Николай Толмачев
РоманОпубликовано редактором: Карина Романова, 22.11.2008Оглавление 32. Глава 31 33. Глава 32 34. Глава 33 Глава 32
Шрамов решился наконец сходить в самоволку. А почему бы и нет, думал он, другие постоянно бегают. Не сильно его и тянуло на свободу, но не мешало проведать отца, да и от других зачем отставать. Имелся еще и официальный путь для отлучек: написать заявление Сичкарю с указанием уважительной причины и с чистой душой идти гулять. Так делали некоторые, но большинство формальностями не утруждалось, и Шрамов не захотел лишний раз рисоваться перед Сичкарем. Тут возникла проблема с одеждой. Трезвый Шрамов к своей внешности безразличным не был, о нем не скажешь: неряшливый, как алкоголик. В светлые промежутки жизни он подбирал себе модные костюмы и рубашки, был чистоплотным и аккуратным. А тут выходить в город, на люди – и не в чем. Не будешь же в больничной пижаме красоваться. А чего-нибудь домашнего у него в палате не было – принести некому. Но выручил Коля Ткаченко: одолжил штаны и куртку, оказались почти впору. После завтрака вместе с дежурными по кухне удачно прошмыгнул мимо санитарки в дверях, по лестнице вниз вприпрыжку, там под стеной за угол, к воротам – и уже на улице. Было грязно, холодно, сыро – неуютно. Поколебавшись, Шрамов пошел к автобусной остановке. Еще в отделении он рассчитывал побродить в окрестностях, подышать свежим воздухом, заглянуть в магазины – потереться среди свободных людей. Но при виде замусоренных весенних улиц, голых деревьев, суетливых прохожих, сразу продрогнув, он утратил такое желание и решил ехать прямо домой. На перекрестке, пропуская медлительный трамвай, он заметил впереди знакомую мужскую фигуру в старомодном сером пальто. Подойдя ближе и осторожно заглянув сбоку в лицо, убедился, что так и есть, начальник ЖЭКа. Встреча ни к чему, и лучше бы незаметно отступить, но Шрамов замешкался в нерешительности, а тут и начальник оглянулся. – Здрасьте… – кивнул растерянно Шрамов, не успев и подходящее выражение для лица подобрать. Растерялся и начальник и тоже кивнул: здрасьте… В общем, против этого начальника Шрамов ничего не имел, жить с ним было можно. Пожилой, усталый, потасканный жизнью человек, давно когда-то бывший военным летчиком, но так не похожий на военного, даже бывшего. Шрамову казалось, что он живет механически, по инерции. Когда мог, он покрывал прогулы, пьянки, сквозь пальцы смотрел на махинации со стройматериалами, трубами, вентилями, а только если наглели чересчур, уныло просил: – Ребята, будьте осторожны, не подведите… Жильцы его не любили, но для своих безвредное существо. И ребята его оберегали, старались не подводить. Они прошли рядом несколько шагов. По лицу начальника Шрамов видел, что и тому встреча не в радость, и голос его звучал натянуто, когда он спросил: – Что, уже отпустили?.. – В увольнение… – сказал Шрамов. Нехорошо спросил начальник, как преступника какого-то. – Ну давай-давай, лечись… – безразлично пробормотал начальник и махнул рукой, прощаясь. И без того неважное от погоды настроение Шрамова подпортилось еще больше. Так ведут себя, как начальник, если сделали или собираются сделать пакость. А чего ждать от начальника? Вроде и не делал он никогда пакостей, и не способен вроде на них, а что-то темнит. А в автобусе еще одна ненужная и неприятная встреча. Давний собутыльник, которого Шрамов и звать как забыл, хорошо уже поддатый, через десяток голов приветствовал его очень громко и радостно. От неловкости Шрамов вспотел, даже нервный зуд пошел по телу. А тот показывал целый розовый червонец и жестами звал выпить. В другое время был бы он Шрамову как находка, а сейчас Шрамов сам подивился, с какой легкостью отказался от приглашения. Не было настроенности на выпивку – и все тут. Ближе к дому Шрамов слегка заволновался. Похожее волнение он испытывал и прежде, возвращаясь после долгих отлучек. Но тут что за отлучка – и двух месяцев нет, а вот поди ж ты, волновался. Родной дом! – подумал Шрамов с иронией, потому что трудно было называть родным домом эту казенную хрущевскую пятиэтажку с грязными подъездами, вонючими мусорными баками под окнами и любопытными соседями. Куда роднее для Шрамова оставалась старая развалюха в приморской слободке, где прошло детство, хотя и существовала теперь та развалюха лишь в его памяти. А для кого-то, кто здесь родился, и этот дом родной всерьез, – рассеянно подумал Шрамов. Отец открыл дверь после долгих звонков. Взъерошенный, помятый, как всегда, в седой щетине. При виде Шрамова глаза его повлажнели, губы беззвучно задвигались, опережая еще не найденные слова, – не ожидал, и растерялся и обрадовался. Паутина в углах, пыль на всем, затоптанные полы, на кухне сухие объедки и грязная посуда – картина знакомая, неизменная. Для отца уборка всегда была как