Мыши

 

Купить в журнале за июль 2020 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 20 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

– Не может быть! – прошептал Вацлав Иванович Картонь, в очередной раз заглядывая под кровать. – Неужели и вправду – мыши?!

Сейчас, правда, мышей видно не было.

Да и в первый раз, когда Картонь заглянул под кровать в попытке найти неизвестно куда запропастившийся тапок, нельзя было сказать, что он увидел именно мышь – всего лишь небольшая, юркая тень, растворившаяся где-то в районе дальней ножки кровати, и ничего более. Окажись злосчастный тапок под кроватью, Картонь, скорее всего, и вовсе не заметил бы этот невзрачный комочек тьмы, прошмыгнувший вдоль плинтуса.

Но тапка под кроватью всё-таки не было, и поэтому взгляд старика оказался волен замечать всё что угодно.

И теперь Картонь страдал...

«Как же это так? – вопрошал он себя, зажигая очередную спичку и снова заглядывая под кровать. – Столько лет жил, работал, и вдруг...»

С каждой новой спичкой в сознании Картоня вспыхивали робкие проблески надежды – «А может, всё-таки, показалось?» – но они быстро разбивались о суровую логику опытного, пожившего человека, вооружённого примитивным осветительным средством и здравым рассудком. Ничего такого, что можно было бы спутать с мышью, у него под кроватью всё-таки не было. А значит, у него в комнате – мыши. И с этим уже ничего не поделаешь…

Теперь этот факт следовало принять, перенести, постараться успокоиться и придумать, как жить дальше. Жить с мышами... Бороться с мышами… Кажется, теперь это означало приблизительно одно и то же.

К тому же, спички следовало экономить в любом случае. Картонь, осознав, что тешить себя пустой надеждой – не только глупое, но и расточительное занятие, решил просто отодвинуть кровать и уже без всяких там надежд детально исследовать стены и пол на предмет всевозможных нор и щелей.

Исследование оказалось удручающе недолгим – прямо в том месте, где растворилась маленькая тень, аккурат напротив ножки кровати, в стене зияла очевидная нора. Небольшая, шириной всего в два пальца, но при этом – совершенно окончательная и не подлежащая сомнению. Она уверенно уходила куда-то в глубь стены, наглядно подтверждая самые худшие опасения Картоня. Теперь он растерянно озирался по сторонам, словно ища помощи и поддержки у старого, заполненного книгами шкафа, кривоногого письменного стола, хлипкой этажерки и нелепого зелёного абажура, который Картонь ненавидел всей душой, но выбросить всё же не решался – любой, кто только осмеливался в их общежитии избавляться даже от самой ненужной мебели, рисковал прослыть человеком, попавшим под влияние чуждых и вредоносных идей, общий смысл которых особенно чётко выражался дежурной фразой прачки Александровны из пятьдесят первой – «С жиру они бесятся, и всё тут!».

А ведь всего лишь какой-то час назад, до встречи с мышью, вся эта обстановка вообще никак не вторгалась в сознание Картоня, не взывала к мысленному диалогу с неодушевлёнными предметами и оставалась наглядным подтверждением многолетней привычки одинокого человека к раз и навсегда установленному порядку.

Теперь же этот порядок был полностью и бесповоротно разрушен. Это уже была не комната Картоня, в которой он с несколькими жильцами регулярно устраивал заседания кружка книголюбов их этажа, основателем и идейным вдохновителем которого был сам Картонь. Теперь это была неуютная, чужая комната, в которой совершенно точно не осталось места для спокойствия и литературы, но зато оставалась масса места для мышей.

Книголюбы!

Картонь звучно хлопнул себя ладонью по лбу. С минуты на минуту к нему должен был прийти весь состав их кружка – Николай Самаркандович Пыцколюбов из пятьдесят шестой, Георгий Петрович Зверобойский из пятьдесят четвёртой, Нина Иосифовна Бельведер из тридцать второй (конечно, она была не с их этажа, но её любовь к книгам и отсутствие подобного кружка на третьем этаже побудили Картоня включить Нину Иосифовну в состав их объединения) и Александр Андреевич Пеннь из пятьдесят пятой – заведующий секцией периодики (на самом деле, кроме спортивных полос и возможности на пару часов смотаться подальше от своей супруги, его в литературе особо ничего не интересовало, и принят в состав кружка он был, положа руку на сердце, исключительно из соображений массовости).

Только теперь Картонь вспомнил, что именно в ожидании книголюбов он и искал свой тапок, собираясь сходить на кухню и попить чая, времени на который у него должно было как раз хватить. Теперь же это время было безвозвратно упущено, а заседатели кружка могли постучать в дверь в любой момент.

«А у меня – мыши!» – мелькнуло в голове испуганного старика.

