Мулька

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за март 2024:

 

На чтение потребуется 8 минут | Цитата | Скачать файл | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Ольга похудела заметно, но оставалась привлекательной. Худоба болезненная, нервическая, высекающая блеск глаз – не от счастья.

Я встретил её случайно на пятачке у кинотеатра «Мир». Она шла с каким-то толстым бородатым инвалидом, который опирался на её руку. Бородач рыхлый, с сединой, одет богато, но неряшливо, под мышкой зажата трость, к которой он, очевидно, не привык. Выглядел старше спутницы лет на двадцать. Я не особенно удивился, потому что раньше Ольга работала реанимационной медсестрой в госпитале на Герцена. Возможно, решила подработать частным образом. Всё оказалось не так, как я думал.

Заметив меня, она оставила своего инвалида и подошла поздороваться, потом шепнула умоляюще: «Выручай, Лёша. Больше не могу. Приезжай за мной на машине сегодня вечером».

– Куда приезжать? – удивился я.

– К Туче. Позвони в дверь дважды, а потом три раза постучи, я открою. Запомнил? Два звонка, три стука.

– Это и есть Туча? – спросил я, кивая в сторону толстяка.

– Да. Я решилась давно. Случая не было, – сбивчиво объяснила. – Ты же знаешь, что там. От Луки ушла. Что будет, не знаю. Хочу бросить. Мерзко там всё. Приезжай, Лёша. Иначе сойду с ума.

– Вечером буду.

 

Раньше я слышал о Туче, который содержит притон и торгует эфедрином. Но никогда не видел его. Знал, что в квартире на первом этаже «известного дома» гарем пристрастившихся к «джэфу» девиц. Эфедрон или «мулька» – сексуальный наркотик, мозги прожигает на раз. Обычно на него подсаживаются пожизненно. Бывают, впрочем, исключения, они редки.

Поговаривали, что Туча хорошо платит «ментам», поэтому его не трогают. Правда, время от времени в притоне случаются разборки с поножовщиной или стрельбой, бывшие мужья пропавших девиц пытаются наказать «барыгу». Но пока Туча жив. Он под «небесным» покровительством высоких милицейских начальников. Чем больше звёзд на погонах, тем сильнее «небесное» заступничество. Судя по многолетнему процветанию Тучиного притона, звёзды над ним сияют огромные. Не подступить.

Ольга жила раньше с Лукой, бандитом из «невской бригады», но когда ушла к Туче, он лишил её ребёнка через суд и на порог дома не пускает.

Я познакомился с ней несколько лет назад, когда работал в милиции. Был, что называется, при должности и погонах. Она помогала мне информацией. Хорошо помогала, крепко, с риском для себя. Теперь я безработный. Не стал своим ни по одну, ни по другую сторону закона. Отныне я сам по себе. Авторитет и хозяин только для одного человека – себя самого.

Ольга мне нравилась. Глаза как у загнанного в лесу оленёнка – тёмные, молящие, чистые. На левой щеке небольшой шрам. Худая, подвижная, деятельная. Одевается во всё самое модное и дорогое. По ней не скажешь, что пропащая. Это подкупает.

 

Деньги в то время у меня были. Вечером заказал такси, подъехал к притону, два раза позвонил, три постучал. Ольга была готова. Вещи свои запаковала в тюки. Хозяина не было. С улыбкой показала мне пакет с порошком, который, очевидно, украла у своего «благодетеля». А из внутреннего кармана кожаного пальто извлекла морской офицерский кортик.

– Он меня хотел им зарезать. Всегда под подушкой держит. Говорит, что это для самообороны.

– Зачем тебе кортик?

– А пусть знает. Скотина. Продам на рынке коллекционерам.

– Не боишься?

– Перестань. Туча сволочь и псих. И скоро сдохнет. Ноги не ходят. Колется в пах, остальные вены сжёг. Знаешь, сколько ему лет?

– На вид – шестьдесят.

– Ха-ха. Ему только сорок недавно исполнилось. Распух. Сдохнет скоро. У него теперь одни отливы. Приливы редко случаются.

– А порошок зачем?

– Это мне на первое время, Лёша. Я выхожусь. Честное слово, выхожусь. Ты только не бросай меня.

– Тут порошка долларов на двести.

– На неделю растяну и брошу. Клянусь.

Мы сели в машину на заднее кресло, и она прижалась ко мне с кошачьей нежностью. От неё пахло дорогими духами. Когда красивая женщина прижимается ко мне и о чём-то просит, я обычно не могу отказать. Так устроен.

– Куда едем? Ко мне? – спросил я.

– Нет. Там рядом пятак, где появляется Туча. Иногда гасится. Поехали ко мне в общежитие. Комнатка небольшая, но моя. Лука помог.

– Шеф, нас на… – протянул я таксисту деньги.

– Невского, тридцать, – сказала Ольга. – Бывшая общага медучилища. Знаете?

– Найдём.

 

Квартирка крошечная, но для двоих вполне пригодная. Четвёртый этаж. Вид из окна портила противопожарная лестница и огромный каштан, который лез своей кроной под крышу и загораживал пространство.

Ольга любила «мульку» стерео, то есть уколы делала в две руки с разницей в секунды. Она это умела, потому что работала медсестрой. Потом надевала наушники, включала Sade и улетала в мир грёз. Когда опускалась на землю, её трясло, было плохо до тошноты и нежелания жить.

Порошок закончился быстро. Не прошло и недели.

Я стал выхаживать женщину, которую жалел всё сильнее.

Утром мы покупали сухое вино и шли на озеро Тельмана. Выпивали, купались, загорали. На пляже было полно нудистов – время такое. Они не смущались – смущали других.

Ночью Ольга прижималась ко мне, твердила, что ей снится один и тот же кошмар, в котором чёрный человек забирается в квартиру по пожарной лестнице. Я успокаивал её как дитя, целовал, а потом обычно поцелуи переходили в горячие ласки. Она была больна – слишком долгим и въедливым был её путь в мир эфедрина.

Через месяц решительно заявила, что справилась с зависимостью, и будет думать о восстановлении на работе медсестрой. Я обрадовался.

 

Осенью решил устроиться на рынок торговать мясом. В мясном отделе работал мой приятель. Ольга выздоравливала. По крайней мере, внешне было заметно. Несмотря на отчаянный образ жизни, ей хотелось уюта, может быть, подсознательно. К тому же она считала, что с моей помощью сможет вернуть дочку от Луки.

В первый рабочий день я поднялся в пять утра. Необходимо было вытащить из рыночного холодильника туши, куски мяса и красиво разложить на витрине. Доплата шла за рубщика и грузчика. В общем, в день я мог заработать до двух тысяч рублей. Ольга спала, подложив под голову руку. Как ребёнок. Свернулась калачиком, и о чём-то грезила. Я поцеловал её. Впервые за два месяца я оставлял её одну. Не было ни малейших предчувствий, что сорвётся.

Первый день на рынке был тяжёлым. Ходили бедные бабушки и просили отдать им маленькие кусочки бесплатно. Им было стыдно просить для себя, поэтому они говорили, что сало нужно для кошек. Я отдавал, надеясь на приличную зарплату. Косточки с мясными прожилками подкидывал бродячим псам. И вообще слабо ориентировался в дебете-кредите. Закончил торговать в восемь вечера. Руки без перчаток были покрыты специфическими язвами от мясных токсинов. Но я был воодушевлён. Дома меня ждала женщина, почти жена. Я тоже немного тосковал по уюту.

Хозяин мясного отдела разочаровал – высчитал все мои издержки, взвесил остатки, вышло, что я заработал всего триста рублей. Три сотни за двенадцать часов! Я вспылил и обложил Армена крепкой бранью. Но деньги взял.

– Торговать, брат, уметь надо. А ты скидку одному, другому бесплатно. Вай. Разве это торговля?

– Да пошёл ты.

 

До общежития вяло брёл пешком. Мышцы приятно побаливали. Я шёл и мечтал, как обниму Ольгу.

Около общежития стояло такси. Меня насторожило это. Из подъезда с тюками одежды выходила Ольга. Увидев меня, подбежала, стала обнимать, но по уксусному запаху и широченным чёрным зрачкам я понял, что она сорвалась. И сама поехала к Туче за эфедрином. Возможно, даже придумала для него историю о том, как я её выкрал. Чертовка! Да. На заднем кресле такси сидел толстый седой человек с тростью.

– Прости меня, – сквозь слёзы прошептала Ольга. – Ты ушёл. Я проснулась и стала ходить взад-вперёд по комнате. Мне было одиноко и страшно. Да. Одиноко и страшно. На мне была золотая цепочка, помнишь? Я не выдержала. Выскочила на улицу, заложила в ломбард, поймала тачку и поехала к Туче. Сволочь я. Знаю. Лёшка, прости. Не могу. Не выдерживаю.

Я понял, что со мной говорит женщина с выжженными «джефом» мозгами. И ответил спокойно:

– Не переживай. Я всё понимаю. Езжай к Туче. Так, наверное, будет лучше. Где я живу, ты знаешь. Захочешь приехать, приезжай. Желательно вечером. Днём я буду на работе.

– Ключ на вахте, – сказала Ольга. – Если хочешь, живи тут.

– Нет. К себе поеду.

– Прости меня, Лёша. Я, наверное, уже не смогу нормально. По дочке тоскую. Вот и несёт меня. У Тучи хреново. А без дряни ещё хуже. Тоска.

– Поезжай, Ольга. Не кори себя. Я всё понимаю.

– Ты правда не обижаешься?

– Правда.

 

Ольга навещала меня не раз. Металась между тоской по дочери и страхом оказаться лицом к лицу с правдой. Перетянул Туча, точнее, дрянь, которая была у него в изобилии.

Зимой Ольга пропала. А чуть позже я узнал, что её посадили за квартирные кражи. От Тучи она ушла, пересела с мульки на опиаты, жила где придётся. Воровала. Незадолго до исчезновения я видел её около церкви. Она сидела на лавочке в норковом полушубке, пила из банки сгущённое молоко и выглядела сонной и спокойной, как все опиумные наркоманы, принявшие приличную дозу.

 

 

 

Конец

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в марте 2024 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: