HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Ян Торчинский

Маленькие рассказы

Обсудить

Сборник рассказов

Опубликовано редактором: Карина Романова, 11.10.2008
Оглавление

3. Шурф
4. Сумерки
5. Иван Саввич

Сумерки


 

 

 

Нам говорили, что он был лучшим преподавателем института. Говорили, что на его лекции собирались студенты не только с разных курсов, но и с разных факультетов. Что эти лекции были, как театр одного актера, и нередко заканчивались аплодисментами слушателей. Говорили, что он умудрялся, вперемешку с теплотехническими истинами, рассказывать довоенную историю киевского «Динамо» и московского «Спартака», излагать содержание малоизвестных романов Анатоля Франса и Эмиля Золя, читать стихи Гейне и Рильке в оригинале и переводах, и сообщать еще множество увлекательных вещей, но при всем при этом так плотно и рационально преподнести лекционный материал, что конспекты даже нерадивых студентов можно было тут же издавать в качестве методических пособий по курсу.

А еще говорили, что он был талантливым ученым-изобретателем. Но это и без разговоров было очевидно, потому что его имя постоянно встречалось в технической литературе: «формула профессора Смолича», «критерий профессора Смолича», «конструкция профессора Смолича»…

Говорили – но нам, студентам, от этих разговоров было не легче. Если память о славном научном прошлом Льва Михайловича Смолича хранили монографии и учебники, то его успехи на поприще преподавания остались в далеком прошлом. И мы печально наблюдали, как, стоя за кафедрой, профессор перелистывает пожелтевшие странички своего конспекта – такие истонченные временем и хрупкие, что, казалось, они вот-вот сломаются от любого неосторожного прикосновения. А если упадут на пол, тут же рассыплются в прах. И бубнил он что-то невразумительное, и рисовал на доске непонятные графики, и тут же стирал их и рисовал новые, такие же невразумительные. Зато часто вспоминал о студенческих демонстрациях в 1907-м году, и как его в числе прочих избивали жандармы и казаки. «На Фундуклеевской улице это случилось, – умилялся воспоминаниям старик. – Нас избивали, а мы пели ''Вы жертвою пали в борьбе роковой''…» И мы, под аккомпанемент его пения, читали детективы, готовились к семинарам по другим дисциплинам или играли в морской бой, «балду» и карманные шахматы. А наш теплотехнический рифмоплет посвятил Льву Михайловичу такие вирши:

Профессор мудрый, остроокий
В борьбе за лучший, светлый быт
На склоне юности далекой
Не раз нагайкой был избит.
На жизнь профессору хватает,
Профессор лекции читает.
Под мерный взмах седой брады
Обходит редкие ряды.
«Скажите, юноши и девы,
Куда опять девались все вы?
Сегодня так же, как вчера,
Я здесь не вижу никого!»Первые восемь строчек стихотворения принадлежат Вилену Черняку, а последние четыре автору.

Мы ходили жаловаться в деканат: ну, что это такое, ведь четвертый курс и едва ли ни главные для нашей профессии предметы – термодинамика и теория теплопередачи, куда мы, теплотехники, без них, а вы послушайте, как он их преподает, ну ладно, были у него заслуги в прошлом, кто же спорит, но нам-то от этого не легче, замените его кем-нибудь, пожалуйста, пожалейте будущих инженеров. В деканате разводили руками: ничем вам помочь не в состоянии, он – заведующий кафедрой, лауреат, член-корреспондент, в партии с 12-го года («С тысяча девятьсот двенадцатого… или тысяча восемьсот…?» – задал кто-то из задних рядов небезопасный по тем временам вопрос), так что никто его пальцем тронуть не в праве, и пока он сам не уйдет, придется терпеть; попросите ассистентов, которые у вас практические занятия ведут, пусть растолкуют что-нибудь, а нет – так сами по учебнику разберетесь, не маленькие, сами же говорите, четвертый курс, что значит, не пойдете на лекции? хотите без стипендии остаться – пожалуйста…. Вот и весь разговор.

