Рая Чичильницкая
Прозаические этюдыНа чтение потребуется два часа | Скачать: Опубликовано редактором: Андрей Ларин, 23.10.2014
Оглавление 8. Когда на дурницу мёд не сладок, Или иллюзия радостного безделья 9. Иллюзия масок 10. Страсти по Хозе, или Иллюзия морали Иллюзия масок
Мы много говорим и пишем о честности, открытости и искренности, как о прекрасных, заслуживающих уважения качествах. Детей учат, что обманывать нехорошо и всегда надо говорить только правду. Однако жизнь вносит коррективы, и нам, повзрослевшим, становится ясно, что если мы будем всегда говорить только то, что действительно думаем, то, как в одном старом анекдоте, к концу первого дня окажемся безработными, нелюбимыми, одинокими инвалидами в травматическом отделении. Мы делаем соответствующие выводы и выходим на люди с маской на лице. По этой маске нас узнают, любят или не любят. А к маске мы подбираем нужные слова, жесты и наряды. Так создаётся имидж, который мы представляем миру и который зачастую определяет, выпадет ли на нашу долю успех или нет, как разрешится отдельная ситуация, а то и – как сложится вся наша жизнь...
Как делать вид, или Иллюзия имиджа
– Давай сходим как-нибудь в Village, – предлагает мне Виктор. – А зачем? – спрашиваю. – Ну просто так, по-дружески, – смеётся он. – Да не будь такой подозрительной: не буду я приставать. Я хочу показать тебе места, в которых ты ещё никогда не была. Виктор Ривера – мой сотрудник, товарищ по программированию и безобидный малый, пуэрториканец с вечной улыбкой на лице и афро на голове. Он воевал во Вьетнаме, который называет не иначе как Нэм, и очень любит рассказывать свои фронтовые истории. В программирование он попал случайно по какой-то специальной программе для вьетнамских ветеранов, однако программист он крайне слабый, что совсем его не смущает. Не пытаясь скрыть этот факт, он задаёт всем глупые вопросы и бравирует своей технической безграмотностью. А ещё Виктор – дважды в разводе, куча детишек от разных женщин, и серьёзности в нём никакой. Его вечно кто-то судит и он кому-то должен денег, а на работе на него наезжает начальник отдела за вечные опоздания и допущенные ошибки. Однако, несмотря на суды, алименты и нагоняи от начальства, он продолжает смеяться и шутить. Виктор считает себя оптимистом. Все остальные считают его разгильдяем и пофигистом. Ко мне Виктор относится хорошо, а мне с ним общаться очень легко и просто. Вначале он, как и большинство других сотрудников мужского пола, пытался за мной приударить, говорил комплименты, дарил цветочки и прочее, но стоило мне дать понять, что я не заинтересована, тут же прекратил приставать и стал моим приятелем. И похоже, достаточно искренне, без задних мыслей. В любом случае у меня ещё не было повода в этом усомниться. Впрочем, особенно приятельствовать мне с ним некогда: уж слишком много времени и волнений отнимает у меня работа и необходимость на ней удержаться: я ведь тоже программист ещё новенький, слабенький. В отличие от Виктора, слабость свою я пытаюсь скрыть, а на это уходит много усилий. Но изредка мы ходим вместе на ланч и болтаем о разном: то есть, болтает он, а я больше слушаю. Общение на английском мне полезно для расширения словарного запаса. Из наших бесед я почерпываю нью-йоркский сленг и ненормативную лексику. В целом Виктору я доверяю и поэтому соглашаюсь идти с ним как-то вечером в Village. Он приезжает за мной точно в восемь вечера, как и договорились. Опаздывать он, видимо, любит только на работу. На удивление прилично одет и даже чем-то благоухает. Перед тем, как сесть в машину, Виктор спрашивает: – Ничего, если я буду курить? – Конечно, – вопрос меня удивляет. Я тоже курю, и он это знает. – Да нет, ты не поняла… не сигареты… Понимаю, что речь идёт о марихуане, к употреблению которой я отношусь достаточно негативно. – А тебе это не помешает водить машину? – спрашиваю. – Да ты что, я в Нэме в доску обкуренный танки в атаку водил, – смеётся он. – ОК, – говорю, – ты только меня не пытайся уговаривать: я это курить не буду. – Договорились. Только если сама захочешь. – Ладно, поехали… А в Village действительно здорово! Весело, красочно, творчески, богемно. Смешение форм, цветов, запахов, нарядов, звуков. Гуляет, толчется самый разнообразный народ: музыканты, художники, студенты, хиппи, панки, байкеры, геи, трансвеститы всех цветов и оттенков – и кого только там не увидишь… Поют, танцуют, рисуют, показывают фокусы. Можно часами бродить по улочкам, заходить в шопики и галерейки, в которых чего только не найдёшь… и глазеть… на других людей, на витрины и на всё остальное. Повсюду парочки разных конфигураций: держатся за ручки, обнимаются, целуются… Париж да и только. СПИДа ещё нет и в помине, и жизнь в Village бьёт ключом… Мы тоже бродим и глазеем по сторонам. На вялое предложение Виктора зайти в одну из многочисленных кафешек я отвечаю, что не голодна. Больше он не предлагает. Денег, как я знаю, на угощения у него не водится, да и моей фигуре это ни к чему. Вместо хлеба нас влекут зрелища, которых здесь масса. Вот художник. За несколько центов он нарисует с вас молниеносный шарж-портрет. А рядом – ещё один. Этот делает зарисовки городских сценок; сейчас он дописывает очередной городской пейзаж, который потом надеется продать. Мы устраиваемся на капоте чьей-то машины и наблюдаем за играющим на двуствольной свирели длинноволосым парнем, вокруг которого собралась разношёрстная толпа. Никогда ещё не приходилось мне слышать «Бранденбургские концерты» Баха в таком исполнении. А что, непривычно, но совсем неплохо… Волосы исполнителя, золотясь нимбом под светом фонаря, да ещё в сочетании с баховской музыкой, делают его похожим на ангела. Надо ж, всего за какой-то пожертвованный доллар нам удалось стать свидетелями такого изумительного концерта. Я балдею от творческой вибрации этого места и чувствую себя абсолютно в своей стихии: если б не завтрашний ранний подъём, я б могла так бродить всю ночь. Чего нельзя сказать о моём приятеле. Виктор как-то сник, замолчал и выглядит усталым. – Давай присядем, – предлагает он и ведёт меня в близлежащий сквер рядом с аркой, напоминающей Триумфальную. Мы садимся на одну из расположенных по кругу скамеек. В сквере, кроме нас, никого. – Ты не против, если я закурю? – спрашивает Виктор. – Ради бога, кури, – отвечаю я. Он достаёт из кармана пиджака какой-то окурок, щёлкает зажигалкой и с удовольствием затягивается. Над нашими головами плывёт сладко пахнущий дымок. Виктор делает ещё одну затяжку. На соседней скамейке устраиваются трое. – Hey, wanna a brusky? – спрашивает один из них. – Sure, thanks, bro… here, have a drag… – протягивает окурок благодарный Виктор. – Что ты делаешь?! – в ужасе шепчу я и тяну его за рукав, – давай пойдём отсюда. – It’s ok, don’t worry, you’re with me, – шепчет он в ответ. Что мне делать? И зачем я только с ним пошла?.. Наши соседи вместе со своим переносным холодильником перемещаются на нашу скамейку. Мы знакомимся. Звякают пивные бутылочки. Один из наших новых друзей – здоровый амбал с ручищами размером с мою голову, поляк из Квинса, стекольщик. Другой – худой и длинноволосый с усами подковой, похожий на д’Артаньяна, представляется актёром, «в настоящее время между ролями». Третий – маленький и юркий – ещё старшеклассник. Виктор представляет меня, называя другим именем. – Она недавно здесь и почти не знает языка. Я понимаю, что мне лучше помалкивать. Вспоминается сцена из Ильфа и Петрова, в которой Киса Воробьянинов должен сыграть роль предводителя дворянства. Окурок идёт по кругу. Каждый затягивается и передаёт соседу. Доходит очередь и до меня. Я трясу головой и мычу: – No. Натыкаюсь на странные взгляды. – Она не по этому делу, – блефует Виктор, – she’s into heavier stuff... acid and angel dust, mainly… Я не совсем понимаю, что он имеет в виду, и обмираю от страха. Однако страх как раз показывать и нельзя. Ситуация напряжённая: ночь, вокруг никого, и я – в окружении незнакомцев, употребляющих наркотики. Не видя другой альтернативы, я изо всех сил «сохраняю cool» и, подобно незабвенному Кисе, продолжаю «раздувать усы». К моему изумлению, сказанное Виктором производит на наших новых «друзей» сильное впечатление. – Groovy, man, – качают они головами, смотря на меня с уважением, – way to go… Примерно через полчаса мы прощаемся, как закадычные приятели. Виктор благополучно довозит меня домой. – А ты молодец, не сдрейфила, – говорит он на прощание, – и, что самое главное, выражение лица у тебя было правильное. Ты знаешь, как производить впечатление… Я благодарю его за комплимент и за такой интересный вечер, а про себя вздыхаю с облегчением: всё окончилось хорошо, и слава богу… Больше с Виктором мы в Village не ходим.
