Посвящается Людмиле Дмитриевне Алтуниной
1
О Бергмане я впервые узнал на семинаре Сергея Кудрявцева. Он вёл во ВГИКе историю кино, а я учился в МГУ на философском факультете. ВГИК я посещал не только из любви к кино, но и потому, что там училась Оксана, с которой мы тогда встречались. Она мне даже достала пропуск, чтобы я спокойно мог ходить по ВГИКу, а также пользоваться обширной фильмотекой вуза. Сейчас уже я не помню точно, в каком контексте возникло имя Бергмана на лекции Кудрявцева тогда, весной 2007 года. Может, в контексте разговора о современных гениях. Кто-то, помню, сказал, что в современном кино гениев уже нет, что последним был Стэнли Кубрик. Но Кудрявцев тут же разбил этот довод, заявив, что ещё живы Ингмар Бергман и Микеланджело Антониони.
Впервые я посмотрел Бергмана уже после его смерти. Стыдно признаться, но я, хоть и изучал философию искусства, однако совершенно прощёлкал новость о его смерти. Так вот, моя тогдашняя девушка Оксана грезила Тарковским и даже сама пробовала что-то снимать, хоть и училась на операторском факультете. Как она гордилась, что среди преподавателей был Вадим Юсов, оператор Тарковского! А потому мне приходилось по много времени слушать её восхищение кинематографом Тарковского. Мы даже просмотрели все его фильмы, но я Тарковским не очень проникся. Не хватало ему знания человека, да и его позднейшее православие меня раздражало. С каких это пор признание православных догматов стало плюсом в искусстве?
Впрочем, наверно, кто-то из моих читателей такими мыслями автора и возмутится. А мне и дела нет, честно говоря. Я пишу для того, чтобы разложить всё по полочкам, а вовсе не потешить своё самолюбие или удовлетворить чей-то элитарный вкус.
Так вот, я отвлёкся. Это у меня ещё со школы. Меня легко может увести в сторону какая-нибудь случайная мысль. Потому, наверно, я и поступил на философский факультет. Хотя, признаюсь, я разрывался между ВГИКом и МГУ. Однако перспектива всю жизнь работать в каком-нибудь архиве, а также писать рецензии на новые фильмы, которые я не люблю и не смотрю, меня остановила. Нет, уж лучше вольные хлеба!
Но, как это ни забавно, я всё-таки остался в науке после окончания МГУ. Защитил диссертацию и стал преподавать. И вот задумал даже книгу о Бергмане. Ведь у нас в России книг о нём мало, даже статей недостаёт. Этим мне и не нравится наше киноведение. Оно всегда отстаёт от зарубежной науки.
Я помню, что впервые посмотрел Бергмана в марте 2008 года вместе с Оксаной. Мы взяли во ВГИКе копию «Седьмой печати» и просмотрели у Оксаны дома. У неё был настоящий домашний кинотеатр. Её отец, банкир, был мультимиллионером, а потому имел большой дом на Рублёвке. Он даже учёбу Оксаны оплачивал, хоть и не одобрял её увлечение кино. Но, видимо, считал, что это возрастное. Поиграется дитя в кино и, может, одумается, в бизнес уйдёт. К слову, этого так и не произошло. Оксана сейчас оператор «Первого канала». Вы, читатель, наверняка видели её репортажи, если, конечно, вы смотрите новости.
Шведский рыцарь Антоний Блок в поисках смысла жизни. И в его роли великий актёр Макс фон Сюдов. Чёрно-белое изображение, словно подчёркивающее средневековое время действия и в то же время возвеличивающее сам сюжет. Я думаю, что мировой кинематограф многое потерял, отказавшись от чёрно-белого кино. А многие сейчас и не помнят, что цвет изобрели почти одновременно со звуком, а до этого применяли ручное раскрашивание. Вот и Оксана, хоть и училась на оператора, а верила, что в 1956 году цвета ещё не было. Ведь и Тарковского дебют тоже чёрно-белый.
Оксана не очень прониклась «Седьмой печатью», и даже заявила, что автор украл часть художественного мира из «Андрея Рублёва», забыв, что всё было как раз наоборот. А уж откровенный монолог о сексуальном опыте из «Персоны», её вообще возмутил. Дескать, бесстыдство какое. У нас ведь коммунисты приучили, что секса нет, а ещё и литераторы постарались, оберегая психику советских людей от разврата. Один мой преподаватель, историк, вообще, помню, как-то заявил, что в России все проблемы от недостатка сексуального удовлетворения. Потому у нас и революции постоянно. Ну, у какого народа ещё такое есть?
Впрочем, я опять свернул не туда. Меня не интересует политика. Даже не так, я презираю её и не думаю о ней. Кино и философия – вот что мне нравится.