Значит, пока он сам не уйдет…. А он и не думал уходить. То ли его преследовали видения из прошлого, напоминавшие о былой славе блистательного лектора и методиста, любимца студентов, то ли, наоборот, перед ним маячила перспектива оглушающего одиночества, перед которым он испытывал панический ужас. Профессор и без того был одинок, как перст. Его жена трагически и нелепо погибла под колесами автомобиля, вылетевшего на тротуар. А дочь Смолича жила с мужем и детьми на другом конце города и редко звонила отцу, а забегала еще реже, все не могла простить Льву Михайловичу каких-то стародавних обид: то ли он своего болвана-зятя в аспирантуру проталкивать не стал, то ли им денег на кооператив не одолжил и в свою многокомнатную квартиру пустить отказался – семейные дела, сами понимаете, темный лес. А, в результате, обитал профессор Смолич один-одинешенек в своих академических хоромах, постепенно приходящих без постоянного ухода и присмотра в нежилой вид. И теперь перспектива потерять вдобавок еще и кафедру пугала его больше всего на свете. И он не замечал, или старался не замечать ни недоброжелательного шума во время лекций, ни косых взглядов коллег и их выразительного перешептывания за спиной, ни жалоб аспирантов, которыми он давно не мог руководить, ни откровенного хамства молодого доктора наук доцента Солдатенкова, небезосновательно претендующего на место заведующего кафедрой и готового голыми руками задушить своего учителя, Льва Михайловича, мертвым камнем перегородившего ему карьерную дорогу. А в ректорате и парткоме коллекционировали анонимные и подписанные заявления с требованиями разобраться с профессором Смоличем, безнадежно вышедшим в тираж.

И вдруг неожиданная новость: Лев Михайлович женился. Женился на женщине на сорок или больше лет моложе его и лет на десять-пятнадцать моложе профессорской дочери. Я однажды видел этих молодоженов в театре – в самом начале их медового месяца. Они сидели в ложе. Профессор тяжело и бесформенно навалился на барьер, обитый малиновым бархатом, и, кажется, дремал. А она – вызывающе молодая и красивая, вся напряженная, как струна, высоко поднимала маленькую змеиную голову на прекрасной высокой шее. В какой-то момент она повернулась в мою сторону, и мы встретились глазами – на секунду, не больше. И, хотя нас разделяло расстояние в несколько метров, я физически почувствовал, что эта женщина генерирует опасное поле бесчеловечности и что она способна беспощадно высосать энергию из всякого, кто встретится ей. А уж изо Льва Михайловича – в первую очередь и, наверное, не только энергию. Впрочем, кто знает, мимолетное впечатление бывает ошибочным. Но меня долго преследовало видение маленькой змеиной головы в блестящем шлеме аспидночерных волос и пронизывающий взгляд смарагдовых глаз. И почему-то в ушах звучали строчки детских стихов Чуковского:

«Я вижу твои злые глазауси
И злые-презлые зубауси…»

А профессор начал меняться буквально на глазах. Теперь он появлялся на лекциях в элегантных замшевых пиджаках, «водолазках» нежных акварельных цветов и в огромных очках с тонированными стеклами. И все время поводил плечами, смешно вертел головой и оттягивал пальцем стоячий нейлоновый воротничок; казалось, ему неудобно в этой, будто одолженной для маскарада. Но, главное, Лев Михайлович стал заметно сдавать физически. Если раньше, несмотря на весь свой маразм, профессор оставался довольно крепким стариканом, то теперь он тяжело тащил ноги в модных импортных башмаках на толстой подошве, а лекции читал, не отрываясь от стула и потешно прыгая вместе с ним вдоль доски, когда нужно было что-то чертить или выводить формулы.

– Нашему Льву, царю зверей, полный абзац – раздался чей-то зловещий шепот. – «Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной…»

– Скорее, за дороговизной, – вмешался кто-то. – А что абзац – это точно.

Нет, не чувствовали мы жалости к нашему престарелому профессору, не было в наших сердцах ни сочувствия, ни сострадания. Но зато в арсенале Льва Михайловича имелось кое-что, искупающее в наших глазах многие его недостатки: сдать ему экзамены по труднейшим курсам можно было без труда. Особенно, весной или летом. Почему именно весной или летом? А потому что в эти сезоны студенты покупали огромные охапки сирени и черемухи и, выпросив у институтских уборщиц ведра, ставили эти полубукеты-полузаросли на стол экзаменатора. И, недоступные благодаря такой изгороди его глазам, мы благополучно списывали из учебников нужные тексты.

Однако, кроме теоретических вопросов, на экзамене полагалось еще решить задачу. Но и здесь проблем не возникало. У профессора Смолича был на вооружении листок с ответами ко всем задачам («выручальник», как мы его называли). И он спрашивал у студентов: «Какой номер билета? А какой ответ?», после чего сверял его с записью в «выручальнике», никогда не проверяя, каким образом этот ответ был получен. Более-менее совпадает – ну, и слава Богу…. Разумеется, такой же спасительный листок был у всех наших студентов, и он передавался, как эстафетная палочка, от одного теплотехнического поколения к другому. Поэтому мы даже условия задач не читали – зачем?

– Так сколько получилось, вы говорите? – вяло интересовался член-корр., лауреат и партиец с дореволюционным стажем.

– Сто двенадцать! – бодро отвечал экзаменуемый. – Ну, куда вы смотрите, Лев Михайлович? Вот и у вас тот же результат записан, пятая строчка снизу!

– Да, да, – соглашался Смолич. – Давайте ваш матрикул. – Так он по-старорежимному называл зачетку.

Эта картина повторялась долгие годы к всеобщему профессорско-студенческому удовольствию.

И вдруг случилось непредвиденное. Оказалось, в профессорский «выручальник» проникла грубая ошибка, причем, там, где ее быть ну никак не могло. Потому что в задаче к билету №22 нужно было определить какую-то табличную, общеизвестную величину, вроде удельного веса воздуха. Наверное, кто-то из лаборантов, переписывая обветшавший «выручальник», ошибся или зло подшутил над заведующим кафедрой. И, как на грех, этот билет однажды достался некому очкарику: отличнику и человеку высоких моральных принципов, который презирал шпаргалки, подсказки, списывание и прочие студенческие вольности. И он добросовестно, не заглядывая в учебник, приготовил ответ на все вопросы в билете и задачу решил по всем правилам. Потом он долго морочил профессору голову изображением циклов Карно и Ренкина во всевозможных координатах и прочей премудростью.

– Ну, хорошо, достаточно. Это вы знаете, – услышал отличник. – А какой у вас билет? И сколько в ответе?

– Билет номер 22. Ответ – 1,29!

– Нет, голубчик. Вы грубо ошиблись. Посидите еще, подумайте.

– Да что тут думать! – возмутился правдолюбец. – Это же удельный вес воздуха – табличная величина: одна целая двадцать девять сотых килограмма на кубический метр. Хотите, я вам любой справочник принесу, можете проверить!

– Нет, не нужно, не нужно, – вяло ответил Лев Михайлович, плохо соображая, о чем идет речь. – Если вы так уверены…. Где ваш матрикул?

А через два дня на экзамен пришла параллельная группа, и там этот роковой билет достался одному известному оболтусу. И он не стал докапываться до теплотехнических истин, а пошел другим, многократно проверенным путем.

– Задачу решили? Какой у вас билет? Сколько в ответе? – услышал оболтус традиционные вопросы.

– Билет номер 22. Ответ – 452,3!

Профессор заглянул в свой «выручальник» и оживился:

– Сколько, сколько? Вы точно считали?

– Ну, конечно! Вы посмотрите: у вас столько и записано.

– Да-а-а, – задумчиво протянул Лев Михайлович. – Видите, как бывает…. А меня на днях обманули…

 

 

 


Оглавление

3. Шурф
4. Сумерки
5. Иван Саввич
260 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 18.03.2024, 21:24 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов

06.03.2024
Журнал Ваш вызывает искреннее уважение. Оригинальный, стильный, со вкусом оформленный, имеюший своё лицо. От души желаю Вам удачи, процветания, новых успехов!
Владимир Спектор

22.02.2024
С удовольствием просмотрел январский журнал. Очень понравились графические работы.
Александр Краснопольский



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Сауны наше место русская баня vrnBanya.
Поддержите «Новую Литературу»!