HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Андрей Усков

Псих

Обсудить

Рассказ

Опубликовано редактором: Вероника Вебер, 10.02.2013
Иллюстрация. Название: «Ночная бабочка. Алтай». Автор: Юрий Un. Источник: http://foto.mail.ru/mail/mailunson/Altay/2089.html

 

 

 

– Говорят, когда нацисты побывали в мастерской Пикассо, в Париже, с обыском, то они ничего не нашли. Но зная крамольный характер Пабло и желая как-то досадить известному живописцу, старший офицер рейда подошёл к нему. На журнальном столе у маэстро лежали почтовые открытки с его великой Герникой. Развязный потомок Гёте, Шопенгауэра, Баха и Генделя надменно поднял открытку, хмыкнул и спросил – это вы сделали? Это сделали вы, спокойно ответил гений.

– Ну? А тебе-то кто это рассказал? Кто это говорит?

– Какая разница? Папа. Мне сегодня особенно грустно. Давай не будем рыться в первоисточниках. Ты хоть знаешь, что Пикассо был коммунист? А говорит это твоё ненавистное «Би-би-си». Ну что, опять будешь мне трубить про пятую колонну, про международный заговор? Почему мы всё время спорим, ссоримся, чего-то делим? На ровном месте… как твоя спина?

Передо мною мой сын. Ему двадцать девять. За его плечами уже два неудачных брака. Нет нормальной работы. Он по-юношески угловат. Лицо матери. Её глаза. Они выражают какую-то внутреннюю мужскую проблему. В его голове живу я, – с издёвкой думаю я. Материнский мягкий характер наполняет его глаза в этот миг ненавистной мне сентиментальностью. Мне охота ему сказать – слабак, слюнтяй, тряпка. Вас развели, как лохов. Всю Россию разворовали с вашим демократическим порядком, а вы всё слушаете своё «Би-би-си». Уроды. Порой он мне противен до ужаса. Он раздражает меня своим умным видом, своей независимостью и какой-то женской сентиментальностью. Послушать его мать, так это ангел, а не сынок: «Он у меня мальчик хороший: много читает; с жёнами ему, правда, не повезло, не везёт». Остолоп. Я переписал на него квартиру, гараж, машину, садовый участок. Он просрал всё своим псевдожёнам, как идиот Достоевского. Герника. Шмерника. Вот так же вы и Россию просрёте, – мечутся в гневе мои мысли перед неумолимым грядущим; и начинает ныть сердце.

– Дай мне таблетки, вон на той полке.

– Какие? Их тут у тебя много.

– Нитроглицерин…

Он подаёт мне таблетки и говорит: «Наверно, мне лучше уйти; ты, я вижу, сегодня не в духе; просто мне некуда было идти, я подумал, что мы поговорим немного».

«Некуда ему идти; поговорим немного; о чём говорить? – проносятся в голове мои рефлексы злости, – Иди работай; делай что-нибудь; не будь идиотом; хоспади, и в кого он такой?».

– Ладно, я пойду…

– Погоди… вот в кого ты такой, скажи мне? Отцу плохо, а он пошёл. Нацисты! Сам-то как поступаешь? Герника. Шмерника. Отцу плохо, а он пошёл…

– Не заводись. Мне показалось, что тебе будет хуже, если я останусь.

– Почему ты один? Где собака?

– Дома.

– До-о-ома-а.

Он снимает себе римскую секцию в трущобном районе. Был я там у него. В подъезде бычки, всюду наплёвано. Живут такие же тапкоёбы. И ни о чём не чешутся. Ничего им не надо. Вокруг воровская власть, а они «Би-би-си» слушают… но собака у него душевная. Аляскинский маламут. Купил за тридцать тысяч. Весь в долгах как в шелках, а на собаку деньги нашёл. Наверное, это его единственный поступок, который вызывает у меня уважение. Живёт как бомж, а собаку за такие деньги завёл. Чисто Джек Лондон. С сердца слетает тяжесть при мысли о его Сэме. Я люблю эту псину. У нас на заставе на Даманском острове была собака похожая, полегла с Васькой Шкандыбой в шестьдесят девятом году. Ваську ранило, а она его до нас допёрла за шиворот. Кругом трассеры летают, хунвейбины по нам лупят. А она воет как ребёнок и тащит. Воет и тащит. До сих пор слеза на глаза наворачивается, как ту картину вспомню. Такой умный пёс был. Звали Джульбарсом. Метров двадцать до нас оставалось, когда его ранило куда-то в живот. Помню, взорвало мне душу тогда это. Встал тогда со своим Дегтярёвым, да как давай поливать этих сук узкоглазых. Они тогда отступили. Только Джульбарсу это не помогло. Кровью давай исходить. Взводный его пристрелил, чтоб не мучился. Конечно, я люблю своего сына. Но старость моя лютует. Жалко мне его. Нигде по-настоящему у него ничего не вышло. Кругом – неудачник. А жалеть отцу сына у нас в семье не положено. Он и так избалован своей матерью. Та его всегда пожалеет. Но, слава богу, хоть отпочковался и от неё. Она живёт со своим в двушке, в хрущёвке. Тоже уже под семьдесят лет, а ума нету. Играет с Мавроди в фантики. Мечтает о чём-то. И этот, вон, голову себе забивает всякими Пикассо. Абстракционист хренов. С шахты ушёл. С завода ушёл. Набрал ссуд, теперь живёт как отшельник. Работает на каком-то хлебозаводе. Ни образования порядочного, ни семьи, ни детей. Угла своего и то нету, а всё хорохорится, умничает, дома картины развесил. Какие-то каракули детские. Или план захвата Берлина. Ромбики, пуговки, стрелочки. Практическая сила искусства художника, – недавно тут выдал мне. На что она тебе? – говорю ему. Спустись на землю. У тебя ничего нет. Ни родины, ни флага, Телемах, ты мой, Хамелет неприкаянный.

– Как он вообще?

– Кто? Сэма? Всё хорошо у него. Только линяет. Шерстью завалил всю комнату.

– За-ва-лил. Я тебе говорил, что эта собака севера. Она создана для охоты или езды в упряжке, а ты её в секцию римскую. Только испортишь пса, и всё.

– Пап, а ты сам-то один как живёшь? Я же вижу, что тебе одному плохо. Вы так и не помирились с Тамарой?

– Пошла она к чёрту, твоя Тамара.

– Она не моя, она твоя.

– Вот и ты пошёл к чёрту.

– Без проблем. Уйду… тебе ничего больше не надо? Может, сходить в магазин?

– У тебя денег много? Отдай их Мавроди. Мне ничего не надо. Помру. Похорони по-человечески. И делов-то.

– Ну так чё? Я пойду.

– Погоди.

– Ну чего ещё?

– Прости меня, дурака… Васильича помнишь?

– Какого?

– Ка-ко-ва. Петракова. В среду умер. В пятницу похоронили. Нету больше Васильича. Такие дела...

– Сочувствую.

– Со-чув-ству-ет он. Сам-то как? Хлебозаводчик?

– Ничего… вот живу. Живой… мне почему-то стало очень грустно. Я про тебя вспомнил. Дай, думаю, зайду.

– Вспо-мнил он. Молодец, что вспомнил. Почаще вспоминай. Может, человеком станешь. Как там мать?

– Да всё нормально. Фёдорыч пиво трескает. Она его пилит. Распиливает. В общем, всё как обычно. В среду на дачу уехали. В Новорождественку. Ты-то как? успокоилось сердце?

– Не дождётесь. Не собирается оно успокаиваться. Ну и чё там твой Пикассо?

– Да ничего. Передача называлась – Сила искусства. Представляешь? Он своей Герникой предотвратил международный конфликт.

– Какой международный конфликт?

– Да я уж не помню. Помню, что повесили эту картину в зале заседаний ООН, ну и она каким-то образом повлияла на решения сильных мира сего.

– Ну и что? Ты-то каким оказался здесь боком? Ван Кох?

Сын ухмыляется, и за всю нашу встречу я узнаю свои морщины на его лице. Оно высветляется. Сейчас этот Спиноза начнёт мне на уши свою метафизику вешать. Его глаза загораются чем-то детским. Так в своём детсадовском возрасте он поверял мне о своих первых чувствах, когда влюбился в свою первую девочку.

– Помнишь, когда мы были на море, ты брал меня и приёмник, и мы провожали солнце? Ты тогда ещё говорил – смотри и помни. Мне почему-то эти слова до сих пор памятны. Многое уже позабылось. А вот это отчётливо помню.

– Ну и?..

