музыке и любви. В один из таких студенческих клубов привел Машу студент-философ Александр. Он тоже читал там свои трактаты о религии и любви, спорил отчаянно, до последнего. Маше нравилась эта атмосфера думающих людей, хотя бы потому, что они не были как все и не повторяли, как безмозглые попугаи, все то, что говорили им вожди. Ей нравились талантливые молодые люди, но у нее самой никогда не возникало желания спорить с кем-нибудь, так как все, в итоге, неизменно оставались при своем мнении. Так она все больше и больше узнавала Сашу, который все увереннее и увереннее возносил ее на пьедестал совершенства и чистоты. Регулярно, на все принятые и не принятые праздники, Маша слала полные нежности письма и поздравления куда-то, почти за полярный круг, в овеянный стихами, снегами, мечтами и морозами край. Коля отвечал редко и неохотно. Маша не знала, что и думать: иногда его письма убивали своей сухостью, а иной раз, вселяли надежду тем, что она читала между строк. Тем временем, Саша просил ее стать его женой. Он что-то долго и сбивчиво объяснял по поводу кафедры, на которой ему предложили остаться после окончания университета. Затем стал говорить, как сильно он ее любит, что никто никогда не сможет любить ее так, как он, и как было бы замечательно, если бы отец Виталий обвенчал их уже на следующей неделе. Маша сидела молча, не поднимая глаз. Сердце стучало где-то в горле, каждую секунду грозя выпрыгнуть наружу. Она не отнимала своей руки, которую так отчаянно сжимал Саша, сидя рядом с ней на поломанном стуле о трех ножках. «Здесь, Маша, холодно, так холодно, что, кажется, воздух вот-вот превратиться в лед, и ты не сможешь дышать. Но меня греют воспоминания о тебе. Помнишь, как мы держались за руки, когда были еще совсем детьми, и нам не было страшно…», – слова из последнего Колиного письма, которое она перечитала, наверное, раз сто, стучали в висках, не давая покоя. Ее спасли люди, заходившие в комнату. Начиналось собрание клуба, в который они ходили каждую неделю. Гениальный Миша Фишер стал декламировать свои новые стихи, кто-то захлопал, представили новых членов, Генка-остряк рассказал новый анекдот. Не постучав, зашел не молодой уже человек, достал удостоверение и приказал всем оставаться на своих местах. Вслед за ним зашло несколько человек в форме, и тут случилась настоящая паника среди присутствующих в комнате. Миша Фишер стал возмущаться, что, дескать, они ничего плохого не делали, что даже разрешение от университета имеется, на что мужчина в штатском ответил:

– Пройдемте в участок, молодые люди, а там разберемся.

– За что? Что происходит, товарищи? – кричали выводимые силой студенты.

– Ты ничего не знаешь, а познакомились мы с тобой на улице, у общежития прошлым летом. – Быстро зашептал ей Саша, и их развели в разные стороны.

Девушек, присутствовавших на собрании, затолкали в отдельную машину. Одни сидели молча, другие – громко рыдали, обхватив голову судорожно сведенными руками. Машу трусило. Было холодно, а свое пальто она не успела надеть. Мысли не собирались – они, как тараканы, разбегались по углам сознания. Первым делом ни за что не сказать, где она познакомилась с Сашей, а дальше – видно будет. Их выгрузили и определили в холодную камеру, где не было достаточно места. Одну за другой их выводили, называя фамилию, имя, отчество, но никто больше не возвращался. Они сгрудились, как стая синиц, ожидая, кто следующий. Маша была девятой. Крепкая женщина в форме провела ее по коридорам в кабинет следователя. Это была небольшая, холодная комната с ободранными полосатыми обоями, которые вздулись от сырости в некоторых местах. Углы были покрыты плесенью. В комнате стоял стул, стол, на нем – лампа, еще один табурет стоял с Машиной стороны. Окна отсутствовали.

– Малыхова Мария Павловна. – Сказал лысый мужчина неопределенного возраста, поднимая голову от бумаг. – О-хо, присаживайтесь, барышня. Меня зовут Егор Тимофеевич. Я – следователь по вашему делу. – Несколько минут он молчал. – Чем вы занимались в вашем подпольном клубе?