Конечно, в сложившейся ситуации лучшим решением было бы как ни в чём не бывало провести заседание. Мышь, напуганная поиском тапка и десятком сожженных в её честь спичек, наверняка надёжно залегла в своей норе, и риск быть уличённым в наличии мышей в разгар чтений был, на самом деле, мизерным. Однако в данный момент Картонь прекрасно осознавал, что он просто не готов к двухчасовому лицемерию. И уж тем более, когда разговор шёл о Лермонтове.

И поэтому, как только в дверь его комнаты громко и настойчиво постучали, Картонь окончательно утратил присутствие духа. Будь у него возможность, он сейчас и сам, подобно мыши, забрался бы в какую-нибудь тёмную и глухую нору. Но мышью Картонь совершенно точно не был, и что ему теперь следует делать, он также не знал.

– Вацлав Иванович, вы дома? – раздался из-за двери вежливый и настойчивый голос Пыцколюбова.

Вопрос вывел Картоня из ступора и, подскочив к двери, он отворил её настолько нешироко, насколько только это было возможно.

– Да-да, я сейчас! – виновато пролепетал взмокший Картонь, продолжая пялиться на Пыцколюбова через узкую щель, но при этом решительно не двигаясь с места.

– Что с вами, Вацлав Иванович? Всё в порядке? – поинтересовался тот, недоверчиво глядя на впавшего в оцепенение старика.

– Да, всё хорошо. Я это...

– Уж не заболели ли вы?

Долгожданная догадка вспыхнула в трясущемся сознании главы литературного кружка, и он тут же поспешил ей воспользоваться.

– Да, что-то вот приболел. И голова…

– Значит, сегодня заседания не будет?

– Да. Увы. Придётся отложить. По техническим, так сказать, причинам...

– Очень жаль. Нужно было заранее предупредить. А то ведь мы Лермонтова собирались сегодня обсуждать. Готовились...

– Да-да, я понимаю... Поверьте, мне очень неудобно, но... Так получилось!

– И вот что ещё, Вацлав Иванович, – повелительным тоном добавил Пыцколюбов, из-за спины которого выглядывали остальные, не слишком огорчённые члены кружка, – вызовите-ка себе врача! В наше время, знаете ли, глупо игнорировать медицину. Она у нас на уровне. А вот самолечение до добра не доводит... А что это у вас с кроватью?

Как оказалось, Пыцколюбов обладал умением даже в самом узком проёме разглядеть то, чего разглядеть в нём, казалось бы, было невозможно. Кровать действительно стояла чуть наискосок от стены, и это не ускользнуло от пытливого взгляда любителя Лермонтова, а заодно и начальника окантовочного цеха обувной фабрики.

– Ничего... Просто... Просто очки искал... Уронил вот... – попытался на этот раз самостоятельно соврать Картонь, хотя вышло это у него не слишком убедительно.

– Аккуратнее, Вацлав Иванович! В вашем возрасте лучше избегать манипуляций с крупногабаритными предметами мебели. Вредно для суставов. А на какое число мы перенесём заседание? Я ведь не думаю, что мы просто его отменим, правда? Всё-таки – Лермонтов! Может, на четвёртое перенесём, а? Вы ведь до четвёртого выздоровеете?

– А какое сегодня? – растерянно спросил Картонь.

Допустить большей оплошности в разговоре с Пыцколюбовым, чем по собственной инициативе признать свою календарную неосведомлённость, было, наверное, нельзя.

– Я по дням недели привык, – попытался оправдаться Картонь перед исключительно пунктуальным Пыцколюбовым, который при каждом удобном случае выставлял эту самую пунктуальность в качестве главного критерия оценки добропорядочности любого без исключения человека. – Вы же ко мне по средам приходите...

– Верно. Сегодня среда. А четвёртое будет в субботу...

– Вот и отлично! До субботы я точно поправлюсь...

– Мы все на это надеемся, Вацлав Иванович! Если понадобится какая-либо помощь – в аптеку, например, сходить, или ещё что... Вы не стесняйтесь, сразу говорите! Кому же, как не нам с вами, помогать друг другу? Литература объединяет людей, верно?

– Спасибо большое, я обязательно... Спасибо! Всего хорошего...

Закрыв дверь, Картонь устало опёрся о неё спиной и некоторое время понуро рассматривал окрашенные бордовой краской половицы. Разумеется, разговор с Пыцколюбовым у него вышел хуже некуда. Подозрений и кривотолков со стороны этого человека Картоню теперь наверняка было не избежать, особенно ввиду плохо скрываемого желания Пыцколюбова занять руководящее положение в их кружке (слишком уж резко тот вступал в прения относительно новых течений скандинавской литературы и призывал к переоценке хрестоматийной ценности классиков с учётом современных достижений народного хозяйства). Но вот мог ли он догадаться об истинных причинах недомогания Картоня?

