Грех

* * *

 

 

 

Умирал атаман в зимний день на поляне лесной,
Вроде рана – пустяк, лишь
                       царапнуло пулей шальной.
Лекарь рваную рану травою целебной промыл,
И напиток из трав чудодейственных в чашу налил.

 

Но не стал атаман пить целебное в чаше питьё,
Эту ночь он не спал, про своё размышляя житьё.
Самым строгим судьёй над собой этой ночью он был –
Сам судил, сам рядил, сам хвалил,
                          сам прощал, сам казнил.

 

«Вы, товарищи-други, поближе садитесь ко мне, –
Попросил он товарищей, горе топивших в вине. –
Не поможет мне лекарь и чудный напиток из трав,
Если тайный мой грех посильней ядовитых отрав.

 

Год назад, когда я от погони скакал среди скал,
Вдруг пастуший рожок у подножия гор услыхал.
Вниз спустившись, увидел –
                      мальчонка играл на рожке,
И глаза его синие плыли в горючей тоске.

 

Он запел, а меня словно клюнула пуля в висок,
Слез с коня, отобрал,
                растоптал у мальчонки рожок.
Будто кто одурманил меня, стал я зол и жесток,
И отнял у мальчонки последний сиротский кусок.

 

На меня устремил он бездонного неба глаза,
И на пыльной щеке бриллиантом сверкнула слеза.
Не кричал, не пенял, не молил, ничего не просил,
Только я с той поры ослабел, потерял много сил.

 

Только я с той поры вижу,
                         словно мираж, вдалеке –
Нищий маленький ангел с краюхою хлеба в руке.
Он поближе подходит, от холода тельце дрожит,
Вместо хлеба булыжник
                        на детской ладони лежит.

 

Мне от этого камня на сердце нет места от ран. –
И горючие слёзы в ладонь уронил атаман. –
Если жив и здоров, привезите мальчонку ко мне
На моём самом резвом и самом любимом коне.

 

Пусть в глаза мне посмотрит и скажет, простил или нет,
Совесть, словно скала, давит грудь, мне постыл белый свет».
Так сказал атаман, и вскочили друзья на коней,
Поскакали мальчонку искать среди скал и полей.

 

Целый день проскакали, задача была нелегка –
Привезли атаману мальчонку, а с ним – старика.
Как сказали мальчонке, зачем нужен он, – в тот же миг
За спиной у мальчишки возник седовласый старик.

 

«Не сердись, атаман, друг без друга им, видно, нельзя», –
Подвели старика и мальца к атаману друзья.
«Очень рад, что раскаялся
               ты и лежишь весь в слезах», –
Тихо молвил старик,
             превратившись у всех на глазах

 

Из убогого нищего старца в Святого Петра.
Ввысь взметнулися
              яркими звёздами искры костра.
Но одна, отскочив к атаману, на рану легла,
И в слезящую рану тепло и свой свет излила.

 

Не осталось на теле и в сердце от ран и следа,
Словно тело и сердце обмыла живая вода.
Со смертельного ложа поднялся лихой атаман,
Где мальчонка стоял –
                   расстилался белесый туман.

 

Пётр Святой свои руки
              над бледным туманом простёр,
Бросил пригоршню звёзд в тот туман –
                                      и занялся костёр.
В ярком свете костра вдруг
                        с восторгом увидели все:
Вместо мальчика ангел явился в небесной красе.

 

На лице ясным светом бездонного неба глаза,
А на детской щеке бриллиантом сверкала слеза.     
«Бог тебе испытание в виде мальчонки послал,
Чтобы душу и совесть ты муками долго терзал.

 

Победило добро жажду злата и жажду венца,
Мы явились к тебе передать волю Бога-Творца.
Ты прощён и спокойно
           продолжишь по жизни свой путь,
Делай людям добро,
        а про злобу и жадность – забудь!»

 

Так сказал Пётр Святой,
                   ангел молча кивнул головой,
Стали рядом они и исчезли, оставив дымок голубой.
Атаман своё храброе войско к костру подозвал,
И, сняв шапку, пред войском
                 в ночном полумраке он встал.

 

«Не могу атаманом я более быть среди вас,
Должен выполнить волю
                      и данный мне Богом наказ.
Из богатств наших общих отдайте вы долю мою,
Божий храм я построю
                   и в нём тяжкий грех отмолю.

 

Заодно денно, нощно я буду молиться за всех,
Ведь у каждого есть
                на душе неотмоленный грех».
Молча войско в дорогу ему собирало добро,
На подводы несли
             из подземных складов серебро.

 

Драгоценные камни, меха и песок золотой,
Всё сложили в сундук,
              что стоял на подводе большой,
И отправился в путь атаман
                           с просветленной душой,
Чтоб построить храм божий
                        над быстрой сибирской рекой.

 

Может, стоит понять тем собратьям,
                                     что жаждут венца,
Не всегда видишь правду
                           из окон златого дворца.
Если толстые стёкла слепы – не видать вдалеке,
Как булыжник дрожит
                в обездоленной детской руке.