HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Никита Янев

Гражданство

Обсудить

Роман

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 21.03.2007
Оглавление


1. Приключение
2. Как я чуть не стал сильным, простым и спокойным, но кровь не взяли

Приключение


Валокардиныч – друг, вот это да!

Валокардиныч мой друг.

Ну ладно уж, Димедролыч,

Богемный, бритоголовый, с серьгой в ухе,

Художник, мономан,

Больной, одинокий человек, если по-русски.

Смотритель Заяцкого острова раньше, а теперь

Коммерческий директор фирмы.

Но Валокардиныч, толстый мужик, бабник, ругатель,

Военный моряк в отставке,

Хохол, золотые руки, хозяин,

Жлобина еще тот,

Но только от него за три лета

Я перенял привычку,

Что прижизненная чистая совесть

Дороже загробной компенсации.

А пришло все это в голову мне сегодня

За утренним кофе.

По утрам образуется некий вакуум,

Домашние еще спят или уже служат,

В школе, на работе.

И как-то так из-за болезни

Или само по себе все мои занятия

Переместились с ночи на утро.

Встаешь и с чашкой кофе,

Еще не умывшись и не прибравшись,

Бросив дела и с какой-то кучей в голове

Тупо смотришь в одну точку,

Пока не почувствуешь сильный голод.

Видно, работа идет тяжелая.

Это как Настасья попрекнула Раскольникова:

– Что лежишь, как колода. Хоть бы делом каким занялся,

была же раньше работа, уроки.

– Я работаю.

– Что же ты работаешь?

– Думаю.

Настасья была из смешливых, когда ее рассмешат,

Она смеялась всем телом, каждой морщинкой и мышцей.

– И много денег надумал?

А Раскольникову надо было вопрос разрешить.

Это как черное небо, пролившись дождем,

Светлеет неизбежно.

В окошко меня загипнотизировали

Уголовные дядечки у Кулаковых.

Я сразу сплел историю, на приколе «Алушта», суббота,

Туристический рейс из Северодвинска

Приходит обычно попить, отстояться.

Примечательная подробность, каждый год на дорогах

Ставят новые указатели, куда идти, чтобы прийти

К достопримечательности.

Последние года на двух языках.

И каждый год «Алушта» первое что делает –

Это сшибает указатели.

Торчащие палки без заглавий –

Примечательная подробность апокалиптического пейзажа.

Валунный монастырь, которому лет четыреста,

Тайга, которой лет миллион,

И вечно юные указатели, которым всегда меньше года.

Любой ближайший кабак уместнее,

Но, видно, идея уикенда демократична

И интригует не только перспективой пленера

Или молитвой в святых местах,

Но кабацкого хлестанья подле седых валунов,

Которым с последнего ледника,

По подсчетам специалистов,

Триста миллионов лет.

Ничего, потихоньку и мы возвращаемся в то же самое,

Год от года быстрее.

Север теплеет и высыхает, юг заливаем водой.

Что это самолетновская криминальная крыша,

Уж больно дядечки были страшные,

Не тем, что пьяные, это не страшно,

А тем, что вели себя, как подростки,

Будучи моими сверстниками,

Лет тридцати пяти – сорока,

С дамами, в тужурочках кожаных

И с ухватками понтующихся уголовников.

Мы смотрели научный фильм про гиббонов,

Там это называется демонстрацией,

Когда надо победить гипотетического противника

Не столько в конкретной драке,

Сколько демонстрацией силы, мощи и развязности.

В общем, я испугался.

Самолетов – бонза, как здесь говорят,

Сети частных магазинов

По Летнему берегу Белого моря

И на Соловках,

Приходится каким-то дальним родственником

Нашим соседям Кулаковым.

Кулаковы всегда стирают.

Что прислал своих «уголовных покровителей»

На «Алуште» на уикенд,

А Кулаковы должны были привечать.

Непонятно, правда, при чем здесь Соловки,

Ну ладно уж, художники, один монастырь чего стоит

Или валунная дамба на Муксалму.

Не верится даже, что это строили люди,

С нашей гигантской усталостью

Нас хватает уже лишь

На интернет и ужин с тоником.

Кажется, что это или снится,

Или счастливая райская загробность,

Или языческие боги из осужденных

Спускались на землю и строили православную обитель.