Картонь всеми силами поддерживал в себе надежду, что не мог.

Прослыть человеком, у которого мыши... После стольких лет мирного сосуществования со всеми жильцами их разношёрстного, но в какой-то степени даже дружного общежития... Это означало и конец литературного кружка, это означало конец вообще всего...

Картонь прекрасно помнил невзрачную судьбу тех, кто был официально уличён общественностью в мышах. Всеобщее презрение, многозначительность кухонных недомолвок, диковатые взгляды соседей, открытое вероломство санстанции... И, как неизбежное следствие всего этого – неминуемое выселение. По предписанию, или без…

Следующие несколько часов выдались для Картоня особенно тяжёлыми. Бродя взад и вперёд по комнате, он ощущал, как его мысли и страх переплетаются всё сильнее, превращаясь в единый клубок сплошного несчастья, распутать который было ничуть не легче, чем определиться с тактикой борьбы против своих нежданных и, вполне возможно, фатальных сожителей.

В том, что с мышами следовало бороться, Картонь, разумеется, не сомневался. Однако, с той же долей очевидности, он также понимал и то, что любые локальные действия в этой борьбе не принесут желаемого результата и, в лучшем случае, всего лишь немного заретушируют проблему, которая со временем разовьётся в глобальную катастрофу, скрыть которую от окружающих будет уже просто невозможно.

С другой стороны, эффективный потрав грызунов, ремонт стен – то есть действия, которые действительно могли принести результат – были слишком масштабными для того, чтобы их можно было осуществить незаметно для соседей. А значит, при активной борьбе с мышами скрыть сам факт их наличия также будет совершенно невозможно. То есть, любое активное действие в данной ситуации оказывалось тождественный бездействию.

Несколько часов размышлений над этим парадоксом основательно подорвали силы Картоня. Кажется, у него и вправду поднялась температура, подскочило давление и обострились многие старые болячки. Хотелось чаю и немного покоя. И если покой казался теперь чем-то совершенно недостижимым, то в отношении чая перспективы у Картоня пока всё-таки оставались – его старый, заслуженный чайник по-прежнему многозначительно стоял посереди стола и, кажется, был единственным предметом, который пока не испытывал на себе влияния мышей, подтверждая тем самым свой характер надёжного и проверенного товарища, не первый десяток лет поддерживавшего Картоня в любых, даже самых безысходных ситуациях.

«Пойду кипятку приготовлю, – собравшись с духом, решил наконец Картонь. – Мыши ведь точно никуда не денутся».

Правда, на кухне Картоня поджидал весьма неприятный сюрприз в лице всё того же Пыцколюбова, активно уплетавшего яичницу и обсуждавшего последние сплетни общекоридорного характера с Антониной Сергеевной из пятьдесят первой, и с Катькой Белохвостовой из пятьдесят седьмой комнат.

– О, Картонь! – оживился Пыцколюбов, едва Вацлав Иванович робко переступил порог кухни. – Как ваше самочувствие?

– Да так... – пожал плечами Картонь.

– А мы тут как раз о вас говорили...

– И чем же обязан вашему интересу к моей скромной персоне? – настороженно поинтересовался Картонь, зажигая газ на плите и стараясь не встречаться с Пыцколюбовым взглядом.

– А мы вот думали – уж не мыши ли у вас?

– Мыши?! – переспросил Картонь, поправляя на огне чайник.

– Да бросьте вы дурачится, Николай Самаркандович! – вмешалась в разговор Антонина Сергеевна. – И так ведь понятно, что у Вацлава Ивановича мышей быть не может! Уж у кого-кого, но точно не у Вацлава Ивановича!

– Ну а почему нет, Антонина Сергеевна? – с долей игривости возразил Пыцколюбов, размашисто орудуя вилкой. – Ведь мыши на самом деле могут случиться у каждого… Да и беда, как я считаю, заключается вовсе не в самих мышах, а в нежелании людей говорить о них открыто. Более того, говорить о мышах у нас до сих пор считается чем-то постыдным. А вот, скажите – почему? Можете смеяться, но я скажу честно: не вижу ничего предосудительного в том, чтобы открыто признаться в наличии мышей! Наоборот – такой поступок следовало бы признать верным и даже достойным уважения. Потому что если у тебя мыши, а ты молчишь – завтра мыши будут уже у всех!

– Ну так уж прямо и у всех! – недоверчиво взвизгнула Катька.

– У всех! Поголовно! – задорно продолжил разглагольствовать Пыцколюбов, которому явно льстило внимание двух женщин, активно занятых лепкой котлет. – Мыши очень быстро обретают повсеместность, если о них молчат! А страдают от этого, между прочим, ни в чём не повинные люди…

– Ну вот если бы у Вацлава Ивановича завелись мыши, то он наверняка бы не молчал! – сказала Антонина Сергеевна. – Правда, Вацлав Иванович?