стихийное бедствие. А Шрамов по пьянке на все плевал, а у трезвого других забот хватало, тоже не всегда руки доходили. Но теперь грязь, запущенность резко ударили в глаза, и он первым делом принялся за уборку. Растерянный отец бестолково шаркал по комнатам, пытаясь ему помогать, и только путался под ногами. – Не мешай, дед, отдохни! – унимал его вошедший в азарт Шрамов. Когда добрался до книжных полок, дело застопорилось. Так и раньше бывало: начинал перебирать книги, открывал одну, другую, листал, что-то прочитывал, останавливался – и как-то отступали другие заботы, спадал азарт. Когда-то книг было больше. А теперь только укоризненные пустоты остались от шеститомника Пушкина, девятитомника Бунина, собраний сочинений Стендаля, Хемингуэя… Все ушло в чужие руки, по букинистическим, все растаскано, пропито. Быстро справиться с застарелым беспорядком и грязью не получалось. А тут еще отец уговаривал: – Да брось ты, как-нибудь потом, по свободе… Посиди, чайку попей… – Ладно, – согласился Шрамов. – Чайку так чайку!.. Отец так и сейчас любил чаевничать, как когда-то при жизни матери, бабушки, – всей семьей за большим столом, не спеша, долго, с разными вареньями, печеньями. А то и совсем по-старинному – из блюдца, вприкуску, вытирая пот полотенцем. Того застолья, конечно, уже не вернуть, но хоть похоже посидеть, расслабиться, что-то вспомнить отец тянулся. Но Шрамова такой трезвый балдеж не привлекал. Он посидел с отцом за компанию. Полагалось бы поговорить – о чем-нибудь близком обоим, что-то обсудить, прикинуть на будущее. Но и раньше у них такие беседы не очень складывались, и теперь не находилось подходящих тем и слов. Отец сказал, что, по слухам, в этом году его должны наградить орденом Отечественной войны какой-то там степени, – по случаю 40-летия победы над Германией. Даже вроде бы с гордостью сказал. – А он тебе надо, этот орден? – рассеянно спросил Шрамов. – Ну как же, как же… Если государство дает… Я ж воевал… – слегка обидевшись, пробормотал отец. А было ж время, помнил Шрамов, когда настоящие свои ордена и медали, принесенные с войны, отец отдал ему, пацану, вместо игрушек. Так где-то в детских играх они и порастерялись. Тогда отец только отмахнулся, весь в ежедневных житейских заботах, даже слегка не пожурил пацана. А теперь и юбилейные медали хранил, а юбилейному ордену радуется, как ребенок. Старость, старость, – снисходительно и грустно думал Шрамов. Те военные годы – единственно значительное, о чем осталось вспомнить в старости, теперь это до него доходит. А что будет вспомнить ему, Шрамову? – подумалось внезапно, но тут же он и отбросил эту мысль – сегодня жить надо. Отец пытался заговаривать и о его, Шрамова, делах. Как, мол, лечение? Как кормят? Какие планы на будущее? Шрамов отвечал уклончиво и шутливо: все нормально, дед, главное не падать духом, держать хвост трубой. Э-э, какой там дух, какой хвост, – вздыхал отец, но по виду особо не отчаивался. В прихожей, рассматривая себя в зеркало, Шрамов заметил, что лицо его приятно посвежело, вместо теней под глазами и желтизны на щеках проступал румянец. Но и другое заметил – несколько седых волос на висках, впервые. Ну что ж, пора. Не тянуло Шрамова на волю – и правильно, одни ненужные волнения, суета. Но долг отдал – отца навестил, какую-никакую уборочку сделал, свежим воздухом дохнул. Все-таки есть польза, и на душе спокойнее.
Оглавление 32. Глава 31 33. Глава 32 34. Глава 33 |
![]() Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:![]() Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 16.02.2025 Очаровывает поэзия Маргариты Графовой, особенно "Девятый день" и "О леснике Теодоре". Даже странно видеть автора столь мудрых стихов живой, яркой красавицей. (Видимо, казанский климат вдохновляет.) Анна-Нина Коваленко 14.02.2025 Сознаюсь, я искренне рад, что мой рассказ опубликован в журнале «Новая Литература». Перед этим он, и не раз, прошел строгий отбор, критику рецензентов. Спасибо всем, в том числе главному редактору. Переписка с редакцией всегда деликатна, уважительна, сотрудничество с Вами оставляет приятное впечатление. Так держать! Владимир Локтев 27.12.2024 Мне дорого знакомство и общение с Вами. Высоко ценю возможность публикаций в журнале «Новая Литература», которому желаю становиться всё более заметным и ярким явлением нашей культурной жизни. Получил одиннадцатый номер журнала, просмотрел, наметил к прочтению ряд материалов. Спасибо. Геннадий Литвинцев ![]()
![]() |
||
© 2001—2025 журнал «Новая Литература», Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021, 18+ 📧 newlit@newlit.ru. ☎, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 Согласие на обработку персональных данных |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
Скачайте бесплатно огромный сборник баз данных. |