Золотой цвет Азии

 

 

 

Русские слышали от своих друзей-аборигенов Азии: земля видится им разноцветной – ярко-золотой, зелёно-изумрудной, серо-печальной, молочно-алой на рассвете.

– Это зависит от настроения, – понимающе говорил я.

– Нет, – снисходительно отвечали мои друзья-буряты, – она действительно цветная. Иногда на чёрно-белых фотографиях появляется золотистый и густо-синий (хухэ) цвет.

Я знал: с бурятами лучше не спорить – они верят в свои чингисхановские тайны, и зачем их переубеждать? Как журналист и редактор раннего (чёрно-белого) телевидения, сам ни разу не видел на фотоплёнке никакого ярко-золотого или густо-синего цвета. Цветная фотоплёнка и цветное телевидение ещё было впереди.

Мы жили, освоив после войны, тайны черно-белого света и цвета. В этом была гениальность нашей цивилизации – духовно видеть и прозревать ещё невиданный по красоте мир. Я чётко различал на чёрно-белой фотографии красную звёздочку русского солдата в Берлине, видел золото погон на чёрно-белом снимке маршала Жукова. Красочный, яркий, цветной, бирюзово-алмазный, незабудковый июнь, есенинско-позлащённый сентябрь возвышали «зрячесть души»…

И вот с кинооператором Читинского телевидения Борисом Аникеевым, остро-сухощавым реалистом, ироничным наблюдателем, талантливым, без мистических комплексов кино-фотосвидетелем, оказываемся в совместной командировке по диким кочевьям Азии.

Проснулись рано. В семь часов утра отъехали на юг – к реке Онон. Над нашими головами прогудел маленький самолёт, опыляющий поутру поля. Остановили самолёт, сняли сюжет. Проехали пять-десять километров – трактор везёт целую тележку молодых бурят-энтузиастов тонкорунного овцеводства. Сняли.

Кто-то незримый «подставлял» нам сюжеты – снимали, снимали, снимали. Перевыполнили все планы на неделю, даже не пообедали. Голодными помчались вверх и вверх по Онону – надо добраться до райцентра Акши, там живёт наш друг-поэт Борис Макаров, у него можно поужинать, а его жена-медичка ещё и выставит мензурку спирта. Вперёд и вперёд.

А с верховий Онона стала надвигаться сизая туча с грозой и молниями. Мир темнел на глазах – мы ехали под чёрным склоном сопок, о которых Кюхельбекер, лицейский друг Пушкина, отбывавший ссылку в Акше, восторженно писал: «Нет ничего прелестнее южных сопок Забайкалья в пору их цветения бело-розовыми пионами».

К-какие тут пионы, а? Вперёд и вперёд! И вдруг я вижу двух – белого и рыжего – коней на изумрудно-зелёном лугу. Под нависающей сизой грозой. Кричу водителю: «Стоп!» Кричу Борису Аникееву: «Снимай. Снимай!»

Затормозили. Аникеев лениво открывает ящик со спрятанной от пыли кинокамерой, он готов удовлетворить каприз сценариста, у него осталось только полкассеты киноплёнки. Он ворчит, лениво распаковывает камеру.

– Да ты погляди налево! – я показываю пальцем в левое стекло машины. Он поглядел.

– Ой-ё, – чуть ли не испугался от красоты. – Снимаю.

Через кусты, заросли травы и золотой караганы убежал к белому и рыжему коням на зелёном лугу. Вернулся: глаза – враскос, улыбка – вразнос, брови – ёлочками!

– Вот это да! Ну ты и увидел! Всю плёнку добил!

Я по молодости памяти процитировал ему буддийский текст:

Мир цвет явил
Во имя совершенства
Не глаз, а зоркости души.

Вернувшись в Читу, сдали плёнку в проявку. Я сел сочинять тексты. Вдруг входит Аникеев: глаза – враскос, улыбка – вразнос, брови – столбиком.

– Что? – испуганно спрашиваю его? – Плёнка забракована?

– Ты, чо? Всё как надо. Но..рыжий и белый кони на зелёном лугу – цветные – рыжий и белый! Луг – зелёный.

– Не может этого быть.

– Пойдём, сам увидишь.

Аникеев снова поставил кинопленку в проектор. Все сюжеты на черно-белой плёнке были черно-белыми, а последний сюжет: рыжий конь – рыжим, луг – зелёным, гроза – густо-синей. Чудо необъяснимое.

– Может, кусок цветной плёнки попался? – предположил я.

– Ну да? В чёрно-белой проявке-то, – хмыкнул Аникеев.

– Что же тогда?

– А я знаю? – ответил Аникеев, приложил палец к губам и показал глазами наверх. Там, за потолком было небо и Господь Всевышний.

Жаль, что по молодости да по глупости лет мы не сохранили эту киноплёнку. Надо бы передать её учёным или чуть позже появившимся уфологам. Вот было бы гипотез, предположений, реальной фантастики, а?!