А «Седьмую печать» я потом часто пересматривал. Всё хотел понять магию этого фильма. И так я им в итоге проникся, что стал идентифицировать себя с Антонием Блоком, и даже смерть желал бы встретить в бальзаковском возрасте.
Вот тогда я впервые и задумался, чтобы написать исследование. И долго, признаться, я к этому шёл, пока однажды не взял отпуск и не уехал в Швецию. Чтобы пожить там, где жил он, почувствовать атмосферу этой северной страны.
2
Я не знал шведского, а потому общался по-английски с теми, кто понимает этот язык. Мне не удалось снять домик на острове Форё, где жил и умер Бергман, а потому я ограничился небольшой квартирой в Стокгольме, недалеко от Драматена, где работал Бергман долгие годы.
Я ни с кем специально не встречался, да и вряд ли кто со мной стал бы говорить вот так просто, ведь я не журналист и даже не киновед. Та книга, которую я пишу – это скорее книга философа. Но встречи и не обязательны. Большинство учёных довольствуются литературой, и я работаю с книгами, ведь в архиве Шведского киноинститута, куда мне удалось получить доступ благодаря моему доброму другу по переписке Эндрю Вулфу, достаточно работ о Бергмане, его работ, а также много всяких рабочих киноматериалов. Англоязычные книги я читал сам, а со шведского рабочие записи Бергмана мне перевёл Эндрю Вулф. Он как раз приехал преподавать эстетику в Стокгольмском университете, и даже жил не так далеко от меня. А потому мы частенько встречались в ближайшем кафе и говорили на самые разные темы. Ведь это редкость в наше время – найти хорошего собеседника.
3
Моя книга продвигалась небыстро. Но это и неудивительно. Я же писал не спеша. А спешить и правда было некуда. Никто меня не подгонял со сроками, да и отпуск я взял на полгода почти. Я работал несуетно, примерно так, как привык работать Бергман над своими фильмами. Потому у него и не сложилась карьера на Западе. Там конвейер, а в Европе искусство.
Иногда я даже просто гулял по Стокгольму, вдыхая его воздух, его дух. Мне просто хотелось быть поближе к тем местам, которые я знал по его фильмам и по его мемуарам. Я даже как-то съездил в Уппсалу, где Бергман родился, но я так и не смог найти его родовой дом, хотя и вполне насладился самой поездкой. Я даже подумал, что из такого путешествия к истокам вполне мог родиться замысел «Земляничной поляны», ведь Бергман позднее жил и работал в Стокгольме. Мне самому это знакомо, да и многим из нас. Например, когда я как-то ездил в Сергиев Посад, где родился. Всё так, как писал Бергман. Как будто открываешь дверь в своё прошлое. Как это странно и в тоже время прекрасно – ходить по тем местам, которые ты знал, когда был ребёнком. Иногда я даже думал, что вот сейчас я встречу себя из детства. Я бы мог рассказать себе о тех ошибках, которые не надо совершать, где быть осторожнее, а где смелее, но разве это важно? Иногда полезно прикоснуться к истокам, чтобы напитаться их живительной силой. Ведь у человека нет ничего прекраснее детства. Только тогда человек чувствует себя вполне счастливым, ведь у него вся жизнь впереди. И каждый день способен дарить открытия. Не зря ведь и Бергман так часто обращался к своему детству. Я даже думаю, что это был основной его источник вдохновения.
4
В кафе, совершенно случайно, я познакомился с Карин. Она училась в Стокгольмском университете на переводчика, а потому мы вполне хорошо нашли общий язык. Помимо английского, она изучает ещё немецкий, и тоже, кстати, увлечена Бергманом, как и я. Я даже подумал, что это непростое совпадение, что её зовут Карин. Так звали мать Бергмана, да и само это имя часто встречается в его фильмах. Тем более что и сам Бергман хорошо знал немецкий, и даже снял в Германии на немецком языке «Из жизни марионеток», который считал одним из лучших у себя.
Думаю, Карин смущала немного наша разница в возрасте почти в десять лет, хоть мы пока просто хорошие знакомые, объединённые общим интересом, но зато ей было интересно узнать о России, а я даже и не знал, что рассказать, и вообще себя чувствовал, как герой «Ностальгии», наверно, единственного стоящего фильма Тарковского. Мы его как раз обсуждали за ужином в ресторане, и я с изумлением отметил её неплохую осведомлённость в области кино. Карин мне даже сказала, что, по её мнению, Бергман тоже интересовался русской культурой, иначе чем объяснить чуть ли не цитаты из Чехова в таких фильмах Бергмана, как «Шёпоты и крики» и «Сцены из супружеской жизни». Я согласился с ней, ведь сюжет «Шёпотов и криков» действительно отсылает нас к «Трём сёстрам», а один монолог мужа из «Сцен из супружеской жизни» – к другой известной пьесе Чехова. Да и в театре Бергман ставил Чехова. Хотя сам он, безусловно, отдавал большее предпочтение другому драматургу, Августу Стриндбергу, который для нас, русских, тайна за семью печатями.
5
При помощи Карин, которая договорилась с одной своей подругой, я имел возможность посетить остров Форё, где снимались многие фильмы Бергмана. Карин не поехала со мной, так как у неё началась пора экзаменов. Поэтому я пожелал ей удачи и отправился в своё очередное путешествие.
Я остановился на два дня в доме её подруги Ингрид. Со мной был только небольшой чемодан, где лежали одежда и ноутбук. Всё-таки хорошо, что сейчас многие страницы книги можно держать в памяти компьютера, а не возить их с собой. Это облегчает задачу автора.
Первый день я бесцельно бродил по острову, стараясь сопоставить реальные места с теми, что я видел в его фильмах. И в очередной раз поражался, как кино преображает реальность. Умение увидеть скрытое в повседневном – это ли не признак истинного таланта? Вот на этом берегу, например, рядом с домом Бергмана, снималось «Как в зеркале». Вот только я остов корабля не заметил, а в реальности 1960-х гг. он был. Всё-таки в Швеции, в отличие от России, время течёт медленнее. Тут больше живой истории и меньше небоскрёбов и прочей чепухи. Даже в столице.
И всё-таки, несмотря на большой объём материала, который я накопил, я понял, что образ Бергмана ускользает от меня. Кудрявцев был прав – автор непостижим, так же, как и бог.
Я не решился войти в дом Бергмана. И с удивлением я вспомнил, что так же не решился встретиться с Бергманом и Андрей Тарковский, когда снимал на этом острове свой последний фильм. Да и зачем мне туда входить? Я всё равно не говорю по-шведски.
Я гулял по острову до самого вечера, а потом вернулся в дом Ингрид. Она жила одна. Странно, но Бергмана она не знает. Хотя и у нас много ли молодёжи знает Тарковского хотя бы? Так что дивиться тут особо нечему. Почему шведская молодёжь должна быть непременно лучше нашей?
6
К вечеру следующего дня я вернулся в Стокгольм, к Карин. Мы вновь с ней встретились в ресторане и говорили о кино. Мне даже стало жаль, что я не могу остаться в Швеции насовсем, хоть в России меня ничто и не держит. У меня нет ни семьи, ни друзей. С другой стороны, у меня есть истоки, как у каждого человека. Конечно, я не говорю о таком великом заблуждении, как патриотизм. Его придумали цари, чтобы держать в кабале людей, вне всякого сомнения. Но вот те места, где прошло твоё детство, которые связаны лично с тобой – вот этого всегда будет не хватать человеку. Это и есть наша родина. Не случайно ведь Бродский считал своей родиной только Петербург. Потому и Бергман раз за разом обращался к своей памяти как к живительному источнику, воссоздавая образы своей жизни. Он снимал о том, что было интересно лично ему, а значит, будет интересно ещё кому-нибудь, хотя бы мне. Хотя, возможно, так же делал и Тарковский. Во всяком случае, в «Зеркале» точно.
В какой-то момент я понял, что мне стоит писать книгу о Бергмане на английском, поскольку в России она никому не будет интересна. Я даже собирался заняться уже переводом написанного, но потом решил, что это неверно. Ведь если это интересно мне, то будет интересно ещё кому-нибудь. Хотя бы одному человеку. Жаль только, Карин не знает русского языка.
7
Ночью мне внезапно приснилась бабушка. Её нет на свете уже 8 лет. Она жила одна на севере Москвы в старинном доме, который построил мой дед. Ей было 77. Она умерла тихо, во сне. Приснилось, как она, необразованная, тонко чувствовала людей, искусство, любила природу. Я помню, что обещал показать ей «Фанни и Александр» Бергмана, которым тогда только начал увлекаться. Она всё ждала в своём старом доме, когда я выберу время и принесу ноутбук с этим фильмом, но умерла, так и не дождавшись. И мне даже во сне стало грустно, что я не выполнил своё обещание. А потому я сделал вывод, что не надо медлить и откладывать, ибо жизнь наша не вечна. Ведь и в фильмах Бергмана нередко встречалась эта тема.
8
Утром мне внезапно позвонили из Стокгольмского университета и предложили... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]
3–9.03.2015
[1] Шведский Королевский драматический театр (Kungliga Dramatiska Teatern), или просто «Драматен» (Dramaten) считается главной сценой страны (прим. редактора).
[Конец ознакомительного фрагмента]
Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в январе 2023 года,
оформите подписку или купите номер:
