Хуторянки-хуторяночки

На чтение потребуется 5 часов | Цитата | Скачать: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

Иван бесцельно бродил по лесопарку в глубоком раздумье. На душе было неспокойно. Даже освежающий запах настоящего леса не мог отвлечь его от назойливой мысли: почему он женился? Как могло произойти, что, очнувшись от любовного угара, он был уже мужем этой истерички, обряженным в свадебный костюм и с букетом цветов. Почему убежать не смог? Думал, что будет не жизнь, а сказка... А вышло что? Его короткий роман под названием «Не надо, я сама...» кончился не хеппи-эндом. Потому и приходится теперь мозоль с души срезать каждый день, чинить свою жизнь, закручивать в нее последний шуруп. «А может, и не последний», – размышлял Иван. Котом блудливым вроде он никогда не был, а то, что произошло у него сгущение крови и размягчение мозгов – не его вина, а сила обстоятельств. На пять минут расслабился, и вся жизнь – враскосяк. Думал, что его дорога жизни приведет к храму, а она его в любовь привела. Добегался, допрыгался... И чему его только мать учила? Да и стоит ли теперь думать об этом? Хватит, отфотошопились, пора и за ум браться. Но как? Знаю ведь , что тормозить надо, а не могу. Половодье чувств захватило, вспоминаю о прошлом, абсолютно любя.

Не плакать бы ему о нем, а улыбнуться в благодарность, что это было, хоть и поранился о любовный треугольник. Вечная бы ей жизнь в тюремных хоромах и выпить за нее, не чокаясь, дать бы ей фигу с вологодским маслом, ибо утомила его, до ручки довела, мразь, вонючка поганая, заешь ее мышь. Не знал он, как выйти достойно из сумрака, захлопнуться от мерзости, набраться хотя бы заемной мудрости, а его все равно на дорогу любви тянет. «Почему?» – задавал себе вопрос Иван. Может, оттого, что его любимый сын Сашка с нею остался?

Этот очаровашка сводил с ума не только его, отца, но и дедушку с бабушкой. Они и жизни-то своей без него уже не представляли, а мать постоянно плакала, уткнувшись в его фотографию. Думала, что в одной лодке всем плыть придется, а тут каждый свою тачку везет, язва всех задери. Ведь внук был ее слабостью, а потому и слезы ее горьки. Она даже в его отсутствие ощущала его запах и все надеялась, что по какой-то теории невероятности бог смилостивится над ней и вернет ее внука в дом. И о сыне своем постоянно думала. Ему бы ветер поймать, паруса расправить, а он в пустом бабьем деле запутался. Башку от распутной бабы снесло. Никак не уразуметь ему, что без уважения и любви-то никакой быть не может.

Но, с другой стороны, какой он муж и отец, если гвоздя забить не умеет. Потому и ноги о него вытирают. И любовь для него не нектаром, а отравой стала. Тут уж как сединой не тряси, а библейский сюжет – вот он, как на ладони. А жить-то как-то надо, причем здесь и сейчас. К тому же, если по совести, то и страдать-то не из-за кого – ни кожи, ни рожи. Ну, хотя бы дивные ноги, но ведь и этого нет. Может, всем телом любила, без тормозов?

Не раз на путь праведный мать его направляла, думать заставляла, человеком поступка хотела его видеть, да и видела в своих глазах. Каждый день как пулемет по одному и тому же месту строчит, иногда как корабельной пушкой залпы дает. Смешно, конечно, но радости мало, да и неудобно как-то, мужик все же. И без нее он все понимал. Осознавал сам, что не в богатстве и сытости счастье, а в любви и радости, которых у него, если по совести-то, никогда и не было. Ему бы в такой ситуации паузу взять, на рыбалку свалить, попастись среди баб и друзей, пожить среди разгильдяйства, отвлечься малость, а у него все равно из-под зипуна фрак торчит, истинная жизнь в смирение переросла.

Так бы и продолжал Иван бродить по лесу в расстройстве чувств, думать о том, чем его правда кончится, успокаивая себя, не трогая главного, если бы неожиданно из кустов не выскочил ему под ноги парнишка лет пяти. Вцепившись в его брючину, мальчишка тянул его за собой. Иван оторопел от изумления:

– Откуда ты тут взялся, мальчик? Случилось что?

Ребенок ничего ему не ответил, а, обливаясь слезами, пытался утянуть его в лес, умоляя взглядом. Очевидно, постигшее его горе или боль не давали ему прямо высказаться и, казалось, парализовали его речь. Иван покорно последовал за мальцом, проламываясь через густо росшие кусты в глубину леса. Метров через пятьдесят он увидел картину, которая его поразила. На земле сидела пожилая женщина, а рядом с ней бездыханно лежала молодая девица. Иван осторожно, чтобы не напугать женщину, спросил:

– Что случилось, мамаша? Чем могу помочь?