– Да, – бесхитростно ответил Картонь, решив перевести разговор на менее мышиную тему. – Кстати, Николай Самаркандович, я, кажется, немного перестраховался насчёт своего недомогания. Зря отменил заседание кружка. Вот, думаю, может, провести его прямо завтра?

– Не получится! – доев яичницу и размашисто вытерев салфеткой рот, ответил Пыцколюбов. – Пеннь завтра работает, а Зверобойский с супругой на дачу собрались... У них там, видите ли, огурцы! Так что теперь в любом случае придётся до субботы ждать. Что ж, всего хорошего! И запомните, Вацлав Иванович – если вдруг что-то подозрительное услышите – поскрёбывания там, шум под кроватью – говорите сразу, не мешкая! В конце концов, даже литература нас учит, что честность превыше всего, не так ли?

Хитро подмигнув Картоню, Пыцколюбов, насвистывая какую-то особенно пошлую в своей беззаботности мелодию, направился к себе в комнату. В его отсутствие женщины явно не собирались развивать мышиную тему, сосредоточились на лепке котлет и предоставили тем самым Картоню возможность спокойно (насколько это возможно в ситуации, когда тебя совершенно явно и, к тому же, по делу подозревают в мышах) дождаться закипания чайника и вернуться в свою, но при этом уже совершенно чужую комнату.

Весь остаток вечера Картонь усиленно пил чай и даже умудрился заставить себя прочитать несколько газет. Конечно, пару раз он вскакивал и лез под кровать в надежде, что мышиная нора вдруг окажется плодом его воображения, но она каждый раз оказывалась ровно на том месте, где была и до этого.

Наконец настало время отходить ко сну, и оттягивать более этот момент было уже нельзя. Картонь и без того знал, что если ему не удастся заснуть в ближайший час, то до самого утра стариковская бессонница будет мучить его воспоминаниями о бурной (в смысле – спокойной) молодости.

Погасив свет, Картонь осторожно (словно боясь потревожить мышь) устроился на своём ложе. С темнотой в мысли снова начал проникать страх, на этот раз заручившийся поддержкой коварного чувства саможалости.

Разве этого ожидал Картонь от жизни? Разве так он планировал прожить отведённое ему время? С одиночеством он смирился уже давно. Но ведь до сегодняшнего дня у него оставались чайник, газеты, Лермонтов – не так уж и мало для человека, пережившего не одну революцию и многих соседей по общежитию... И вот теперь вся его жизнь упёрлась в мышей. Мышей, преодолеть которых у него едва ли хватит времени и сил. А главное – желания. Несмотря на страх и отчаяние, желания бороться с мышами у Картоня больше не было... Утомлённый многими думами и размышлениями, Картонь теперь был готов признать своё бессилие перед невзрачной судьбой, которая настойчиво скреблась где-то совсем рядом и с каждой секундой делала это всё громче и громче…

Картонь подскочил с кровати и принялся судорожно вслушиваться в темноту – как он ни подготавливал себя к тому, что раз уж у него в комнате водятся мыши, то рано или поздно они обязательно будут скрестись, к самому поскрёбыванию он всё же оказался совершенно не готов.

Впрочем, отдышавшись, Картонь сообразил, что он ошибся – мыши точно не были источником звука, заставившим его подскочить. Просто кто-то аккуратно скрёбся в дверь Картоня. Очень тихо, но при этом весьма настойчиво.

Кто бы это мог быть, Картонь не имел ни малейшего понятия – последние лет двадцать никому не приходила в голову мысль приходить к нему вот так, посереди ночи. Поэтому, не торопясь встав с кровати, одев трико и включив настольную лампу, Картонь недоверчиво подошёл к двери и какое-то время прислушивался к странной просьбе войти, исходящей от не менее странного незнакомца.

– Кто там? – наконец спросил Картонь.

Ответа не последовало. Вместо этого нежданный визитёр вновь несколько раз провёл пальцами по двери Картоня. Он явно не хотел называть своё имя вслух и тем самым настаивал на тайном характере своего визита. Теперь Картонь не сомневался, что причиной этого самого визита могли быть только мыши. Простым совпадением тут и не пахло – в первый же день, как он обнаружил нору грызунов у себя в комнате, ночью к нему в дверь начали скрестись таинственные люди. И хотя открывать дверь Картоню не хотелось, он понимал, что рано или поздно ему всё равно сделать это придётся... [...]

 

 

2018

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Внимание! Перед вами сокращённая версия текста. Чтобы прочитать в полном объёме этот и все остальные тексты, опубликованные в журнале «Новая Литература» в июле 2020 года, предлагаем вам поддержать наш проект:

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за июль 2020 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению июля 2020 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.