Мерда

Сказать по правде, свое девятимесячное внутриутробное существование ты помнишь настолько смутно, что оно с трудом поддается артикуляции. Это был Утраченный Рай – вот все, что можно сказать об этом периоде времени после того, как Рай был Утрачен. В твоей душе сохранилось лишь безнадежно ускользающее от осмысления ощущение памяти об океаническом чувстве блаженства, которое несомненно переживалось эмбрионом на всех стадиях его развития. Тот, у кого была сверхзаботливая мать, трепетно любящая своего еще нерожденного ребенка, беззаботно созревающего в уютном макрокосме ее плаценты, обычно становится “пантеистом”, беспечно доверчивым ко всем природным явлениям и даже к людям. У тебя была именно такая мать.

Для взрослого человека девять месяцев – это сравнительно небольшой отрезок жизни, на протяжении которого может произойти, а может и не произойти нечто судьбоносное. Девять месяцев для эмбриона – то же самое, что последние девятьсот миллионов лет для нашей планеты.

Разве не удивительно, что в возрасте трех-четырех дней твой эмбрион абсолютно ничем не отличался от эмбриона тиранозавра? На седьмой день творения он был полностью идентичен зародышу крысы, имеющему при этом рудименты акульих жабр, а к десятидневному возрасту он так смахивал на еще нерожденную свинью, что целый консилиум паталогоанатомов и зоотехников не смог бы обнаружить в нем никаких принципиально человеческих элементов.

За границей материнского живота медленно тянулись дни, недели и месяцы. В твоей вселенной время текло быстрее – ты переживал эпохи и эоны, кальпы и юги... Последовательно побывав питекантропом, австралопитеком и неандертальцем, к концу девятого месяца ты полностью исчерпал свою эволюционную программу и достиг финальной стадии кроманьонца, созревшего для изгнания из рая.

Лично для тебя эвакуация во внешний ад оказалась крайне болезненной. Ты плотно застрял в родовых путях: ногами вперед, как покойник, уже готовый к выносу, но застрявший в своем гробу в узком дверном проеме. Роды были настолько тяжелыми, что врачи предлагали твоей матери вынимать тебя по частям, чтобы спасти жизнь хотя бы ей. Она им сказала “нет!!!” (Ну почему она не сказала “да!”?)

Пытка продолжалась так долго, что в конце концов ты задохнулся и умер. Синюшный трупик со скорбно прищуренными веками, трупик невинного райского жителя, зверски замученного огромными злобными демонами в белых окровавленных халатах, наконец-то был окончательно низвергнут в ихнюю адскую область, которую они цинично называют “лучшим из миров”. Оставалась еще склизкая длинная трубочка, соединявшая тебя через пупок с утраченным раем, но неумолимые демоны тотчас ее перекусили. Впрочем, тебе уже было все равно. Ты был мертв.

Демоны, раздосадованные тем, что ты ускользаешь из их преисподней в иное спасительное измерение, принялись бить тебя лапами по груди и по спине, чтобы не дать тебе возможности спастись бегством. Но ты уже ничего не чувствовал. Ты ускользал из их окровавленных лап, медленно погружаясь в другую благожелательную Утробу, гораздо более вместительную, чем прежняя.

Но тут случилось непредвиденное. Одному из демонов пришло в голову прибегнуть к последнему дьявольскому средству. Он взял твой трупик за ноги, перевернул вниз головой и что есть силы саданул тебя лапищей по спине. Из твоих легких хлынула горячая влага, ты открыл глаза и запищал от нестерпимой боли. Так ты попал в ад...