Рекламist

Светка Карпина ходила и шипела по углам:

– Ненавижу! Почему деньги вечно у заказчиков, а они – идиоты? Женька, ответь!

– Что, – спрашиваю, – случилось?

– Какой-то придурок написал креатив про мороженое, и теперь нам нужен пингвин. Какая тварь это придумала?

Этой тварью был я. Пару дней назад Шеф вызвал меня в кабинет и сообщил о новом аврале. Вообще-то, аврал – это нормальное состояние российского бизнеса, но на этот раз Шеф был особенно взволнован.

– Если вы не напишете, то все! Заказчик уйдет к Леонтовичу. Вы знаете, кто такой Леонтович? Это – безнравственный неврастеник, вооруженный смехотворной истерикой; это акула в луже крови!

Короче, он нарисовал впечатляющий портрет врага: я даже испугался.

– Напишите, выкручивайтесь, как хотите! – заклинал Шеф. – Представьте сценарий сегодня в пять часов.

– Но сейчас уже половина третьего! – Воспротивился я.

– Либо вы – профессионал, либо я займусь поиском новых кадров! – Угрожал Шеф. – Наморщите ум: скорость мысли превышает скорость света! И поглядывайте на часы, дабы не расслабиться.

Поначалу я подумал о полярной экспедиции, но тут же вспомнил, что подобное уже есть. Белые медведи тоже отпадали в силу обилия таковых на экране. И тогда я пошел методом совмещения несоединимого. Так в жаркой пустыне появился пингвин, спасающийся от нестерпимой жары путем поедания мороженого. Он шел по барханам, весело приплясывая и таща за собой тележку с рекламируемым продуктом. Идея Шефу понравилась.

– Ведь можете, когда на вас орут! – Похвалил он. – Я только что разговаривал с заказчиком. Завтра же сценарий запускаем в производство.

Так я разбогател на триста долларов, а Карпина получила неприятность, и теперь с ненавистью смотрела на меня:

– Ты что, актерами обойтись не мог?

Приходилось оправдываться:

– Я-то тут при чем? Заказчик принял. Я подумал, что Савка в компьютере нарисует…

– Щас! Как же!.. Жди!.. Чертов заказчик хочет живого! Подлинность ему подавай!

– Позвони в зоопарк, – говорю.

– Да звонила уже. У них какой-то карантин. Завелась какая-то зараза. Директор ни в какую не соглашается. А съемки уже завтра.

– Тогда в цирке узнай.

– Какой ты умный. Там такую сумму запросили, что – до свидания, бюджет! – Ее, бедняжку, уже колотило. – Что ты молчишь? Сам придумал, а теперь – в кусты?

Гудман сказал, что пингвины в России – большая редкость; Гельфанд выразил готовность лично переодеться в пингвина и покрякать. Карпина обозлилась еще больше:

– Ты тощий. У пингвина «тело жирное в утесах». Вспомни классику!

– Ну и что? – Ничуть не обиделся Савка. – Он же в пустыне: вспотел и отощал.

Шеф каждые полчаса накалял обстановку:

– Уже нашли? Поторапливайтесь!..

Карпина стала звонить по знакомым. Ее речь на том конце провода принимали адекватно.

– Птица такая, во фраке, с клювом и недоделанными крыльями! – Объясняла по телефону Светка. – Дома не держите?.. Зря, это сейчас модно. А у соседей есть?.. А у друзей?.. Нет, рептилиями не интересуюсь… Какая, на фиг, игуана?.. Я же говорю: пинг-вин! Повторяю по буквам: Подонок, Идиот, Нахал, Гад, Выродок, снова Идиот, и еще раз – Нахал!..

Ее раздраженность с каждым последующим звонком все больше принимала форму бешенства:

– Ненавижу сценаристов! Оближут заказчиков, а мне пыхти! Ой, не могу. Надо выпить. Женька, будь другом, сгоняй за пивом.

Надо было хоть как-то реабилитироваться. Я оделся и побежал в ближайший магазин на Пятницкой. Здесь было много народу. Винный отдел находился рядом с рыбным, и я случайно услышал разговор продавщицы с невысокого роста мужичком. Мужчина был одет в дорогое пальто, его голову покрывала каракулевая шапка брежневского фасона.

– Привет, Сергеевна, – сказал мужчина. – Мне как всегда: десять кило минтая.

– Ты же сегодня утром уже брал? – Удивилась Сергеевна.

– Да все слопал, прорва арктическая, – пожаловался он.

Я навострил уши: арктическая прорва – это никак не кот. Тем более, какой кот поглощает рыбу в таких бешеных количествах?..

Я подошел к мужчине и, извинившись, витиевато поинтересовался:

– Какого рода животное имеете счастье держать в своем доме?

– А вам-то что? – С достоинством переспросил он.

– Видите ли, мне пингвин нужен. Для съемок. На один день, завтра.

– Да хоть насовсем! – Обрадовался мужик. – Он мне как черт надоел!

– А вы не шутите?

– Какие шутки! – Возмутился он. – Весь дом обожрал. Вон, только утром покупал ему десять кило, а ему снова подавай! Ползарплаты на него уходит!..

Сергеевна его прервала:

– Десять кило никак не наберу, а вот восемь – пожалуйста.

– Хотя бы это, – махнул рукой мужик и вновь обратился ко мне: – Вот видишь? И как его прокормить? Хочешь – прямо сейчас забирай! Я тут живу недалеко.

По дороге к дому мужик разоткровенничался:

– Мой друг – капитан дальнего плавания. Подарил мне пингвина год назад. Я-то по наивности сперва думал: ах, какая прелесть, экзотика! Ну да, как же! Кусачая злобная тварь! Зимой еще куда ни шло: может и на балконе постоять, и то ему жарко, а летом – вообще кранты!

– И как же, – спрашиваю, – выживает?

– Это я выживаю, а не он! – Возмутился мой собеседник. – Кстати, я – Пал Палыч. Так что ни гостей не пригласить, ни помыться по-человечески. В баню хожу по восемь месяцев кряду, а бани нынче дорогие! Опять же, расходы.

– При чем тут бани? – не понял я.

– Так он же, мерзавец, в ванной валяется. Наберу ему полную ванную холодной воды, рыбы туда накидаю, а он плавает, ловит ее и балдеет. Только успевай полы вытирать. Гостей кусает, по всей квартире их гоняет. Русских слов не понимает, команды игнорирует. Пробовал ему клюв веревкой замотать, так он стены долбить начинает. Одно слово: дятел, а не пингвин.

– Может, он от одиночества озлобился?

– Да он всегда таким был, – вздохнул мужик. – Кстати, мы пришли.

Квартира Пал Палыча находилась на третьем этаже старого дома, расположенного в глубине двора на Пятницкой улице. Пока мы поднимались по лестнице, я осторожно поинтересовался:

– А это чудо меня не съест?

– Не должен. Я его на балконе запер. Дам рыбы – подобреет. Может, даже уснет.

Пал Палыч открыл дверь и впустил меня внутрь квартиры. Я вдохнул запах холостяцкого жилища. Хозяин дома перешел на шепот:

– У меня тут не убрано, да и бесполезно это: Пиня – его Пиня зовут – как жрать захочет, так всю мебель перевернуть готов. Форменный Мамай. Надо было Батыем его назвать, а то «Пиня» – как-то непохоже. Мне его подростком подарили, а он вымахал за месяц с лошадь величиной.

– Что, такой огромный? – Испугался я, лихорадочно перебирая свои жалкие познания в области географии и зоологии.

– Не огромный, а стремительный. Затопчет, заклюет и не заметит. Хочешь полюбоваться? Не бойся, я хорошо его запер.

Мы прошли в большую комнату, заваленную книгами, мятой одеждой и пластмассовой посудой, в которой засыхали остатки вчерашней пищи.

– А стеклянную посуду он разбил, – пояснил Пал Палыч. – Весь фарфор поколотил, хрусталь не пожалел… Вот он, гад, полюбуйся…

На балконе, смиренно потупив непутевую голову, стоял императорский пингвин. Его клюв был полуоткрыт; он словно размышлял о превратностях птичьей судьбы. Он казался таким лишним в этом чуждом мегаполисе, что мне стало его по-человечески жаль.

– А он точно живой? – спросил я, и тут же об этом пожалел, потому что, услышав мой голос, животное повернуло ко мне клюв и, широко его распахнув, издало дикий крик раненого бизона.

Я отскочил от балконного окна, едва не сбив Пал Палыча с ног.

– Да, голос у него мерзкий, – подтвердил хозяин. – Прости, что не предупредил. Это он так рыбы требует. Надоел мне этот пингвинарий. Ну, что, берешь или нет?

– Надо с Шефом посоветоваться, – засомневался я. – Пингвин, конечно, нужен, но не знаю…

– Что-то я тебя не пойму, – раздраженно молвил Пал Палыч.

– Можно я от вас позвоню?

– Валяй. Телефон в коридоре.

Я даже и не понял: обрадовался Шеф или наоборот.

– То есть, как это: насовсем? – Спросил он. – Что вы вечно шутите?

– Да уж какие шутки, – говорю. – Вот он в пяти метрах от меня на балконе загорает.

– Так забирайте и привозите! – Скомандовал Шеф.

– Легко сказать. Один я с ним не справлюсь. Он же – монстр.

– Вы что, водки хряпнули? Имейте в виду, я вам не мальчик!

– Простите, – отвечаю, – но я – серьезно. Отправляйте Гудмана с Гельфандом, и желательно – на машине. И пусть смирительную рубашку с собой захватят.

– Хорошо, диктуйте адрес, и смотрите у меня…

Пал Палыч между тем потчевал на балконе своего питомца. Последний не подозревал о неотвратимости карьеры киноактера. Хозяин протягивал ему рыбу и ласково приговаривал:

– Жри, сволочь, может быть, в последний раз. Я без тебя точно разбогатею. А ты кусай кого хочешь, долби что увидишь, но только уже не здесь…

Вернувшись в комнату, хозяин радостно подмигнул:

– Ну что, скоро они за ним приедут? Есть время отметить это дело. – И пошел на кухню. Вернулся с двумя откупоренными бутылками пива. Протянул мне одну: – Держи, парень. Пиньку хоть и бесплатно отдаю, а не жалею. Надеюсь, твою фирму он не разорит. А кого играть-то будет?

– Себя, – отвечаю, – и сыграет.

– А делать что будет?

– Мороженое есть.

– Еще чего! – Засмеялся Пал Палыч. – Размечтались! Ему только рыбу подавай, и то не всякую.

– Ну, рыбу так рыбу. А мороженное в компьютере дорисуем.

В дверь позвонили.

– Похоже, это по его душу, – говорю. – Открывайте.

Савка с Гудманом решительно вошли в квартиру. Пал Палыч сделал приглашающий жест в сторону балкона:

– Забирайте клиента! – И протянул мне поводок. – Не бойся, он смирный, пока сытый. Проголодается не раньше, чем через пару часов. Так что жратвой запасайтесь.

Хозяин распахнул балкон, ловко прицепил поводок к ошейнику и, вручив Гельфанду пакет с остатками минтая, весело скомандовал:

– Ура! На выход! Прощай, Пиня!..

Пингвин на удивление послушно заковылял за мной. Он забавно прыгал вниз по ступенькам, смешно покачиваясь и приоткрывая клюв. Его глаза были невыразительны и бессмысленны. Но на улице он все-таки умудрился ущипнуть Гельфанда за ляжку.

– Подонок, блин! – Взвизгнул Савка. – А я его едва не полюбил! Ни за что на одно сиденье с ним не сяду!

Таксист выкатил глаза:

– Я думал, вы прикалываетесь. Он же мне салон обгадит!

– Не обгадит, – легкомысленно пообещал Гельфанд. – Если что, возместим.

Пиня ехать не хотел. Он упирался и пытался заклевать кузов. С трудом мы втащили его в салон.

– Тяжеленный, гад, – пожаловался Гудман. – Сколько в нем?

– Не взвешивал, – отвечаю. – Но килограммов семьдесят наберется. А может, и больше.

Пока мы ехали, пингвин дважды опроверг Савкино обещание. Всю поездку мы провели в сопровождении водительского мата и пингвиньих воплей. Платить пришлось по тройному тарифу. Подъехав к зданию студии, Пиня отказался выходить: расшумелся и замахал своими несуразными крыльями. Кое-как вытолкали его на улицу. Свобода его потрясла, и он встал, как вкопанный. Пришлось звать Карпину и Шефа. Последний смекнул, что рыба вполне может сыграть роль приманки. Увидев минтай, Пиня бросился на Шефа с диким воплем. Шеф метнулся в офис, уронив челюсть; пингвин поскакал за ним.

– Закрывайте все двери в монтажные! – Возопил я. – Предупреждаю: он все там разобьет!..

– Не пингвин, а птица-Рух какая-то, – ошалело проговорила Карпина.

– Зверь, – добавил Гельфанд, потирая ляжку. – «В мире животных» они кажутся такими хорошенькими, а в жизни приглядишься – свиньи свиньями.

В офисе происходила борьба. Шеф швырял рыбой в птицу, Пиня ловко хватал ее на лету, все ближе подбираясь к своему новому кормильцу.

– В дальнюю комнату его! – Кричала Карпина. – Там пусто!

– Может, ему курткой башку накрыть? – спросил Гудман. – Мы нашему Кеше всегда платок на клетку вешали, чтоб он унялся.

– Сравнил, – говорю, – тоже: то был Кеша, а этот – Годзилла.

Сражение Шефа с Пиней подходило к логическому завершению: подманив пингвина к пустой комнате, он бросил в самый дальний ее угол последний кусок минтая и, пропустив обжору вперед, галантно закрыл за ним дверь. Отсморкался:

– Ф-фу, черт! – Прислушался к возне за дверью. – В карцер тебя, дурак!

