Измена

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за сентябрь 2021 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 12 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

– …а-ах… ой… тьфу ты чёрт... у-у-у… тварюга!!! дрянь!!! …почему?.. я же тебя... зачем?!.. мы же с тобой… Ми-ла-я!!!

Вадим Зайцев едва ли не подпрыгивает, вышагивая от стены к стене. Руки по временам тянет-потянет и одёрнет, точно обжёгся. Что ж его так шпарит, прутом калёным гнёт? Можно было бы предположить, тому причиной недавние похороны. Тогда он тоже на стенки лез, локти грыз и думал, что хуже уже ничего не случится. Но вот ведь оно как. Случи-лась. Измена…

В искажённом от горя восприятии – измена жены – день ото дня приобретала поистине эпохальные масштабы. Веяло чем-то древним. Из тенистых углов их однушки ползли хтонические твари. В наэлектризованном воздухе гарь и разложение. Каждый тревожный вскрик чайки, всякий пробирающий гудок автомобильный, мерзкий скрип дверей подъезда – встраивались в общую картину предательства.

Весь мир был в сговоре с женой. Человечество предавало. Орды мертвецов восставали с единственно любимой в авангарде, во главе. И ведь это вынимало последнее из-под ног. Ту самую светлую надежду на то, что есть нечто помимо тривиального проживания жизни… как бы над ней. Неизбывные воздушные кущи, где всяк со всяким встретится и неразлучен будет.

А ещё, очень не хотелось быть собой. Вадимом Зайцевым быть совсем не хотелось. С этой памятью его, которая и без того распухла, раздобрела на похоронных-то дрожжах. Жить совсем перестало получаться. Вроде бы отвлечёшься, задашь телесным шарнирам ритма прежнего, мешки лёгких расправишь, даже сделаешь там что-то… поешь не стошнив, на работу наведаешься, до магазина доползёшь...

Так нет же, коварно накатит, выпрыгнет из-за спины, сшибая с ног, поволочёт нагого по кочкам-рытвинам. Стыдные прилюдные слёзы градом. Мешки лёгких сдуваются. Шарниры подламываются от частотности шага. И запирался Зайцев вышагивать от стены к стене, шпариться, отпаиваться водкой.

Но сегодня он им всем покажет. И любимой предательнице, и хахалю её мерзкому. Всех на чистую водицу выведет. Каждому воздаст. Самой вечности отменный мужицкий пендель выпишет.

 

Жену он не видел с похорон. Не звонила, домой не являлась. И ведь не упрекнёшь Вадима в необдуманной истеричности. Порыв долго не руководил его поступками. Даже когда он, в дымину пьяный, на поминках заметил, что ненаглядная всё глаз с какого-то незнакомца не сводит.

Пришлый был младше Зайцева, но не сильно. Примерно настолько, чтобы выглядеть получше. Лет тридцать с жопой. А как же его звали? Незнакомец на чужих похоронах. Да, с ним должны были знакомиться. Вадим слышал, до него доносилось… каша, маша… Маша это жена, а он… Саша?.. Яша?.. Аркаша!!! Имечко-то какое мерзкое, под стать. Все поминки они бесстыдно, не таясь, переглядывалась. Маша и Аркаша, блин.

 

Вадим обстоятельно одевается. Обстоятельность состоит в том, что каждый предмет ритуально закрепляется водочным полста. Правый носок… ну, за упокой… левый… царствие небесное… трусишки сменить… за справедливость!..

Ножами жонглирует. Не без того. Всяческую кухонную пошлость отметает сразу. Не соответствует торжеству момента. В кладовке находит – суровый, раскладной, рыбацкий. Допивая бутылку и давая себе время на окончательный и бесповоротный завод, оттачивает лезвие, принюхиваясь к полотну.

Нож до сих пор пахнет рыбьими потрохами. Ранней весной они с Машенькой ездили на рыбалку. Босоногая, она бродила по берегу озера, с заразительным смехом отбегая от накатывающих на щиколотки студёных волн. А Зайцев потрошил единственную пойманную щуку и спешил накормить любимую. Тем днём и пахнет лезвие.

Вадима опять перемыкает от накативших – как те же волны – воспоминаний. Закладывая нож в нарукавный карман, гонит кулаком слёзы. «Будь сильным, мудила… си-и-льным, бл*дь!»

 

На поминках он всем казался в драбадан. Ну, что ж, позволительно. Так примерно и было. Но не совсем. Вадим тогда зарезервировал, припас себе немного опасной трезвости, для того чтобы всё выяснить. Долго ждать не пришлось. Маша, видимо, решила, что он уже до беспамятства, иначе не прилёг бы в салатик. Ей его беспамятство, судя по всему, и нужно было. Чтобы ничего не вспомнил. Домой муженька отвезут, а она затем придумает, как отбрехаться. Поминки щедры на всё объясняющие оправдания. Всегда есть те, кто нуждается в утешении.

И вспорхнула Машенька от стола похоронного, от нетронутой рюмочки, за Аркашей. А Зайцев, с кромешной улыбочкой вынырнул из салата, следом увиваясь. У столовки под парами дежурили такси. Две машины поехали в одном направлении.

Город шёл под уклон к озеру. Вадим телепался на заднем сиденье, тот еще конспиратор, и ему казалось, что они так и будут скатываться, пока не въедут прямо в большую воду. Ему, может, уже и хотелось этого. Пересолить своим утопом и так повсюду раскиданную смерть. Но только чтоб с ними вместе. Чтоб заодно с предателями гадкими. На всём свете было не сыскать людей ближе. И от них нельзя отставать. Прицепиться, прилипнуть и мучаясь – мучать, утверждая законность своего присутствия в треугольнике.

Озеро эхом просачивалось через открытые окна. Обдавало ветром, в котором влаги было больше, чем воздуха. Щекотало подбрюшье автомобиля, подмахивая на крутых склонах. Но, не доезжая берега, такси с женой и её полюбовником свернуло в неблагополучный окраинный район.

Промышленная застройка вымерших кораблестроителей. Всякой твари не по паре, с избытком. Городское дно. Дорога полосовала трущобы, а они всё ехали, будто и этого захолустья Маше было мало, и свой грех она терпеливо оттаскивала на окраину – окраины.

Зайцев клевал носом, просыпаясь, оттого что бился лбом об подголовник. Преследование превращалось в вещь в себе. Временами ему думалось, что на заднем сиденье он отныне навсегда, и разбитое, перетряхивающее все кишки шоссе – никогда не кончится. И только он стал привыкать к этой мысли, как из мелководья бараков прорезалась высотка общаги.

Мрачным исполином возвышалась она в туманной хмари осенних сумерек. Поминальному Зайцеву, до ушей испитому, сделалось не по себе. Страх был похож на незримую холодную пясть, что по мере подъезда к многоэтажке незаметно забиралась внутрь и ощипывала саму его душу. Методично и с нарочитой уверенностью в безнаказанности. Да и не мог Вадим этому помешать. Чувствовал, что не может.

Кому и зачем понадобилась его непримечательная душа, Зайцев не знал. Но то, что её в нём почти не осталось, когда они притормозили вслед за такси жены, он ощутил явственно. Внутри было пусто, как от голода, и казалось, нет во всём мире ничего, что этот голод, эту пустоту – могло бы насытить. Она шаталась в нём, как безъязыкий колокол в заброшенной часовне.

Проследив за женой и её любовником до порога многокомнатного блока, Зайцев... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в сентябре 2021 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: