Моя мать – шлюха из городка N

 

 

 

Через полтора часа мать позвала нас домой. Когда я вместе с сестрой вошла в гостиную комнату, нас с ней встретил покрытый новой скатертью нарядный, праздничный стол, уставленный разнообразными, вкуснейшими на вид закусками. Такой роскоши мы давненько не видели. Если честно, то очень-очень давненько. На столе даже стоял подсвечник и в нём красивенькая свеча бледно-розового цвета.

– Мама?! Сегодня праздник? – запрыгала от радости Римма, а у меня почему-то испортилось настроение.

И всё из-за мамы. Почему она весь день так странно и непонятно смотрит на меня? И с кем она хочет меня познакомить? И зачем? Я задавала себе эти вопросы снова и снова. И не находила ответа ни на один из них.

Мама не дала нам поесть. Она сунула сестре в руки бутерброд с колбасой и снова выдворила её из дома, велев идти к бабушке. Римма подняла было вой и начала капризничать. Я её отлично понимала. В последние месяцы мы жили с постоянным чувством голода в полупустых желудках.

– Ты иди, – сказала ей мама, – а я Зибу искупаю, и тоже приду ночевать к бабке. И ужин принесу с собой. Иди, иди же!

Изумлению моему не было конца. Как и недовольству. Мне целых тринадцать лет, и в последний раз мама купала меня, когда мне было десять, не более.

И зачем мне купаться? Сегодня же среда, недоумевала я, а до воскресенья ещё далеко. Купались мы с Риммой раз в неделю. Я попыталась попротестовать, но мой нерешительный писк был заглушён маминым окриком. Пришлось покориться неизбежному. Мама щедро вылила на мои длинные, волнистые волосы настоящий шампунь. Обычно вместо него для мытья волос мы пользовались дешёвым хозяйственным мылом.

Потом она заставила меня несколько раз намылить тело душистым мылом. Когда долгий и изнурительный процесс с купанием подошёл к концу и мы вышли из ванной комнаты, я облегчённо вздохнула. Но пришлось ещё помучиться. Мать решительно и жёстко принялась драить мне голову махровым полотенцем. Когда таким образом она высушила мои волосы, то начался обряд расчёсывания. Вот тут мне пришлось рыдать и визжать от боли во всю мощь своих лёгких, ведь проклятая расчёска никак не могла справиться с моими густыми, спутанными волосами. Но это не остановило маму, и она всё-таки добилась своего, превратив мою непослушную гриву в произведение искусства. После окончания пыток над бедной головой дочери, не обращая внимания на её хныканье, она скрылась ненадолго в крохотной спальне. Вернулась она оттуда с каким-то большим пакетом в руках.

– Одень это, – и она бросила пакет мне на колени.

В нём оказалось шёлковое нижнее бельё – белоснежный бюстгальтер и изящнейшие беленькие, как снег, трусики. И, кроме того, прелестная розовая кофточка.

– Надень к ней свою чёрную юбку, – тихо сказала мама.

– Ты всё это купила ради гостя? – догадливо спросила я.

– Нет. Всё это гость купил для тебя.

– Но почему?

– Потому что, эээ, знаешь, я думала, ты всё поняла, когда мы днём разговаривали. Ты уже большая, взрослая девушка. Ты должна была меня понять!

Мама опять замолкла и, старательно избегая моего недоумевающего взгляда, пробормотала:

– Скоро он сам тебе всё и объяснит.

– Кто? – спросила я, чем дальше, тем больше заражаясь маминым беспокойством, – Твой гость?

Мама повернулась ко мне спиной.

– Да, твой гость. И перестань приставать ко мне с тупыми вопросами. Ты мне тогда своего отца напоминаешь. И ты прекрасно знаешь, как сильно тогда я начинаю злиться, – она ушла на кухню и некоторое время сердито гремела там кастрюльками.

Я замолчала. В конце концов, что тут такого страшного? Этот дурацкий гость придёт и уйдёт, а я с мамой отправлюсь затем к бабушке. Пировать. Вот и все дела.

– Зиба, – сказала мама, заходя обратно в комнату, – я ухожу. А ты сиди дома. Когда в дверь постучат три раза, немедленно открой и впусти гостя в дом.

– А ты? Мама, а что я ему скажу, когда он придёт? – заволновалась я не на шутку. – А ты когда вернешься? Не уходи!

– Что скажу да что скажу! – рассердилась мать. – Терпения уже нет у меня! Тупица ты! Поздоровайся с ним и пригласи пройти в гостиную. Что он тебе скажет, то и делай. А я кастрюльки с едой бабке дам, Римму возьму и сразу же вернусь. Но смотри, – если обидишь гостя, я тебя, как собаку, поколочу! Поняла меня?

Мне не оставалось ничего иного, как вновь закивать головой. Не успела за ней закрыться дверь, как практически сразу в неё постучали. Тихо. Три раза. Моё сердце забилось, как бешеное, от волнения. А как же иначе! Впервые в жизни мне было поручено встретить самой, в отсутствии мамы и сестры, гостя, и тем более, незнакомого. Бояться я не боялась. Просто очень сильно стеснялась. Я открыла дверь и увидела перед собой высокого, плечистого мужчину в военной форме. Он был так высок, что мне пришлось задрать голову, чтобы рассмотреть его получше. Да, точно, незнакомец. В нашем маленьком городке все друг друга в лицо знают. А этого человека я видела впервые.

Мне пришлось вежливо пригласить его войти и закрыть за ним дверь. Как и велела мама.