Рядовой Антон Иванович Огородников

На чтение потребуется 7 минут | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

81-миллиметровая немецкая мина со смачным шлепком влипла в тёмно-коричневую глинистую заднюю стенку окопа, и тут же над стабилизаторами запорхал беспечный ярко-жёлтый, с пепельно-воронёной оторочкой и двумя спелыми клюквинками на крыльях, махаон.

Рядовой Антон Иванович Огородников чуть пошевелился. Отпустил зажатые грязными ладонями уши. Сплюнул. Покосился на мину.

– Что ж она, сука…

К нижней губе Антона Ивановича прилипло несколько сухих травинок, и он мазанул верхней стороной запястья по рту.

– Что ж она, сука, не взрывается?

 

Махаона на мгновение снёс внезапный порыв тёплого ветерка, но бабочка, сделав немыслимые па в знойном воздухе, вернулась и села прямо на край остывшего стабилизатора мины.

 

– Чё-ё-ё-ёрт… – рассмеялся Антон Иванович. – Ручишки-то ходуном ходят… Вот, гады, молотят… Так молотят… Как в портки не наклал?.. А что? Вон… Сенька Борзов… Из второго взвода… Обделался… Третьего дня… На марше ещё… Эка невидаль… «Лапотники» шороху навели… Впервые, что ли?.. Ну, рассыпались… Кто куда… По канавам… Оттерпели… А после – опять в колонну… И – на марш… Так нет же…

 

Антон Иванович трясущимися грязными пальцами скрутил «козью ножку».

 

– Так нет же… Все люди как люди… Один Сенька обосрался… Портки скинул… Вони-и-и-и-ища… Жрать не жрали толком уже неделю… А наложил дерьма-то – с пуд… Моя Зорька столько не накладывала… Даже когда на выпасе была… Уф-ф-ф-ф… Благодать-то какая…

 

Над сложившим крылья махаоном поплыли сизо-серые облачка махорочного дыма.

 

– А что ещё человеку надо? Вот… Жив остался… Закурил… А моя Нюрка, дурёха, всё меня гнала из избы курить… Поперёк ей, видишь ли, мой дым… Ноздри, видать, барские проснулись… В первые ж года – ничего… И голоса не подавала… Или терпела… Сам чёрт этих баб не разберёт… Была ж… Баба как баба… Сергуньку мне родила… Потом – Натаху… А потом как вша ей под зад попала… И то ей не так… И это… Баньку свою смастерил… Махонькую… По-чёрному… Но – свою… Как говорится, мойся – не хочу… Так нет же… С бабами вместе – на речку… И давай там стираться-плескаться… Чтобы все сорванцы окрестные из кустов на них пялились… Ну, не срамота?..

Однако…

 

Антон Иванович вдавил окурок в глину окопа и осторожно высунул голову над земляным бруствером.

 

– Тишина какая… И не видать никого… Дела-а-а-а… Этих фрицев тоже… Один их Гитлер поймёт… Посыпали минами… Так пора и живую силу пускать… Вчера снарядами молотили… Так три атаки было… Пёрли… Что саранча… Батарейцы, правда, пожгли их… Вон… Одна «тигра» до сих пор чадит… Другая, видать, потухла… Так всё равно ж пёрли… А нынче…

 

Антон Иванович опустился на дно окопа.

 

– Морозов Славик тоже замолчал… Так голосину его за версту слыхать… Всё байки травил… Срамные… Поубивало их? С такой тишиной…

 

Антон Иванович прислушался.

 

– С такой тишиной и белый свет не мил… Не война, а… А не пойми что… Ишь…

 

Человек посмотрел на бабочку.

 

– Сидит… Как цветочек какой… И ничего её не колышет… Ни война, ни то, что не жравши толком мы уже с неделю… Ни фрицы… Знай порхай… Чертёнком… Туда-сюда… И ничего её не колышет… И что не взорвалась?

 

Антон Иванович вновь полез за кисетом.

 

– От меня бы уже… Одни подмётки бы остались… Видать, эти… Как их? Эти… Антифашисты какие клепали… У себя… В Германии… Видать, вместо толу мыла насовали какого… А что? Везде люди… Понимают, что рано или поздно…

 

Едкий дым снова пополз по окопу.

 

– Уф-ф-ф… Что-то не накурюсь никак… Понимают, видать, на своих заводах… Что рано или поздно Гитлеру капут… Так что ж зазря живых людей с глиной мешать? Может, даже ячейка у них какая есть… Антифашистская… Вот и приняли резолюцию… Единогласно… Без воздержавшихся… Саботировать, так сказать… Оно, конечно, если фрицы прознают – каюк… Но что для братьев по интернационалу не сделаешь? Вот и делают… Кто что может… Каждый на своём месте… Воюют… Кто – в тылу… Кто – здесь…

А Нюрка…

 

Антон Иванович медленно сцедил длинную, тягучую слюну.

 

– Не знаю… Может, прознала… Что я с Глашкой Нефёдовой пару раз… Так что ж… Гульба… Дурь, короче… А виду не подала… Крику не устроила… И какая-то зараза, видать, шепнула ей… Мол, так и так… Загулял твой… С девахой грудастой… А какая ж там гульба была? Нет, ну было, конечно… Не отрицаю… Но чтобы из-за этого на своего мужика… Хотя… Если бы мне кто сказал, что Нюрка моя с кем-то на сугреве… Я бы… Нет, ну не прибил, конечно… Дитям мать-то нужна… Но… Нет, сначала бы козлину того нашёл… И уходил был так, что он век помнил бы… Какого рожна к чужим бабам лезешь? Своих мало?

 

Бабочка вдруг открыла дивные крылья, чуть развернулась на стабилизаторе мины и снова замерла.

 

– Видать, точно… – Антон Иванович выдохнул последний дымный клуб. – Антифашисты смастерили… Не иначе… А что? Может, там ячейки кругом… Почитай третий год воюем… Так пора уже… Организоваться… «Тигру» худую фрицам давать… Чтоб броню пальцем проткнуть можно было… «Лапотников» хилых делать… Чтобы сами с небес валились… Вот нам и подмога будет… И не надо в канавы нырять… И у Сеньки Борзова портки сухие будут… Без вонищи… А если рабоче-крестьянский класс подымется… Сам… Без вмешательства… Так, может, и нам веселее будет… Сами своего Гитлера разъяснят… На винтики… И рабоче-крестьянским строем заживут… Как положено… В мире да согласии… А то что ж?.. Сколько ж переть можно?! Пора бы фрицам и с тылу под зад коленкой дать… Изнутри, так сказать… Чтобы сами германцы очухались… А не только мы костьми за них ложились… Как же… Очухаются…

Э-эх…

 

Антон Иванович аккуратно потёр замазанный глиной ствол ППШ.

 

– И патронов – ни хрена… Ни гранат… Вот попрут сейчас – чем воевать? Стрельнул пару-тройку раз… А потом? Прикладом – по башке? Так немец тебя до того – в сито… Из «шмайсеров» своих… Оружие хлипкое, но в ближнем бою хватит… Чтобы в тебе дырок наделать по самое не могу…

 

Где-то совсем близко гулко громыхнуло, и Антон Иванович невольно втянул голову в плечи.

 

– Ишь… А ей всё нипочём… Сидит, знай… И в ус не дует… Или – к войне привыкшая? Или – не из пугливых? Хотел же…

 

Антон Иванович сложил губы трубочкой и, чуть свистя, медленно выдохнул.

 

– Хотел же… Нюрке написать… Покаяться… Мол, так и так… Прости меня, дурака… Не хотел тебя огорчать, жёнка… Бес попутал… Прости, Христа ради… Ну, поволокся за этой девкой… Каюсь… Не устоял… Больно жаркая была… Так то случилось и прошло… Как в воду кануло… А нам с тобой жить-поживать… Коли не убьют… Деток наших растить… Чтобы они Родину нашу родную любили… Чтобы нас почитали…

Нет… Ну, начал писать… «Дорогая моя жена Нюра» написал… А дальше карандаш послюнявил… А что писать? Какие слова говорить? Вот откроет она треугольник мой… А там… А там – покаяние моё… Корявое… Как курица лапой… Как будто перетрухал наяву-то говорить… А на фронте храбрости-то и набрался… Осмелел как бы… Чтобы по морде сразу не получить… За баловство своё… Так лист тот и свернул… Не солоно писавши… И в книжку солдатскую сунул… Узнала она, так и без моих каракулей пусть знает… Каков её супружник кобель… А не прознала, так и нечего душу рвать… Ни себе, ни бабе своей… Так ведь? Пусть сидит спокойно… Детей растит… А там… Дай бог вернусь, так оно всё… То, что было… Быльём зарастёт… И не вспомнит никто… Потому как другие дела настанут… Мирные… Пахать-сеять станем… Хозяйство поднимать… И не помянет никто про довоенное…

А про то, что натворил… Так я и без письма скажу… Каюсь, скажу? Слышишь, Нюр?

 

Антон Иванович посмотрел на пепельные небеса.

 

– А если слышишь – прости… Не таи злобы в сердце… Вернусь, ещё дочуху настругаем… И заживём по-людски… Без попрёков да обид… Да?..

Э-эх… Что ж так затаилось всё? Фрицы, что ли, драпанули? Побросали свои «тигры»… И – кто куда… Как же… Драпанут они… Пока мы им гороху свинцового под зад не поддадим, уму не наберутся… Что конец – им всем… Пусть даже мы все поляжем…

 

Антон Иванович повертел головой.

 

– Побило, что ли, всех? Или по щелям зарылись? Тишь-то – какая…

 

И тут же, словно в ответ, зарокотал далёкий голос.

– Живые есть?.. Есть живые?

 

– О!.. – обрадовался Антон Иванович. – Терентьев, кажись… Живой, чертяка…

– Живые есть?.. – снова заговорил голос.

– Есть!.. – поднимаясь, не громко крикнул Антон Иванович.

 

Грязный коричнево-серый рукав телогрейки чуть коснулся стабилизатора мины, и спустя секунду земля вскинулась крупными комьями.

 

Взмывший было махаон увидел удивлённые глаза человека, летящую отдельно руку с оторванными пальцами, и в то же мгновение шипящий раскалённый осколок взрезал жёлтое, мохнатенькое, с вертикальной тёмно-серой полоской, тельце бабочки…