…Словно и не бывало – 1 (№54)

 

 

 

В июне публикуем стихи Сергея Чёрного, Ирины Власенко, Заура Кулиева, Татьяны Стрельченко, Владимира Орданского и Бориса Плющихи.

 

Сборник Сергея Чёрного называется «Сто сонетов Елизавете Каплан», он о любви, разумеется. Автор топчет последние лепестки астр, четвертует память и пр., но получается почему-то занудно (а не исповедально или грустно), скользко (а не страстно; «Любить тебя однажды подфартило») и очень небрежно. Ну просто весь спектр небрежности, от занятных ляпов («С иконой не ведут переговоры / О возвращении её в родной вигвам») до какого-то непереводимого словоблудия:

 

Мы говорим на разных языках
Двух одиночеств эры беспокойства,
С надменностью совсем иного свойства,
Вальяжно шелестящей на листках
Письма, где даже почерк в завитках
Иной, от новизны мироустройства,
Безумно обретённого геройства
Потерь и перемен. На медяках,
Привычно приготовленных Харону,
Не выстроить уют или комфорт,
Мы не имеем запасных аорт
И жизней нет. На полпути к Хеврону,
Однажды вспомни чёрную ворону,
Когда заденет чёлку ветер-норд.

            (Сергей Чёрный)

 

 

Сборник Ирины Власенко «Поэтам всё разрешено», цитирую из одноимённого текстика:

 

…Садись, пиши, и боль уйдёт,
И утро вечера мудрёней,
Свершив привычный оборот,
Струной натянутою дрогнет.
Перо бросать не торопись,
Не отпускай на откуп ветру
Свою расхристанную жизнь,
И неустойчивую веру…
Пусть отстоятся, как вино.
Пиши, оставшись вне закона,
Сегодня всё разрешено
Поэтам, нищим и влюблённым.

            (Ирина Власенко)

 

Ну… Не очень-то связно, уж не говоря о том, чтобы продуманно или удачно, однако – с воодушевлением. Немного о воодушевлении. Первую строчку я бы поправила: «ТЫ НЕ ПИШИ – и боль уйдёт», ну и, соответственно, дальше бы кое-какие изменения пошли («Перо хватать не торопись» – и т.д.). Вот вам честное пионерское, редкий человек умеет пографоманить себе во благо, хотя, конечно, я не конкретно к Ирине Власенко обращаюсь с таким «НЕ ПИШИ», это было бы несправедливо, рассказики у неё получше (взять хотя бы недавний, сентябрьский, «Воспитательница дебилов»).

 

Вдвойне это было бы несправедливо по отношению к Зауру Кулиеву, втройне – к его июньскому сборнику «Мыслеполитен». Сборник мне нравится. Нравится настолько, что я и песни послушала (http://www.rocklab.ru/view/groups/21696.html). «Песни протеста», так я их про себя назвала. То есть с протестом – всё нормально. С чем плоховато? С мелодией. С тем расположением звуков, которое производит впечатление чего-то законченного, осмысленного, запоминается, притягивает, его интересно и хочется слышать… Такого расположения звуков – не было. В итоге? Тексты озвучены, пропеты, но вот песни ли это… Как это соотносится с тем, что я хочу сказать о сборнике: по большому счёту ошибка та же. Там – озвученные тексты (не песни), здесь – переброшенные в слова события, наблюдения и т.п. (не стихи). «Переброска» по-своему интересная, говорила и говорю, сборник мне нравится (где-то даже имитируется работа от слова, от звука), но… Ваша поездка в Чехию важней, настоящей, чем текстик об этом, текстик – что-то производное, несамостоятельное, в конечном счёте и нежизнеспособное… Ещё раз: не перегоняйте жизнь на бумагу, на экран, пусть даже и каким-то «литературно грамотным» образом. Событие получаем из текста, а не впихиваем в текст, понимаете? Стихов это касается в первую очередь.

 

Лил дождь, превращая дорогу в песню.

Я помню свежий, словно холодильный, тамбур.
Мерзла на стеклах влага.
Молодожёнами на Дикий Вест,
Красно-желтый октябрь.
Хотели то в Осло, то в Гамбург,
А вышла Прага.
Но мы и Прагой тешимся,
ЧЕШимся…

Лишь проснуться, идти:
Пить на какой-нибудь стрит ти,
Разложив на скатерти карту.
(Оставлять чаевые нам обоим претит,
Но мы верны туристскому такту.)…<…>

            (Заур Кулиев)

 

Сборник Татьяны Стрельченко «Картонный ангел», – любовно-эпидемиологический (любовь – болезнь, но заразите меня, заразите) плюс «природа прекрасна». Много образов, да вообще много слов, другое дело – а те ли это слова… Вот начало стихотворения «Послушай…»:

 

Послушай лес – он шепчет, он поёт,
О том, как бесконечен небосвод,
Весь в тонких облаках, как будто в марле…
Весенняя река несёт наш плот
Туда, где вересковый тёмный мёд
В серебряной кастрюле варит карлик.

Остановись на несколько минут,
Послушай сад – там ландыши цветут, -
Кувшинчики для горьких слёз Волховы…
Безлунной ночью тролли прячут клад…
И так хорош наш старый светлый сад,
Что нам с тобой совсем не нужен новый!.. 

            (Татьяна Стрельченко)

 

Но ведь это «посмотри», а не «послушай»! Бесконечный небосвод, тонкие облака, плот на реке, мёд в кастрюле (тёмный мёд в серебряной кастрюле)… Возможно, на этот контраст и рассчитано, услышь видимое. Но не думаю, что так и получилось – контрастом. Скорей какой-то «несрастайкой», слушаю – и не слышу, только что-то перед глазами мелькает…

 

О сборниках Владимира Орданского «”Рубаи о плотской любви” Валида ас-Самари» и Бориса Плющихи «Притчи императора Нинтоку». Не люблю стилизаций и мистификаций, органически они мне неприятны. Ограничусь вот этим упоминанием: да, были такие сборники, и сугубо личным мнением: сборник Владимира Орданского довольно корявенький, переводом это было бы на троечку («На камень огненный плесни воды с шафраном, / Взгляни и убедись, как снова ты желанна. / Зачем спешить в уютный твой покой? / Нам хорошо и здесь, на полотенце банном».), сборник Бориса Плющихи полон мудрости в духе «обожгла девочка палец / в краю пяти озёр и одной речки / не будет больше баловать зажигалкой», оно, конечно, так, зажигалка не игрушка, но что-то меня не тянет это читать…

 

 

Продолжение следует…