Поздний дождь

 

(из опыта самопознания)

 

 

 

 

Идя впереди всего человечества по скорости и масштабам нравственного вырождения, какое право имеют американцы навязывать свои ценности остальному миру, тащить вслед за собой в пропасть всех нас? (Впрочем, именно по причине первенства в аморальности они и присвоили себе это право.) А ведь не всегда американцы были такими. В суровых условиях освоения Америки невозможно было выжить без единения, без мужественной взаимоподдержки, без добровольного самоограничения. Но их общая цель – обогащение, личный материальный успех – их погубила. Ведь и вся их высокомерная демократия, свободы, уважение прав личности – ради одного, ради обогащения.

Пуританский декларируемый (а поначалу и действительный) аскетизм выродился в примитивное ханжество либо вовсе был отвергнут, не устоял перед языческой алчностью, лучшей питательной средой для которой оказалось, как ни странно, тоже пуританское (и общепротестантское) совершенно не библейское отношение к труду как к служению, угодному Богу. Между тем, необходимость трудиться дана человеку как наказание, как проклятие.

«Адаму же сказал: за то, что послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: «не ешь от него», проклята земля за тебя; со скорбию будешь питаться от нее во все дни жизни твоей. Терние и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою. В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят; ибо прах ты, и в прах возвратишься» (Быт.3:17-19).

Мы должны безропотно и даже с благодарностью принимать Божьи наказания. Тем более, что они являются и условием нашего существования на земле. Но относиться к ним как к служению Богу, культивировать их, умножать – не напоминает ли мазохистское извращение?

В результате греховного обожествления труд из средства удовлетворения необходимых потребностей превратился в средство бесконечного производства и удовлетворения потребностей мнимых, из Божьего наказания превратился в средство порабощения человека стихиями этого мира.

Вспомним еще, из-за чего произошел конфликт между Каином и Авелем. Каин был земледельцем, Авель – пастухом. Каин принес в дар Богу плоды своего земледельческого труда, Авель – «первородных стада своего», то есть дары природы. Бог отверг дар Каина и «призрел» дар Авеля. И труженик Каин из зависти убил свободного пастуха Авеля. Как же мы можем считать труд служением Богу, если Он не принимает плоды такого «служения», порождающего зависть и убийства?

Прогрессирующий процесс специализации, профессионализации человека, начавшийся после изгнания из рая, вовсе не безобиден и уж конечно не благотворен, как представляется некоторым. Специализация способствует ускорению и увеличению производства предметов потребления (не только материальных, но и, так сказать, духовных, которые в результате такого специализированного массового производства и превращения в товар приобретают качества «духовности» сатанинской) и тем самым усиливает нашу зависимость от них. Не говоря об опасностях для души избыточного производства вообще, специализация сама по себе разрушает человека, делает его частичным, фрагментарным, лишает целостности.

Когда я слышу похвалы «профессионализму», назидательные изречения, вроде: надо знать понемногу обо всем и все о немногом, или: нет такой профессии – хороший человек, – я признаю их относительную правоту, но понимаю, что передо мною идолослужители, для которых необходимый, но частный, прикладной вопрос обеспечения нашей земной жизнедеятельности («всего этого ищут язычники») превратился в смысл жизни.

Разве благодаря своим земным профессиям, мастерству в ловле рыбы или шитье палаток апостолы сделались тем, чем они есть для нас? Да и не за искусство владения словом (чем они, кстати, не очень-то и блистали) ценим мы их.

Человек должен рассматриваться как нравственное существо в его отношении к Богу, а не как представитель какой-то профессии или социальной группы.

В сущности, почти всякая современная работа превратилась в средство духовного закабаления человека. Работы, явно предназначенные для нас Богом (сельское хозяйство, строительство, производство одежды и предметов обихода, педагогика, медицина), мы превратили в идолослужение. Хорошо, если человек имеет силы и возможности вернуть своей работе ее изначальный смысл – быть только средством удовлетворения необходимых потребностей. Проще это сделать в педагогике, медицине. Школьный учитель или участковый врач могут делать свою работу так, как угодно Богу. Но в производстве предметов потребления, в науке мы давно уже перешагнули пределы необходимого. Рабочий, участвующий в строительстве роскошного жилья, производстве современной техники и предметов комфорта, неизбежно становится соучастником сатанинских дел. Об инженерах, бизнесменах, разных начальниках, менеджерах и говорить не приходится. Так же, как и об ученых, вся деятельность которых сводится к бесконечному развитию и удовлетворению человеческих страстей. (Заметим, что и вознаграждение в этом мире человек получает в зависимости от степени соучастия в сатанинских делах. Обучение детей грамоте или работа в огороде никогда не сделают человека миллионером.)

Есть еще одна сторона проблемы. В нашу природу заложена возможность получать удовольствие от деятельности, необходимой для сохранения и продолжения жизни. Мы можем наслаждаться едой, половыми отношениями, работой, охотой, рыбалкой. Но как только целью этой деятельности становится не сохранение и продолжение жизни, а получение удовольствий, извращается ее смысл, а значит начинается извращение человеческой природы, духовное и физическое вырождение человека. Появляется племя трудоголиков, которое ничем не лучше алкоголиков и наркоманов (если не хуже). Мы замечаем вред бесконтрольного увлечения едой, сексом, наркотиками – причем в основном относительно физического здоровья. Но пока не очень задумываемся о вреде увлечения работой. Физический спорт, являясь суррогатом физического труда, преследует с христианской точки зрения низменные, языческие цели, культивирует губительные для души качества: тщеславие, гордость, завистливость, азартность и пр.. То же относится и к превращенным в спорт охоте, рыбалке.

Так или иначе, мы попадаем в плен страстей, в сатанинский плен.

Печальная картина. Она наводит на мысль, что монашество – единственный выход, единственное условие спасения. Что ж, кто-то делает и такой выбор. Но «не все вмещают слово сие, но кому дано», и способности Господь дал «каждому по силе его». Недаром монашество называют «подвигом». Не всем такой подвиг по плечу. Да и монахи не все равно приближены к Богу. Господь не требует от нас служения сверх наших возможностей.

На подсознательном уровне правильно, по-библейски относится к труду православный русский человек, который «имея пропитание и одежду, доволен тем». Пусть и упрекают его в лени, разгильдяйстве, «неумении жить», непрактичности.

Как бы ни насмешничали, ни издевались над нашей «обломовщиной», для меня Обломов – самый русский и самый положительный литературный тип. Как Штольц – самый нерусский и самый отрицательный.

В одном из интервью живущий в Америке Н. Коржавин, известный поэт из советских эмигрантов, наблюдательно заметил, что свободные, общительные, улыбчивые, уверенные в себе американцы производят на него впечатление людей до грехопадения. Как будто доброжелательно заметил. А ведь это страшно, это уже видимый лик антихриста. Цель христианина – освобождение ОТ власти греха. В мире же происходит освобождение ВЛАСТИ греха, полное порабощение грехом человека. Такой вжившийся в систему греха человек может чувствовать себя свободным в греховном мире и «напоминать» человека до грехопадения, то есть быть его сатанинской имитацией. Такая «свобода» – это не свобода во Христе, а «свобода» в антихристе.

У мировосприятия русских совсем другие основания, к духовному вырождению отнюдь не ведущие. С давних времен русский человек превыше золота ценил Правду Божью. Весь наш фольклор, литература, история проникнуты стремлением к Правде. Только у нас могли родиться философы, вдохновляемые идеей Правды как таковой (Вл. Соловьев). То, что и во лжи мы достигали крайностей, лишь подтверждает размах наших нравственных возможностей.

Слов нет, не один век уже, как завелась в нашем теле зараза, все прогрессирующая. Но почему мы должны ей радоваться, лелеять ее, зная уже, к чему она ведет.