– Это не подпольный клуб…

– Я не спрашивал, какой клуб! Повторяю: чем вы занимались?

– Читали стихи.

– И все?

– Рассказы.

– Вы уверенны?

– Совершенно.

– Мы обладаем несколько иной информацией. Надежные источники утверждают, что вы, Мария Павловна, неоднократно произносили речи, в которых яростно высказывались против советской власти.

– Это ложь.

– Вы хотите сказать, что Кривошеев Александр Иванович солгал нам?

– Я вам не верю!

– Хотите взглянуть на его подпись? – Маша сжала зубы – ни за что им не запугать ее. Она точно знала, что Саша не скажет про нее ни слова неправды.

– Я вам не верю.

– Я бы не был так категоричен, на вашем месте. Хула на советскую власть – серьезное обвинение. Советую вам подумать: может быть, вы вспомните какую-нибудь важную информацию, которая сможет помочь делу. Тогда мы, в свою очередь, сможем подумать о смягчении вашего наказания. – Маша вернулась на несколько лет назад, когда ночью увели в никуда ее отца и мать. Должно быть, в такой же комнате их допрашивали. Ей сразу стало легче при мысли о родителях, о том, что она сможет разделить их судьбу. Вся жизнь, будущее, как-то сразу стали неважными. Главное было остаться собой. «Помни, Маша…», – звучали в ее ушах слова отца. – Что же вы задумались, Мария Павловна? Есть о чем рассказать? – Маша покачала головой. – Хотите подписать признание? Что молчишь, сука? Отвечай, когда тебя спрашивают!

– Мне нечего вам сказать.

– А я думаю, что есть! – Кричал следователь. Он вышел из-за стола и схватил ее за прядь черных волос. – Говори, мразь, кто передавал сведения, где у вас склад с боеприпасами, на когда вы планировали покушение? – От его слов у Маши заледенели внутренности. Что она могла сказать этому человеку?

– Я не знаю! – крикнула она. – Я не могу рассказать то, что мне неизвестно. – Он все еще больно держал ее за волосы, затем повернул ее лицо к своему, и медленно произнес:

– Я даю тебе время подумать, красавица, до утра. – он нажал кнопку на телефоне. – Коровина, выведите подозреваемую.

Машу отвели в другую камеру, в которой на нарах сидели несколько незнакомых ей женщин. Они молча подвинулись, и Маша тяжело опустилась на сидение. Еще сильнее, чем раньше, ею овладело ощущение того, что весь мир сошел с ума. Логика окружающих ее людей была не понятна ей. Для чего, ну для чего этим людям нужно, чтобы она призналась в том, чего никогда не делала? Зачем им нужна ее ложь? Зачем они придумали эту нелепую историю с каким-то покушением? Ответы и вопросы не подчинялись нормальной человеческой логике, а впрочем, что она знала о нормальной человеческой логике? Может быть, это и было ею? Нет!

Маша облокотилась на сырой бетон и почувствовала, как тяжелые веки сомкнулись, и стены куда-то исчезли. Все остальное тоже куда-то исчезло, повинуясь белой пушистой вьюге, которая все теплее и теплее укрывала ее, что-то шептала и куда-то звала. Белые снежинки разъедали зло, оставляя пустоту, через мгновение наполнившуюся образами. Странное солнце замаячило в тумане. Оно не давало тепла, оно было золотой маковкой, с таким же золотым крестом. Вдруг, на небесах зазвонили в колокола. Маша ни разу в жизни не слышала, как звонят колокола, но представляла себе их звук невероятно величественным. Воздушным покрывалом туман прятал искомый ответ. Он залепил глаза, он расслабил конечности, он был какой-то вязкой субстанцией, засасывающей на самое дно. Ветер холодными иголками шептал в лицо: «Здесь холодно, очень холодно. Но вместе нам не страшно, Маша, Маша, Маша…»

– Мария Малыхова! – прогремела железным засовом дверь.

