Дымное царство

На чтение потребуется 1 час 12 минут | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Вдруг Корки стал слышать звук, то ли барабанов, то ли ещё какого-то ударного инструмента. Боковым зрением он увидел какие-то кружащиеся фигуры. Он глянул по сторонам, посчитав, что его догнали, окружили. Но никого не было рядом, погоня была позади. Он побежал дальше, и опять эти звуки и туманные фигуры. Он подумал, что сходит с ума – от страха. И ещё он ощутил странное чувство, будто кто-то ведёт его, направляет. Вокруг уже были двухэтажные деревянные дома окраины, теперь заброшенные. Раньше здесь жили люди с достатком, но теперь они разъехались – это был заброшенный квартал. В городе остались жить одни рабочие – живущие в центре, в многоквартирных домах. Погоня отстала, а Корки сумел рассмотреть непонятных танцующих людей: они били в бубны, они были одеты в яркую одежду, расшитую перьями. Они будто бы не хотели попадаться ему на глаза и танцевали всё время в стороне, но теперь Корки видел их, и, более того, он понял, что именно ритму их бубнов подчинены его движения.

Он решил спрятаться в каком-нибудь доме и отсидеться там. Он вошёл в калитку, оказавшись за забором. От странного ритма его так и тянуло затанцевать самому. Он, немного приплясывая, шёл по участку земли перед домом, он устал и хотел присесть. Но вдруг они – черти – появились сразу со всех сторон.

– Знаешь, Корки, ты ведь остался нам должен, когда ушёл из школы – за то, что мы пытались сделать из тебя человека, – и они гаденько засмеялись собственной шутке.

– Да, человека, а ты жадничаешь. У тебя, наверное, полно денег, раз ты так бежал.

Корки не знал, что делать. А черти окружили его. Он понял, что, не найдя денег, они изобьют его. Но бубны начали бить совсем рядом, и старики-индейцы закружились вокруг в танце. Их одежды и седые волосы развевались и губы двигались – они что-то шептали. Незнакомые слова заставили вибрировать это место – оно подчинилось звуку.

Черти не замечали индейцев и приняли удивление Корки за страх. Тут один индеец пал на землю и забился в судорогах. Ритм стал бешеным. Раздался ещё один резкий, металлический, лязгающий звук. Потом ещё один звук – это распахнулась дверь. В дверном проёме показалась женщина с ружьём, она визжала на высокой ноте, она выстрелила. Одного чёрта бросило на землю с кровавой грудью. Опять этот лязгающий звук – передёрнутый затвор ружья. Женщина визжит. Выстрел, у другого чёрта стало красное, неузнаваемое лицо, он так и упал.

Поначалу опешившие черти бросились бежать через калитку на улицу. Женщина, визжа что-то о проклятых ворах, бросилась за ними, стреляя на ходу. А Корки так и стоял в окружении беснующихся индейцев. С улицы крики:

– Получи, ворюга!

И – раз! – последний удар бубна, и всё стихло. Выстрелы, крики, шёпот индейцев, осталась только пыль, поднятая ногами шаманов.

 

Вернулась женщина. Её длинные волосы были растрёпаны, её халат сильно распахнулся, почти обнажив грудь, на плече она несла ружьё. Корки испуганно рассматривал её – больше тридцати, бледное лицо, может, и было бы красивым, если бы не выражение, отпечатавшееся на нём – по её лицу было видно, что женщина не в себе. Она лишь мельком взглянула на Корки, поставила ружьё на крыльце и сказала:

– Пойдём, поможешь мне перетащить их, – и вышла в калитку. Корки плёлся за ней, он был в глубоком шоке.

На улице – один чуть в отдалении от другого – лежали двое. Их тела были обезображены выстрелами, а позы были неестественны. Женщина уже взяла за руки одного и ждала Корки. Тот взялся за туфли мертвеца, но одна из них соскочила, тогда Корки перехватился за щиколотки – они были ещё тёплыми. По телу Корки прошла волна дрожи и омерзения. Женщина была сильной, она легко несла тело, а Корки окреп на своей тяжёлой работе. Вдруг женщина резко остановилась, и у Корки, шедшего первым, ноги мертвеца вывалились из рук и безвольно упали в пыль. Женщина потянулась за стреляным патроном, подбирая его, – когда она наклонялась, то в вырезе её халата стала видна грудь. И Корки стало тепло и тесно в паху. Они пошли дальше.

Когда все четыре тела валялись в пыли перед домом, женщина ушла зачем-то в дом, а Корки остался. Он рассматривал юные мёртвые лица, которые были теперь покрытыми пылью и застывшими. Как темна кровь! – удивился он. И куда же уходит из человека жизнь? – задался он вопросом.

 

Женщина вышла из дома с таким знакомым Корки инструментом – с лопатой – и позвала его, уходя за угол здания. Там был захламлённый маленький пустырь.

– Помоги вырыть яму, – сказала она, – и работай быстрее, а то твоя мамаша забеспокоится – что это тебя так долго нет.

Корки чувствовал, что им опять управляют, но не сопротивлялся. Он начал рыть землю – он хорошо и быстро научился это делать. Женщина сидела на корточках рядом и смотрела на него. Корки был в земле уже по пояс и работал не разгибаясь. Вечерело, а он копал и копал, забывшись, его сознание очистилось, он забыл думать, в его теле жило только действие. Он иногда бросал взгляды на женщину и продолжал работу.

Когда он сильно устал и работал уже медленно, женщина остановила его. Она сходила в дом и принесла ему холодного лимонада. Корки жадно выпил и улыбнулся ей. Лицо женщины осталось безучастным. Потом они перетащили трупы в яму, также молча забросали их землёй, женщина помогала ему, потом они завалили свежую могилу мусором, так что стало не видно разрытой земли.

Женщина проводила Корки до калитки, а когда он уже уходил, окликнула его. Он вернулся. Тогда она протянула ему руку и сказала:

– Меня зовут Мэри. – И улыбнулась Корки, успокоив улыбкой своё бледное, подвижное, безумное лицо.

Корки всю дорогу домой согревала эта улыбка, которой женщина улыбалась ему, впервые – не насмешливо. Дорогой домой он не думал более ни о чём, блаженная истома владела им. Он даже не думал о тех убитых парнях. В его теле будто появилось что-то новое, будто запела пробудившаяся птица. И странным было это пение, оно заставляло трепетать всё тело и бурлить – кровь. Его тело двигалось не только внешне, но двигалось и изнутри, стремясь к чему-то новому – оно вызревало, набухая, и готово было взорваться спелостью. Что будет, когда это «что-то» проявится в нём до конца, он не знал, но с нетерпением стал ждать этого.

Он совсем забыл, что его мать будет волноваться, что уже поздно. И мать ругала его, но он не находился там, где она, летая.