Пусть паломники, им сам Бог велел здесь подвизаться,

Тем более после советской власти,

Первой расстрельной советской зоны

Для политических заключенных,

Потом школы юнг, во время войны,

Потом части минных тральщиков,

От которых здесь остались

Кладбище металлолома на побережье,

Полуразвалившиеся корпуса в Комарово.

Все, что можно было унести на себе,

За десять лет безвременья вынесено.

Остались лишь шифер и кирпич

До следующей радикальной перестройки общества

В целях благоустройства страны

И государственной идеи в целом.

А на самом деле, потому что цена на бак нефти

Упала на целых три доллара,

А в Уганде найдено новое месторождение,

полезная кубатура которого

Больше кубатуры Земли в пять раз.

А главное следствие беспредела –

Чуть не половина офицерского состава,

Осевшая на острове.

Причем, почти все военные моряки –

Образы, вдохновившие Сурикова написать картину

«Письмо запорожских казаков турецкому султану».

Все это Покобатьки, Рябокони, Сивоблюи.

А вообще, кого здесь только нет.

Армяне, азербайджанцы, гагаузы, молдаване,

Китайцы, болгары, румыны, литовцы,

Греки, поляки, татаре, белорусы.

Русские, хохлы и евреи как костяк советской нации

Само собой имеются в виду.

Последний осколок нашей многонациональной родины.

И вот я, чтобы убежать страха,

Убежал на рыбалку.

А дальше начинается несчастье, или посвященье,

Которых на самом деле три.

Несчастье как наказание, несчастье как испытание

И несчастье как посвящение.

На Большом Сетном не клевало, зато начался ливень,

И я его пережидал под елью,

У которой с одной стороны пусто,

А с другой никогда не бывает мокро

Под паутиной веток.

Так что в тайге никогда не заблудишься,

На самом деле,

В буквальном смысле этого слова.

Всегда будет куда идти, раз есть юг и север,

А следовательно, запад и восток.

Вместе с муравьиной кучей величиной с небольшую

Манчжурскую сопку.

Так что меня заботило только одно,

Чтобы не опереться на ствол,

Шевелящийся от дороги жизни,

Насекомых, жалящих целеустремленно,

Особенно когда их семь миллионов,

И не позволять им забираться

Выше мокрых сапог.

С особенным вдохновением

Они почему-то вгрызаются в пах,

Наверное, он пахнет как надо.

Можно предположить, что первого, чего лишатся

Наши бренные останки,

Будучи преданы земле по обряду предков,

Это пола, по крайней мере, в этих местах.

Правда, муравьиные колонии есть повсюду,

Только пожелтее и помелее.

«Наверное, муравьи, комары и черви

последними покинут райскую землю.

Предположить себе царство Святого Духа

С ними трудно».

Так сказала паломница Лимона,

Нынешний сторож Ботсада.

Даря мне кедровые шишки и рассказывая, что Хутор

Теперь будет при новом директоре

Дачей для приемов.

Угандийские мажоры, иже с ними,

Когда захотят, будут пить «Алазанскую долину» в Сочи,

Когда захотят – «Гжелку» в Соловках.

И там и там все будет чики-поки,

И девочки, и обстановка.

А я говорил, что жил здесь год и шишек не помню.

После болезни мне хорошо,

Можно становиться «настоящим писателем».

Я ничего не помню, но потянешь за ниточку –

И потянется вереница образов, мыслей, воспоминаний.

Того, что еще зовут опыт,

Для передачи которого от поколения к поколению

И нужны рассказчики, рассказывающие, что же там

Происходит на самом деле, что за история.

На какую ступеньку лестницы

Каждый из нас поднялся в небо

И на какой уступ пропасти провалился в бездну,

Чтобы его тогда потом спас человек Исус Христос

И превратил в одну любовь.

Впрочем, я слишком болтлив

И беспрестанно отвлекаюсь,

Ну все, это в последний раз.

Вот настоящая работа для филолога.

Пока пережидаешь ливень под елью

Рядом с муравьиной кучей,

Трясешься от холода

И не знаешь, чем занять воображение,

А потом воображение весь год бесперебойно

Будет работать только на этом топливе.

Все равно, как назвать,

Ностальгия, родина или графоманство.

Потом перешел на Большое Лебяжье,

Которое в прошлый раз обломило,

Пришлось уйти от хорошего клева,

Потому что крючок оторвал окунь,

А в коробке от фотопленки с запасными снастями

Оказалась фотопленка, супруга удружила.

А потом началось крученье, как говорит Чагыч,

Соловки, лес, тайга крутят, водят,

По поводу того, что не получилась рыбалка,

Замерз, вымок, но перемог и не вернулся.

Если короче, емче и в переводе

С русского на мой и общечеловеческий,

невоплощуха долбит.

У меня навязчивая идея все лето,

Добраться с Лебяжьего до Кривого,

Но тропы нет, а если есть, то в конце Лебяжьего,

Вытянутого, как брандсбойтный шланг.

Местные знают особенное удовольствие

Лезть по обрывистым крутым берегам,

По мокрому черничнику после дождя.

Как поет Филя обычно на морской рыбалке

В Валокардинычевой лодке, в которую набиваются

Трое детей и двое взрослых,

Больше, чем селедок в корзинке, когда не клюет,

«Тихо шифером шурша, едет крыша не спеша».

Короче, решил лезть напрямки,

А дальше знаете, что происходит?

Сознание становится ясное, как слеза,

И чистое, как спирт дистилат,

И в нем одна мысль, как верстовой столб, туда.

Затем она сменяется другой мыслью,

Еще более целеустремленной, нет, туда.

В общем, я заблудился.

Сколько болот и озер я прошел

И на одном ли месте я крутился,

Я не понимаю и теперь, на следующий день,

В шерстяных носках, выпив антиэпилептическую таблетку

И с любимой чашкой на топчане,

Грея руки о горячий кофе.

А бог Пан в это время дарил,

Или это был русский леший,

Или это архистратиг Михаил

Набирал свое небесное воинство.

Панического страха не было,

Была работа рук и ног неутомимая.

Буреломы я проскакивал, как медведь-шатун,

Валящий валежник.

Упадешь в яму, споткнувшись

О ветку, ствол или корягу,

Венчики мятлицы или метелки папоротника

Сомкнутся над головой,

Небо с верхушками сосен и елей

Завертится вокруг тела.

Смотришь, а ты уже бежишь.

Тот редкий миг, когда твое я

Не поспевает за твоим телом

И назван паническим ужасом,

Которого перестрадание уже есть природа мужества.

Что было, это недоумение, когда так случилось,

Что мы стали отдельными от матери,

И как это можно поправить.

Даже вспомнил фразу Пастернака,

«Человек умирает не на задворках,

а у себя дома в истории».

То болотце с морошкой, которую надо есть и есть,

Забыв обо всем,

То озеро, явно клевое, то черники завались.

Потом я пытался по фотографии из космоса

Представить свой маршрут. Фотографировал не я,

А Гидрометеоиздат,

А дарил Чагыч года два назад.

Впрочем, еще чуть-чуть

И я бы тоже мог фотографировать.

Правда, не знаю, как насчет издания и тиража

Там, в открытом ледяном космосе.

Это я шучу так, надо смеяться, хахаха.

Нет, я теперь лукавлю для красного словца,

Главное ощущение было вот это.

Какие же милые эти урки, какое же милое все на свете,

Вот вернусь и заживем так, что аж дым со сраки,

Как говорит Петя Богдан.

Это начинался катарсис, просветление,

Так что видите, не только художественное произведение

Иерархично, божественно и работа,

Но и лесное приключение, но и бред эпилептика.

Когда наконец вернулся на то же место,

С которого все это и началось, на Большое Лебяжье озеро.

На фотографии-карте было видно,

Что я крутился на одном квадратном километре.

Дальше было обыденное,

По тропе километра два до большой дороги

И по большой дороге шесть километров до поселка.

В сапогах по колено воды,

Это называется поберечься,

Чтобы ноги были сухие,

Тело колотит как в проруби.

А вокруг закатное солнце

Неистовствует любовью,

Все тепло, все забота.

И твоя внутренняя работа,

Еще шаг, еще шаг, еще шаг.

Хорошо, только быстрее, а то простудишь лимфы,

Они распухнут, как в прошлом году,

Из них два месяца будет вытекать гной.

И не сможешь остаться на Соловках на зиму

Поработать пустобрехом-кабыздохом, как теперь.


 


Оглавление


1. Приключение
2. Как я чуть не стал сильным, простым и спокойным, но кровь не взяли
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!