Австралия

Словно бы каждый день нужно испробовать, чего в нём больше, льда, горечи, света, простора и с кем-то поделиться. С кем? Количество дней, открытость системы, всё уже зашифровано? В каком-то смысле, да. Кем, тем, с кем должен поделиться, и это не столько работа, сколько удовольствие, хотя и работа тоже? Есть открытые системы, есть закрытые системы, здесь дело не в этом, здесь дело в усилии. Это зависит от темперамента, меланхолик, сангвиник, холерик, (эпилептик). Как каждый ждёт, что закончится то и начнётся это.

Что мы вступили в чудо, когда Христос распялся. Кто мы? Со страной погожу, страна состоит из многих мест, в которых люди сами решают, годить ли им с благородством, или наоборот, деньги вкладывать в жертву.

Даша Бегемотова, кошка, которая первая объявила, что прежнее закончилось, своей смертью. Что можно прожить 10 лет за пазухой у мира, а больше не получилось, собаки разорвали, яркий свет вспыхнул и жизнь разорвалась на две части, в одной изображение растворялось, в другой образ гас.

Я-то знаю, что мне делать, людей искать, Соловки в Белом море, деревня Млыны на том свете, Ботанический сад в Хибинах на Кольском полуострове, где Пимафукортовна спросит у подруги-биолога, не нужен ли им писатель? Остров Австралия в Тихом океане, где кенгуру и пингвины.

Что белый свет при ближайшем рассмотренье становится я, захолустьем. И нужно всё время уходить от мира во всё более яркую вспышку света, которая была раньше в словах в тетради, в головах героев, на работе работной, в памяти про память. И что-то теперь ещё наступает. Что он за нас распялся, что мы и есть он, теперь и раньше, что надо мучительно вглядываться в местные черты, что кругом христы ходят, но мы их годим встретить, что можно нарваться на иуду.

Что же это получается, кошку Дашу Бегемотову разорвали собаки, потому что хотели дружить, играть с ней, просто она домашняя старушка и не знала законов драки, что надо дразнить с дерева или крыши, или просто оплошала, вверх прыгнула, а край льда обломился. Всё время бури, то оттепели, то мороз, у всех приступы стенокардии. С кем я в институте в одной группе учился – пожилые.

Просто собачья свора скудость уличной жизни и энергичность талантов направила в ожесточённость и трусость, а кошка Даша Бегемотова, одинокая созерцательница света, как с той стороны света открывается возможность ухода, потому что ты уже стал им и больше тебе не обломилось. Кошка Даша Бегемотова была Мариина, хоть подобрал её я на платформе «Немчиновская» от крысы, она ещё потом оказалась с грыжей, величиной с её голову, только я мог не увидеть, и Мария её возила в Одинцово оперировать, там ей задели женские органы, и она стала стерилизованная, и в подвязанной жилеточке, чтобы не разлизывала швов, по деревьям прыгала, а сначала шаталась от обезболивающего. Собака Глаша Юродьева-Поблядушкина оказалась моя собака, потому что ухаживал за ней я, хоть купила на Птичьем рынке Мария для меня, сторожа на Хуторе Горка на острове Большой Соловецкий в Белом море, потому что мне там одиноко. И я с ней гулял по озёрам малого круга, Хуторскому, Питьевому, Круглому Орлову, Щучьему, Плотичьему по льду, а сначала её покалечил Левомиколь, пёс Седуксеныча, потому что она подошла близко к его кости и я её выхаживал антибиотиками и жёваной курицей, а она стояла, качалась с мутными глазами, а Левомиколь Седуксенычев виновато прижимал уши, пока Седуксеныч уехал на гастроли по столицам, что уже заканчивает книгу, стотомник летописи мемуаров, какие люди раньше были, чтобы их не забыли, и что он сейчас напишет такое, что все сразу станут отзывчивые и тонкие, хоть раньше были холодные и томные, что нас не будет, а будет это.