Женщина умоляюще посмотрела на Ивана и тихо произнесла:

– Это дочка моя. Она после операции. Вышли погулять, а она сознание потеряла. Ей скорая нужна, в больницу бы надо, а я старая, ничем помочь ей не могу. Пособи нам, парень. Всю жизнь молиться за тебя буду, мать твою добрым словом вспоминать. У нее же дитя еще малое, сиротой может остаться.

Иван, трезво оценив обстановку, ни слова не говоря, бросился бежать от застывшей в горе женщины. Вслед ему женщина взвыла, как волчица.

– Что за люди кругом?! Убивать только могут...

Однако она ошиблась. Иван не от страха бежал, он бежал к своей машине, которая стояла у дома. Он понимал, что скорой в этом лесу можно и не дождаться, и только он мог вызволить их из беды. Уже на машине, лавируя между деревьями, он с трудом добрался до женщин, потерявших всякую надежду на помощь. Увидев подъехавшего Ивана, женщина снова запричитала.

– Спасибо тебе, родненький. Извини меня, дуру старую, что плохо о тебе подумала. Дай бог тебе жену добрую да ласковую, с любовью вечной.

Иван ничего не ответил женщине, а лишь усмехнулся про себя, вспомнив свою семейную историю. Посадив женщину с ребенком в машину, он аккуратно поднял с земли пострадавшую и передал ее матери, отметив, что больная женщина хороша собой.

Подъехав к приемному покою больницы, Иван взял молодицу на руки и стал ждать, когда выкатят каталку. Мать больной побежала звать врачей. Пока ее не было, Иван внимательно всматривался в лицо женщины, волей случая оказавшейся в его объятиях, и непутевые мысли лезли ему в голову: «Раньше бы ее встретить, может, и не было бы в жизни того бардака, которого сейчас хоть ложкой хлебай. А миленькая какая, так бы и держал, пока не проснется».

Когда женщину увезли, Иван вместе с мальчиком и матерью остался ждать результатов. Время тянулось долго, и, чтобы отвлечь от беспокойства близких заболевшей, он спросил пожилую женщину:

– Как звать-то ее, мамаша?

Женщина тут же взахлеб стала рассказывать.

– Меня Марией Ивановной зовут, а дочку Любавой кличут. А это Максимка, ее сын. Она у меня младшенькая. Есть еще две дочки замужние. А Любавушке нашей не повезло, года не прожили, развелись. Жизнь у нас сейчас какая-то непутевая – все о деньгах, не о любви думают. Не знают люди, ради чего живут. Деловые ныне в почете, сейчас все у них в руках. Все почему-то забыли, что жизнь – это вечная любовь, а не распутство. Сердце-то ведь должно постоянно любить, только тогда жизнь и состоится. А Любава моя подранок в этой жизни. Захлебнулась когда-то от избытка чувств, безрассудства, и вот результат. – Женщина показала рукой на мальчика и заплакала.

Иван понял, что задел за живое, и решил исправить ситуацию:

– А меня Иваном зовут. Мне тоже, кстати, похвастаться нечем: жена к другому ушла, сына забрала. Новой жизни захотела, с олигархом.

– Да, сынок, вот и выходит: кому – поп, кому – попадья, а кому – попова дочка. Брак ведь не контракт, а дар божий. Я даже понимаю, что хоть один раз в жизни женщина может сходить с ума, но не до такой же степени. А где твои глаза были? Раньше-то куда смотрел? – испытующе спросила Мария Ивановна.

Ответить Иван не успел. В коридор вышел врач и направился прямо к ним. Женщина встрепенулась, умоляюще взглянув на врача, спросила:

– Что с ней, доктор?

– Ничего страшного, мамаша. Швы разошлись, крови немного потеряла, а с остальным все в порядке. Все, что нужно, мы сделали. Сейчас она спит, тревожить ее не следует. Можете идти домой, а завтра приходите навестить. Молодая она у вас, все выдержит.

– А что ей можно принести, доктор?

– Да все что хотите. Фруктов, конечно, побольше. Остальное все природа и организм сделают. Ну а молодой человек может цветочками порадовать. Ей приятно будет.

После ухода врача женщина засобиралась домой. Иван предложил подвезти ее и мальчика.

– А где вы живете?

Женщина назвала адрес. Иван усмехнулся:

– Выходит, мы с вами соседи. Я тоже там живу, только на другой стороне. Наверное, в магазин один и тот же ходим, только вот встретиться не удавалось. Бывает такое.

– Всем в мире случай управляет, Ваня. До сих пор, видимо, не было причин, чтобы он состоялся. А тут нас беда свела. Не встреть тебя Максимка, не известно, что было бы с нашей Любавушкой. Не просто так все это. На все божья воля.

Подъехав по указанному адресу, Иван высадил своих пассажиров и хотел было уезжать, но Мария Ивановна его остановила.

– Ты куда-нибудь спешишь, Ваня?

– Да в общем-то нет. А что?

– На чай тебя хочу пригласить, да и поблагодарить нужно. А то неудобно как-то.

Иван хотел было отказаться, но, подумав, все же согласился. Чем-то приворожила его девушка, оставшаяся в больнице, и ему не терпелось узнать о ней побольше. Ведь не случайно же судьба на нее вывела. Предчувствие чего-то необычного заворожило его, растревожило. Желание изменить свою жизнь бросало его из стороны в сторону, а ему хотелось причала, тихой гавани, где он мог бы спокойно жить, без хамства, без обмана, лжи и недоверия. Он искал свою линию жизни. Ему нужна была такая женщина, которая не уходила бы в мае в парикмахерскую и не возвращалась бы в сентябре беременной, ссылаясь на длинную очередь. Такая, которая оберегала бы не только свою, но и его честь, и превратила бы их жизнь в общую судьбу, достойную уважения.

Пока Мария Ивановна суетилась со столом, Иван рассматривал семейный альбом. Судя по фото и тому, что видел своими глазами, младшая дочь Марии Ивановны была на самом деле особой привлекательной и, похоже, не робкого десятка. Но разговор с хозяйкой он начал совсем о другом.

– Как вам живется-то, Мария Ивановна? Пенсионерам-то у нас сейчас нелегко приходится. Цены такие, что многим не по карману.

– За нашу пенсию, Ванюша, даже стыдно, – с горечью отозвалась женщина. – А вот что меня действительно удивляет, так это люди. Сил-то у нас вроде и многовато, но талантов мало. Кругом одна посредственность. А посредственность, куда ни поставь, всегда останется посредственностью. Отсюда и цены для нас непосильные. Выжить у многих шансов практически никаких. Нас только Любавушка наша и спасает. Она ветеринарную академию закончила, в Минсельхозе работает. На жизнь нам пока хватает.

– А муж ваш где?

– Сегодня подрабатывает. Внуку на подарок деньги собирает. Ему в этом месяце пять лет исполняется. Ждет не дождется, когда это случится.

– А бывший муж Любавы вашей сына-то хоть навещает? Или уехал куда?

– В прошлом году мы его похоронили. Убили мужика за долги. Игрок был, из игровых залов не вылезал. Потому и разошлись, пока жену свою под долг не заложил. Да и какой он был муж, так, название одно. Уйдет за сигаретами, а вернется без шиша в кармане. За всю свою жизнь на кусок хлеба не заработал. Одна тоска от таких мужиков. Вот и выходит, что можно иметь мужа, но быть одинокой. Такое и случилось с моей Любавушкой. – Мария Ивановна прикусила губу, смахнула слезу со щеки и предложила Ивану, спохватившись: – Пей чай, сынок. Он ароматный, с травами. Сама собирала и сушила. Плюшками угощайся. Тоже сама пекла, с маком. В нашей семье так все любят.

Пока Иван пил чай, хозяйка присматривалась к нему, словно оценивала, насколько его жизнь перемолола.

– А ты-то сейчас что, один? Весь взлохмаченный какой-то, словно в жерновах побывал.

Иван отставил от себя кружку с чаем и поведал ей свою историю. Выслушав его, Мария Ивановна вынесла свой вердикт:

– Змея она у тебя подколодная. Но ты ничего не бойся. Что задумаешь, непременно сбудется, по тебе вижу. Стой смело под дождем, если даже промокнешь, и жди солнца. оно непременно выглянет и обсушит. Смелым надо быть, они живут вечно, трусы не живут вовсе. Такова философия нашей жизни. Ее пока никто не опроверг.

Ивану нравилось слушать эту мудрую женщину, а потому он ее не перебивал. Нравилась ему и обстановка, и уют в этом доме. По всей вероятности, думал он, и Любава была под стать своей матери – прямая в суждениях, не лживая, справедливая.

– А можно, Мария Ивановна, я завтра вместе с вами навещу вашу дочь в больнице. Может, помощь с моей стороны какая понадобится? Я постараюсь все сделать, если нужно.

– Помощи нам, Ваня, никакой не нужно, а навестить дочку можно. Отчего ж не навестить. Мы завтра к вечеру туда пойдем, вот и подходи к этому времени. Там я тебя с Любушкой нашей и познакомлю. Должна же она знать своего спасителя.

Иван улыбнулся в ответ на слова хозяйки:

– Да какой я спаситель... Просто на нашей территории чужих не бывает. Вместе сеем, вместе пашем. А спасают ее сейчас в больнице, а я так – добрый прохожий.

Иван обменялся с хозяйкой дома телефонами и распрощался, договорившись о завтрашней встрече.

На следующий день Иван с большим волнением собирался в больницу. Купив на рынке цветы и фрукты, он задумался: правильно ли поймет его неизвестная девушка. Показалась она ему сразу, хотя и без сознания была. Кольнуло у него что-то внутри, душу встревожило. «Во всем этом что-то есть...» – решил Иван и направился в больницу.

У входа в палату его уже ждали.

– Пойдем, Ваня, к ней уже можно. Халат только надень, без него нельзя. Здесь за этим строго следят.

Иван вошел в палату и остановился у двери. Любава лежала на высоко приподнятой подушке и слегка улыбалась. Мать подошла к дочке. Поцеловав в щеку, спросила:

– Как себя чувствуешь, доченька?

– Хорошо, мам. А что со мной случилось и как я здесь оказалась?

– Сознание в лесу потеряла. Слишком рано мы вышли с тобой гулять после операции. Зря я тебя послушала. Если бы не эта прогулка, ничего бы с тобой не случилось, лежала бы себе дома, в собственной постели, а не на больничной койке.

– Мам, а это кто еще, там, у двери? Еще один, что ли?

– Не что ли, а твой спаситель. если бы он не подоспел, лежать бы тебе в другом месте. На своих руках в больницу тебя принес. Скажи спасибо, что вовремя.

Люба призадумалась, лицо ее покрылось легким румянцем. Наклонившись к матери вплотную, она прошептала:

– Интересно, в каком виде я была, когда он меня принес?

– Ничего страшного не было. Ноги только слегка оголены были. Но это ничего. Парень он хороший, приветливый, о твоем здоровье беспокоится.

– Ну тогда мне обязательно нужно с ним познакомиться, а то подумает, что какое-то нелюдимое чучело спас, – улыбнулась Люба и, повернувшись к Ивану, попросила его подойти поближе. – Любавой меня зовут, – проговорила она, когда Иван приблизился к ее кровати. – Женщина я не скандальная, веселая. По параметрам подходящая: вес мой вы уже на себе испытали, рост сто семьдесят сантиметров. Ноги вот только не от ушей растут, но они у меня хоть и средние, но дивные...

– Чего ты несешь, дурочка, – перебила ее мать. – К тебе человек с заботой пришел, а ты валенок валяешь.

– Да шучу я, мам. А как имя моего спасителя? Вы же так и не назвали его, – обратилась она уже к Ивану.

Тот сначала даже опешил от такого напора, но потом освоился:

– Иваном меня зовут. Да я не свататься к вам пришел, а поинтересоваться вашим здоровьем. Вчера вы совсем никуда не годились, а сегодня вроде в расцвете сил. Вон, даже шутите, да еще как.

– А я ведь про вас кое-что слышала, – продолжила Любава. – У вас ведь есть сын. И его Сашкой зовут. Так?

– Да, есть и именно так его и зовут. А что?

– Я вам потом объясню. Мне сейчас с мамой надо поговорить, а вы пока в коридоре подождите. А потом снова войдете. Для меня это важно.

– Пожалуйста, – произнес Иван, пожав плечами, и вышел в коридор.

Мария Ивановна, как только дверь за мужчиной закрылась, набросилась на дочь:

– Ты что вытворяешь, горе мое?! Человек к тебе с открытой душой пришел, о твоем здоровье беспокоится, а ты кренделя всякие выписываешь. Ты вообще-то нормальная у меня?

– Не кипятись, мам. Выслушай меня сначала, а потом и судить будешь. Не говорила я тебе никогда об этом, а сейчас решила. До моего замужества это было. Сходила я тогда к одной гадалке, чтоб судьбу свою узнать. И знаешь, что она мне сказала?

– Ну, откуда же я могу знать?!

– Она мне нагадала, что я дважды буду замужем. Второй брак будет долгим и счастливым. А моего второго мужа будут звать Иваном. Сын у него уже будет, имя которого – ты не поверишь! – Саша. Вот и суди теперь сама, кто мой спаситель. Это же мое счастье, мама.

– А что еще тебе эта ведьма нагадала?

– Нагадала, что жить я буду в деревне, на хуторе каком-то, и детей у меня будет прорва – чуть ли не с десяток. Ты меня представляешь, мама, с таким выводком?

– Дети – это, конечно, хорошо, дочка, но десяток, по-моему, многовато. Когда ж жить-то будешь, если рожать придется до гробовой доски?

– Вот и я о том. С первой частью предсказания я еще согласна, а вот со второй... Подумать надо. А парень-то, мам, вроде хороший. Симпатичный, высокий и, похоже, не глупый. Вот только косичка сзади из волос ни к чему. Но это дело поправимое. Любил бы только, а мы заставим его думать, что он в доме хозяин. А теперь давай, зови суженого, будем втираться в доверие.

Когда Иван снова вошел в палату, Любава уже смотрела на него по-другому: более мягко, нежно, по-женски тепло. Не мог он даже и предположить, что с этого момента судьба его решена, и быть ему второй половинкой этой, как ему казалось, замечательной женщины. Что будет потом, неважно, а сейчас, увидев ее глаза и обезоруживающую улыбку, Иван понял одно: эта женщина ему нравится и он будет большим дураком, если не добьется ее руки.

– У меня скоро небольшой юбилей, – говорила между тем Любава, – приглашаю тебя, Ваня, к нам в гости. Хоть мы и мало знакомы, но ты сделал для нас уже столько добра, что мы перед тобой в неоплатном долгу. Не прими эти слова за лесть, а почитай за честь, ибо это от всей души. И не держи на меня зла за мои выходки. Я вообще-то баба хорошая, только иногда меня надо держать в ежовых рукавицах. Ну так как, принимаешь мое предложение?

– А сколько же лет тебе исполняется?

– Четверть века, дорогой мой.

– Что же тебе подарить, если я соглашусь?

– Преданность, Ваня, преданность, подозрительно смахивающую на любовь.

– Ну, это можно. Я и из больницы тебя встречу. Возражать не будешь?

– А что, у тебя и машина есть?

– Есть.

– Ну тогда встречай, на такси сэкономить можно...

Тут уж Мария Ивановна не выдержала и оборвала дочь на полуслове:

– Ну что ты несешь, горе луковое? Человек к тебе с открытым сердцем, а ты все туда же... Ледокол, а не баба: все время против всех условий и правил. И когда только угомонишься?

– Мам, не переживай. Вот найду мужа, тогда и влезу в рамки семейных условий и жизненных правил. А пока я еще ни с кем после гибели мужа не целовалась и уж тем более не спала ни с кем.

– Ну, это еще ни о чем не говорит, да и какие твои годы, все еще впереди. А вот человека обижать не стоит, а то подумает невесть что.

– А когда же тебя выписывают, Люба? – своим вопросом Иван прервал разговор двух женщин.

– Во-первых, не Люба, а Любава. Не люблю, когда меня Любой называют. А выпишут меня скорее всего через неделю, вряд ли на больший срок задержат.

– Это почему?

– Болезнь есть, а денег нет. Мы же не олигархи, а люди казенные, вечно чьи-то подданные. Ну а к казенным людям и любовь здесь казенная. Иначе в нашей стране и быть не может, – печально произнесла Любава со слезами в голосе.

Когда Иван вместе с Марией Ивановной вышли из больницы на улицу, женщина произнесла важную для него фразу:

– Знаешь, Ваня, если за всю свою жизнь я и сделала что-то путное, так это то, что родила Любаву. Не было бы у меня без нее и жизни-то никакой. Богом, что ли, она у меня отмеченная?!

– Дочка у вас действительно хорошая, юморная даже. Гладкая она какая-то, без сучков и задоринок.

– Поближе познакомишься, поймешь, чего она стоит. У многих мужчин от нее голову сносит. Похоже, и тебя она зацепила?

– Может, и зацепила. Только я, наверное, не тот подарок, который ей нужен.

– Это почему же? Слишком стара для тебя, что ли?

– Да нет, не в этом дело. Сын у меня есть. Озорной, забавный. Кому захочется с чужим ребенком возиться. Да и не простой он у меня. Всего-то два года, а уже личность.

– Эх, Ваня. Все дети – наши слезы. У моей Любавы тоже ведь сын есть. Любит она его, как и ты своего. Вот и выходит, что вся наша жизнь в них, а своей-то и нет. Только не думаю, что это против бога. Он же к любви нас зовет, а не в трясину тянет. В этом вопросе надо хорошо подумать.

Они еще долго беседовали на эту тему, пока наступившие сумерки не развели их по домам с надеждой на скорую встречу.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за апрель 2011 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение апреля 2011 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.