Рабочий мезальянс, или Иллюзия первого впечатления
Я работаю в мужском коллективе. Кроме меня, в отделе лишь две женщины, не представляющие собой никакой серьёзной конкуренции. Лори Бэйкер страдает ожирением, а Мэри-Джейн Миллер – совсем как монашка. Поэтому всё внимание в основном достаётся мне, а это бывает как приятно, так и полезно. Целыми днями мы сидим за компьютерными терминалами, вытянутыми в два ряда, а начальник группы, прохаживаясь меж рядов, дышит нам в затылки сигаретным дымом и следит за тем, что мы делаем: время персональных компьютеров ещё не подошло. Впрочем, дым никому не мешает: курят почти все, а те, кто не курит, знают, что иначе быть не может, и к дыму привыкли. Однако постоянный контроль нас всех напрягает. А также затекают от длительной согнутости спины, от постоянных пальцевых движений – кисти рук, и от зелёных буковок на чёрном фоне слезятся глаза. Время красочных user-friendly экранов тоже ещё далеко за горизонтом. Расслабляемся мы сигаретами и юмором. Шутит, в основном, мужской состав, и поэтому юмор – несколько тенденциозный: тёщи, жёны, секс, брак, измены, определённые части тела, тонкие намёки на толстые обстоятельства. Сейчас за такие шуточки могут запросто обвинить в sexual harassment, выгнать с работы или засудить, но тогда, в начале 80-х, политкорректностью даже не пахло, и шутить было безопасно. А потому в офисах того времени, в сравнении с нынешними, царит сплошное веселье. Конечно же, веселится в основном наш мужской состав, а мы – члены женского меньшинства – реагируем каждая по-своему. Необъятная Лори Бэйкер в чёрном платье-балахоне – наша офисная мамочка – дымит неизменной сигаретой. Она принимает активное участие в коллективном веселье, громко хохочет и сама рассказывает солёные анекдоты. Несмотря на своё верхнеклассовое происхождение и хорошее образование, она любит материться на разных языках и даже выучила одно ругательство по-русски, которое с жутким акцентом выкрикивает своим прокуренным голосом под смех непонимающих его значения сотрудников. Чем и очень гордится. Тощая, постнолицая итальянка Мэри-Джейн в тёмном, глухо застёгнутом платье с белым воротничком, краснеет, бледнеет, стыдливо опуская глаза и с красноречивым молчанием демонстрируя своё отвращение, как к такому виду юмора, так и ко всему плотскому. Мэри-Джейн – верующая католичка и замужняя женщина: ей полагается так реагировать на подобные шуточки. Каждый год она вместе с мужем – скучного вида миссионером немецкого происхождения – проводят свой отпуск в Африке, где они учат местных ребятишек правильно молиться. Ни видом, ни манерами она в наш офис не вписывается. Я не ругаюсь, но и не стыжусь: я тоже замужем, но не католичка. Я уже попривыкла к такой среде, и мужской юмор меня не возмущает, особенно если шутка хорошая, действительно остроумная, вызывающая искренний смех. Единственно, что мне «против шерсти» – это когда шутить пытается наш непосредственный начальник, Нил Динеш, жутко въедливый технарь-индус родом с Тринидада. Пытаясь сродниться с коллективом, он изо всех сил старается принимать участие в офисном веселье. И его начальник – Арт Барбер – тоже. А также и всё начальство над ним. Впрочем, тех мы лицезреем лишь изредка, по большим праздникам, когда они спускаются со своего Олимпа и ходят в народ. Арт, в основном, проводит время на совещаниях, а в перерывах между ними запирается в своём кабинете, и поэтому мы и его лицезреем нечасто. Зато Нила видим мы каждый день и вблизи, крупным планом. Поэтому его юмор настораживает. Собственно, чувство юмора у него почти что на нуле, однако шутит он часто и как будто бы с намёком: никогда не знаешь, смеяться или не смеяться над его двусмысленными шуточками. Иногда он шутит и лично со мной, что мне крайне неприятно: не зная, как реагировать, я тушуюсь, по возможности укрываясь в своём кубике или в женском туалете. Нил – настоящий computer geek. Его хлебом не корми, а дай посидеть перед экраном и покликать худенькими пальчиками по компьютерной клавиатуре. Программы он пишет, будто семечки лузгает, и с ходу отправляет их в production со всеми вытекающими последствиями: благо, никаких стандартов на этот счёт в нашем заведении не существует. Написал код и давай, крути без особой проверки. Кто что хочет, то и делает. Естественно, что ночами вылезают на поверхность всякие проблемки, и их надо срочно исправлять, что Нил, конечно, делает с удовольствием: других ночных развлечений у него, к сожалению, не имеется. Так что большинство ночей он проводит на работе, благо у нас здесь специально на этот случай имеется душ. А вот начальствовать наш компьютерный гений не умеет. И ясно объяснить, чего же он от нас, своих подчинённых, хочет, тоже не умеет. Впрочем, как и объяснять что-то высшему начальству. Лексикон его пестрит специфической терминологией, понятной лишь таким же технарям, как и он сам. Начальство же о компьютерах ничего не знает и знать не желает. Поэтому напрямую отчитываться перед старшими по чину Нилу не позволено: для этого существует Арт Барбер, в котором минимальные технологические представления удачно сочетаются с хорошо подвешенным языком и максимальным дипломатическим талантом. Лично я понимаю примерно только одно из десяти слов Нила, об остальном же пытаюсь догадаться. Либо переспрашиваю у кого-то из более опытных, кто был рядом. Вот в этом мне и может иной раз очень пригодиться внимание моих коллег.
Нил – хронический холостяк и, судя по его рассказам, с женским полом ему никогда особо не везло. О причинах можно легко догадаться. Скоро ему перевалит за тридцать пять, и его индусская семья на него изо всех сил давит. Поэтому в последнее время он пребывает в активных поисках предназначенной ему судьбой пары. Внешностью Нил щупленький, среднего роста, темнокожий очкарик, и красавцем его назвать трудно, а ищет он по-дилетантски, неуклюже, ну, и результаты соответствующие. Считая себя западным по духу, он наотрез отказывается следовать культурным индусским традициям, предписывающим устроенные родителями брачные союзы. Чем и очень огорчает свою семью. Нил жаждет страстной любви и естественного слияния взаимных интересов. А уж совсем было бы здорово, если его избранница будет кодировать программы на COBOLе – том же самом языке, на котором кодирует и он сам. Этой заветной мечтой он как-то поделился с нами. Мы, конечно же, его морально поддерживаем, а наши групповые ловеласы с опытом стараются помочь советом. Лори Бэйкер пыталась знакомить его со своей засидевшейся в девках племянницей, но ничего хорошего из этого не вышло. Я же ничего такого не делаю и в его личной жизни активного участия не принимаю. Во-первых, у меня не хватает опыта, чтобы давать компетентные советы. Во-вторых, знакомить его мне не с кем. Ну, а самое главное – я стараюсь от Нила держаться как можно дальше. На моём техническом интервью он гонял меня по всяческим вопросам, на которые я отвечала без запинки, как по учебнику, чем его и впечатлила. Стоило б ему задать мне хоть один нестандартный вопросик, и сразу бы ему стало ясно, что, кроме зазубренной теории, я ничего не знаю. Но он такой вопросик не задал, а взял меня к себе в группу и нарёк «суперзвездой», что в моих ушах звучит издевкой: я – свежевыпеченный продукт каких-то нелепых полугодичных курсов, без какой-либо практики, и до моих звёздных программистских дней ещё годика два. Поэтому в «суперзвезде» Нила мне мерещится какой-то подвох. А во взглядах его мне мерещится определённый интерес к моей персоне, и это ещё неприятней. Так что с Нилом я веду себя с повышенной осторожностью. Проходит время. Набравшись опыта и расправив свои профессиональные крылья, я перехожу работать в другое, более перспективное место и на лучший оклад. И вот как-то встречаю одного из своих бывших сотрудников и узнаю, что у Нила с Мэри-Джейн после совместной командировки завязался бурный роман. Работа стоит, а они, не скрывая, только и делают, что обмениваются влюбленными взглядами и записочками, пропадают на длинных ланчах или закрываются в кабинетах. Как?! Каким образом?! Более несовместимую по виду пару и представить трудно… И потом, эта святоша, Мэри-Джейн… кто бы мог подумать?! М-да... как всё-таки обманчив человеческий фасад… А потом до меня донеслось, что Мэри-Джейн развелась с мужем, и они с Нилом поженились. Понятно, что миссионерством в Африке заниматься она перестала. Впоследствии мы все оказались в одном районе, и часто утром по дороге на работу я их видела в метро. Думаю, что и они меня видели. Любовный угар, по-видимому, прошёл, и теперь они молча соседствуют, каждый уткнувшись в свою газету. Ни взглядов, ни слов, ни прикосновений: типичная супружеская пара. Но зато они оба кодируют на одном и том же языке – COBOLе! Мы делаем вид, что друг друга не замечаем.
Оглавление 8. Когда на дурницу мёд не сладок, Или иллюзия радостного безделья 9. Иллюзия масок 10. Страсти по Хозе, или Иллюзия морали |
Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 22.04.2024 Вы единственный мне известный ресурс сети, что публикует сборники стихов целиком. Михаил Князев 24.03.2024 Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества. Виктор Егоров 24.03.2024 Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо! Анна Лиске
|
|||||
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru 18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021 Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.) |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
|