– Да тут с Сэмом ходили гулять на речку. Идём обратно. Вдруг слышим: шум, гам. Оборачиваемся. Штук пять подростков догоняют какого-то мужика и начинают метелить его в наглую. Пятеро на одного. Представь. Вокруг народ гуляет. Жарко. Где-то играет гармонь «ой рябину кудрявую». Какая-то баба орёт: «Милиция!!!». А те козлы метелят того мужика, и вот-вот в асфальт вкатают его. И никто вступиться не пробует. Стоят на расстоянии, а подойти боятся. Ну мы повернули с Сэмом обратно, подходим. Те уже на кураже и на нас готовы кинуться, мол, ты не лезь. Один уже перед мордой руками машет. Ну я думаю, если мы сейчас вспыхнем с Сэмом, то просто напросто порвём этих уродов. А там, натурально, милиция, протоколы, камера. Ну, знаешь же сам, как у нас всё это обычно делается. Просто представил, что и Сэма закроют в камеру. Один бы я, наверно, всё-таки кинулся, уж больно велик был соблазн. Ну, представь – впятером на одного. Кто их воспитывал, шакалов этих? И тут я вспомнил наш с тобой любимый фильм «Золотой телёнок». Помнишь, как Остап Паниковского на мостовой отмазывал? Махом себя возомнил Юрским в роли Остапа. Этаким властным голосом обращаюсь к тем, кто сочувствует, но подойти боится. Так, говорю, вы будете свидетелями? Чё тут произошло, ты бы видел! Эти шакалы вдруг в один миг встали как дети вокруг воспитателя и заблеяли как овечки, мол, он сам первый начал. Ах-га, говорю, вы впятером одного человека метелите, и это значит, что он виноватый. Самим-то не смешно? В ментовке это всё расскажете…

Тут мой сын замолчал в предвкушении моего интереса к своему рассказу и, улыбаясь, продолжил: «А мужик тот, ну пострадавший, так тот тоже вдруг встал как ни в чём не бывало и молча ушёл. И эти отморозки быстро рассеялись. И я тут вспомнил ту передачку о силе искусства. И подумал – а всё-таки это работает! Понимаешь? Работает. «Практическая сила искусства художника». Идём обратно, этот с гармонью и рябиной кудрявой тянет краба, кричит: красавчик… чё они там не поделили? Да, говорю, жарко, крыша у народа едет, ничего особенного. Перепились перепела немного…».

Он замолчал в каком-то своём внутреннем вдохновении от рассказанного. Будто до сих пор находился там, среди рябины кудрявой, среди тех, кто мог его просто убить, втоптать в асфальт, среди этой обычной русской действительности, где всем наплевать: родился ты, или помер, или бредёшь подыхать; где ничего нельзя понять наверняка: что есть что? Где невозможно никому верить ни вчера, ни завтра, ни сегодня. Где у людей нет обыкновенной памяти, а нет памяти, так откуда совесть у них появится?

– Значит, псих, говоришь?

– В смысле?

– Ну вся эта твоя белиберда в аббревиатуре, читается не иначе как псих.

– Надо же, – улыбнулся он, – какое совпадение интересное… выходит, что так, а я и не замечал. Может, на речку сходим, возьмём Сэма, знаешь, как он тебя любит?

– Знаю, знаю, пошли, давненько я не хаживал на водоёмы с психами.

 

Я беру Сэма и выхожу на улицу. Немного свежо. Минус десять – нормально для января. Сына нет уж полгода. Мы выходим с Сэмом на улицу, собака жадно дышит, пишет угол, и баба Катя с метлой, дворничиха осуждающе качает головой. Мол, и не стыдно вам? Нет, баба Катя, нам не стыдно. Мы не писатели, чтобы возиться с разного рода мемуарной докукой. Да и сам уж язык стали забывать. Ошибок много. Как грамматических, так и судьбоносных. Мне уже ничего не исправить. Этот рассказ о человеке без паспорта, об одном заурядном эпизоде из жизни сына, и наверно, на этом – достаточно литературы. К чему многословие? При жизни мы друг друга всё равно не понимаем и не поймём никогда, а после смерти начинаем любить буквально за всё, за каждую мелочь. Получается: смерть открывает глаза, и не чьи-нибудь, а глаза любви. Хороший морозец, славный денёк. Получается: самые банальные вещи, куда садилась бабочка памяти – Мнемозина, маленькая греческая богиня, не понаслышке становятся святыми. Лети, моя память, порхай. Собака ныряет в сугроб, славный морозец, выныривает, на её морде бриллианты зимы.

Оставь так, и больше ничего не трогай.

 

 

 

508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Актуальные новые букмекерские конторы в России
Поддержите «Новую Литературу»!