Ее опять куда-то повели. Ну, вот и все. Мучиться пришлось не долго. Скоро этому холоду придет конец, скоро перестанет ныть от удара правая щека. Пусть делают, что хотят. Но эта дверь ей определенно знакома, и эти блики от настольной лампы на лысине следователя она уже тоже где-то встречала. Опять все сначала.

– Ну, вот мы и снова встретились, Маша. – Сегодня он, видимо, был в особо приподнятом настроении. – Скучно было без вас. Что-то вы неважно выглядите. Так-так, – он постучал подушечками пальцев по столу и, порывшись в стопке разно форматных бумаг, достал, вырванный из тетрадки в клеточку, лист. – « Здравствуй, Машенька… – он косо усмехнулся и с любопытством посмотрел на нее. – Как невыносимо тоскливо здесь без тебя. – Сердце Машино екнуло и учащенно забилось. В горле пересохло, и она судорожно сглотнула. Следователь продолжал. – В прошлом письме ты написала, что тебе очень нравиться учиться. Ты просто не представляешь себе, как здесь, на Севере, нужны толковые специалисты…». Ну что, Марья Пална? Будем признаваться? А то… скажу вам на чистоту: не видать вам больше ни Коленьки, ни медицинского. – Маша молчала. – Ты будешь говорить!? – Мысли быстро сменяли одна другую. Если они взяли Колю? Что же придумать, только бы они ему ничего не сделали! Но глупое, перепуганное сердце мешало подумать, как следует.

– Я не знаю, чего вы от меня хотите! – Крикнула она.

– Подпиши здесь. – Маша прочла. Ее существо раздваивалось: остаться верной себе, или спасти его? Спасти его и, убив себя, продолжать жить? Но если она станет трупом, то разве он захочет ее видеть? А если…

– Нет. – Она покачала головой. Лысый человек подошел ближе и грубо схватил ее за волосы.

– Все вы такие сначала. – Маша взглянула ему прямо в глаза и почувствовала, как нарастающая ненависть нетерпеливо отпирала тяжелый амбарный замок на сердце, который раньше никогда ей не поддавался. Она посмотрела на следователя так, как никогда еще ни на кого не смотрела.

– Вы посмотрите на себя! Да вы же всего себя продали – ни грамма не осталось!

– Сучка! – Он больно ударил ее по лицу. Потом еще, и еще. Маша не помнила точно сколько раз. Она только чувствовала, как горячими струйками из носа и расквашенной губы стекает кровь. – Подпиши! – Маша устало покачала головой. Егор Тимофеевич уже не мог владеть собой. Зверю, сидящему в нем, стало неудобно в приличном обличии человека. Он вернулся в доисторические времена, хотя, нет: так не поступали даже тогда. У него были страшные, нечеловеческие глаза, хриплый голос, грубые руки. Он припер Машу к стене…

Было темно и холодно. В углу тихо скреблись мыши. Больше не было никого. Маша попробовала двинуть рукой – все тело пронзила острая боль. Казалось, каждый кусочек его был избит и выжжен. Распухший язык не мог пошевелиться в пересохшем рту. Тишина была такой же мертвой, как и окружавшая ее темнота, которая, казалось, не нарушалась никогда. Через какой-то промежуток времени желтый луч электрического света, проникший из отворившегося в двери окошка, лениво растворился во мгле.

– Вставай. – Сказал грубый женский голос, затем со скрипом открылась дверь.

Маша безуспешно пыталась пошевелить рукой или ногой. Женщина помогла ей подняться и вывела из камеры. Тусклый, коридорный свет был для Машиных глаз ярче солнечного – она зажмурилась и некоторое время была слепой. Собрав остаток сил, она шла вслед за женщиной надзирателем по бесчисленным коридорам, совершенно не интересуясь, что ждет ее за поворотом. А за поворотом ей всучили потрепанный ватник, паспорт, и открыли еще одну – последнюю дверь.

 

 

 


Оглавление

4. 4.
5. 5.
6. 6.
507 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 12:03 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!