Бес памяти

Демисезонье

На полке – шортики.

Не плачь.

Нас лето ждёт.

Капели – после.

Демисезонье – это плащ.

Полуботинки – это осень.

В шкафу – сандалики.

Смешон
среди туманной хляби топик.

Демисезонье – капюшон,
тобой надвинутый на лобик.

Что нынче утром – не поймёшь:
на солнце туча слепо плачет.

Демисезонье – это дождь?

Иль в потной ванной – душ горячий?

Ты что-то шепчешь…

В унисон
уплывшим птицам.

И – забывшемуся.

Демисезонье – это сон
меж бывшим и ещё не сбывшимся…

Всё те же – три угла…

Всё те же – три угла.

В четвёртом – лики Бога.

Каракули: ушла.

И скатертью – дорога.

Пошла была.

И той
опошленностью пышной
окрашивала мой…

Наивный?

Да.

И вымышленный
мирок.

А ночь – бела,
как боль.

Под сердцем.

Жгуче.

Карандашом: ушла.

Сентябрь меня озвучивает
ветрами.

Да.

Насквозь
простужен.

Безмятежно
в десну вбивает гвоздь
горящий зуб.

Так нежно
умыта Мойка.

Дождь
кропит Неву.

Поскольку,
уйдя,
забыла брошь,
отправлю.

Бандеролькой.

В груди – одна зола.

Прожжённый угол скатерти.

Записочка: ушла.

Видать – к такой-то матери...

Капри

Капри.

Море.

Априори –
призрак Пешкова, что – Горький.

Мне амур:
– Memento mori… –
шепчет на ухо.
– Постой-ка,
не гетера –
сеньорита
самого, быть может, Ромула.
Эта terra –
сердцу верю –
до рожденья мне знакома.

Мал-помалу –
в пляс, ромалы!

Бой гитары.

Звон монисто.

Карл у Клары
спёр кораллы.

И костры горят неистово.

Тень оливы.

Сень залива.

В глуби вод виолы нежной –
переливы.
И лениво –
в безвоздушии прибрежном.

В дымке – долы.

Неббиоло
к сентябрю созреет сызнова.

Капля солнца
Капри золотом
орошает.

В этой жизни
хрупкой, зыбкой
всех с улыбкой
ждёт костлявая.
Но светло
ей в ответ мы
улыбнёмся.

Сплюнем,
право.

Справа – Капри.

Скоро – ябри
остров выстудят и море.

Запах паприки.

Кораблик.

Капри, мы с тобой – amore…

Не жилец, казалось…

– Не жилец… – хирургу Толе
медсестра шепнула.

– Больно
потерял он много крови.

Трёх осколков с пулей – кроме.

В лёгком – дырки.

Почка – в кашу.

– Я ещё – живой, мать вашу… –
шевелю губами еле.
– Сдюжу. Режьте. В самом деле…

– Группа?

– Третья.

– Третья. Резус?

– Минус.

– Ладно. Будем резать.

Провалился.

Ночь.

Под вечер –
больно так, что плакать нечем.

Руки-ноги – целы, впрочем.
Ну, а то, что больно очень –
это значит – жив!
Иначе б –
не скрипел зубами,
плача.

Не жилец, казалось.

Вот же
выжил всё-таки.

Дай Боже
оклематься.

Встать на ножки.

Потихоньку, понемножку
расходиться…

И однажды
заявиться в Питер даже –
навестить хирурга Толю.

Да – того, что делал больно.

А спустя три дня гранатой
был разорван под Гератом…

Я – твоё замужество…

Господи,
ты кружево
так сплетаешь
жизненное…

Я – твоё замужество.

Ты – моя женитьба.

Комната завьюжена
пухом.

Пошалить бы…

Ты живёшь замужеством.

Я дышу женитьбой.

В этом ли я ужасе
пробуждаюсь медленно?

Первое замужество.

А жена?

Последняя.

Опять. Ночь. Без четверти третьего…

Опять.

Ночь.

Без четверти третьего.

И крикнуть невмочь.

Пусть не наши –
твои не рождённые дети
приходят.

И душат.

Что каша
сгоревшая,
темень
мне клетки
грудной – поперёк.

Не откашляться.

Твои не зачатые детки
приходят.

А, может быть, – наши?

Две девочки.

Мальчик.

Которую
бессонную ночь меня душат.
 
Безмолвно.

Бесстрастно.

Упорно.

Не слышишь?

Проснись.

И послушай –
как я задыхаюсь.

Восторженно.

Такие ночные проказы
детей не рождённых
за то, что
тобою им в жизни отказано…

Я свалюсь в эту осень…

Я свалюсь в эту осень
воспалённым лицом –
в кучерявую проседь
над лучистым венцом,
в охру кроны кленовой
да в льняные лучи
чуть ущербного снова
солнца этой ночи,
в трели птичьих свирелей,
в гроздья звёздочек в озере,
в запах утренней прели
на забытом погосте…

В упоенье хлопот или праздности…

В упоенье хлопот или праздности,
на краю обрыва или вечности –
не учите сердце уму-разуму,
не томите голову сердечностью.

А пружины сила – не в закрученности,
но – в числе витков, что не растянете.
Душу не насилуйте рассудочностью,
не тревожьте голову страстями.

И в любой отчётности отчётливости –
менее, чем в измороси – резкости.

Чувства проверяйте не расчётливостью.

Чувства доверяйте.

Безвозмездно.

И воздастся вам.

Порой – не сразу,
но – с благословенной неминучестью.

Не учите сердце уму-разуму.

Голову сердечностью не мучайте…

Я очнулся. Вечер…

Я очнулся.

Вечер.

Воет
кто-то рядом с головою.

Это значит – голова
на плечах моих жива.

Живы руки,
грудь
и ниже –
живота…

Похоже – выжил.

Ну, а то, что нету ног –
это мне Господь помог
да и Танечка-голубка,
что меня из мясорубки,
матюгаясь шёпотом,
сволокла к окопам.

Всё.

Закончилась она –
окаянная война.

С ног не пить воды, похоже.

Руки – целы.

Ниже – тоже.

Смастерим с Танюшкой точно
мы потом сынишку с дочкой.

Сад посадим – груши, вишни –
там, где было пепелище.

Жаль, что только всю колонну
медсанбатовскую,
словно
коршун хищный,
«Юнкерс»
с неба
разбомбил.

Как будто – не было…

Бес памяти

Извини.

За беспокойство.

Это свойство не знакомо –
беспокоить,
ибо остро
беспокоишься о ком-то?

Не известно это чувство –
каждодневно-неурочное –
беспокоить,
ибо пусто
быть в покое одиночества?

Извини.

Но бес покоя
к бесам памяти –
с презрением.

Беспокою.

Не тоскою.

Беспокойством.

Да.

Без времени.

Все часы уже пропущены.

Боль ещё не стала былью.

Не случившееся будущее
вышло.

В прошлом.

Душной пылью.

Снова выруби.

Под корень.

Что – писалось.

В бездну неба.

Извини.

Что – беспокоил.

Беспокоясь.

Глупо.

Слепо…

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за август 2018 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению августа 2018 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.