– Надо бы окно ему открыть, а то вспотеет, – посоветовал я.

– Вот сами и открывайте, – огрызнулся Шеф, – а с меня хватит!

– Мне показалось, он вас полюбил, – схохмил Савка.

Шеф выразительно посмотрел на Гельфанда, и тот умолк.

– Так-так, – процедил Шеф. – Пингвин у нас есть. Устроили черт знает что…

– Пингвинарий, – вспомнил я слова Пал Палыча.

– Именно, – согласился Шеф. – Короче: все по домам, а утром разберемся. Савелий, останьтесь в офисе, проследите за порядком. И кто-нибудь: откройте окна в комнате… в вольере!..

…Утром Гельфанд пожаловался:

– Он не давал мне ни спать, ни работать. Орал всю ночь и в дверь клевался.

Карпина притащила пять кило рыбы. Вручила Шефу. Тот осторожно открыл дверь в комнату, где томился Пиня. Нелепо позвал:

– Цыпа-цыпа…

«Цыпа» стоял в центре комнаты и дружелюбно смотрел на него.

– Смирился, – констатировал Шеф, но тут же был сбит с ног. Животное распотрошило клювом пакет и принялось ожесточенно пожирать свой завтрак. Шеф, поддерживая челюсть, выполз в коридор и, закрыв дверь, беспомощно резюмировал: – Чудовище. И как прикажете его снимать?

– Тяжело, – согласился Гудман. – Это на экране они все мягкие и пушистые, а перед камерой – сплошная засада!

Позже Левка рассказал:

– Снимали мы тут год назад ежа. По сценарию милый ежик должен был подойти к яблоку и обнюхать его. Ну, достали ежа. Положили перед ним яблоко, а он свернулся в клубок и лежит. И разворачиваться не собирается. Звоним специалисту по ежам и прочим гадам. Тот ржет: «Он при софитах, – говорит, – всегда в клубок сворачивается. Он же – ночное животное! Что вы от него хотите? Феном, – говорит, – на него подуйте, он и развернется». Дуем феном. Развернулся. Удрал в темный угол и сидит. На яблоко – ноль внимания. Звоним опять этому мужику. Он снова ржет: «Это, – говорит лишь в сказках да в мультиках ежи яблоки на спине таскают, а вообще они – плотоядные, мышей жрут. Хотите, чтоб на яблоко внимание обратил – мясом его натрите». Натерли. Поднесли ежа. Секунды три он его нюхал, и снова удрал. Слава богу, снять успели. А ты говоришь: «милые создания»…

– Ничего я не говорю!

– А что ты думаешь? С собаками не лучше! Одного сеттера два дня голодом морили, чтобы он на корм внимание обратил. Привык к сырому мясу: скорее сдохнет, чем суррогат сожрет! А ты говоришь… Может, Пал Палыча вызвать?

Шеф согласился:

– Если эта тварь его слушается, возможно, будет легче. Хотя, мне кажется, он тупой: даже на кличку не реагирует. Короче, поезжайте и привезите мне этого, как его… В общем, вы поняли. Я ему заплачу. У вас час времени.

Пал Палыч к полудню был уже навеселе. Открыл дверь и не обрадовался:

– Даже и не мечтайте! Назад я его не возьму!

– Дело не в этом, – объяснил я. – Нам на время съемок нужна ваша помощь. Может быть, он вас послушается.

– Он же вас любит, – вставил Гудман.

– Черта с два! – заупрямился Пал Палыч. – Нашли интеллектуала! – И заинтересованно спросил: – Сколько?

– Прилично, – ответил Гудман.

– Ну, только ради приличия, – смягчился Пал Палыч. – Поехали!

По дороге к съемочному павильону Пал Палыч разглагольствовал.

– Кто не любит животных, тот и к людям хреново относится, – говорил он Шефу. – Читал я тут как-то, что в Америке дикая крыса одному мужику деньги из соседского сейфа пачками таскала. Слыхали про такое?

– Допустим, – сдержанно отвечал Шеф.

– И когда эту крысу кот соседский загрыз, то мужик ей памятник поставил под окном соседа. Выразил, так сказать, любовь и уважение.

…В павильоне было настолько жарко, что Пиня тут же сник. Казалось, он вот-вот упадет в обморок. Шеф нервничал:

– Что делать? Мы сорвем всю съемку!

– Ванна пластмассовая есть? – спросил Пал Палыч, и пояснил: – Надо в холодную воду его окунуть: сразу оживится.

Ванну с горем пополам нашли в реквизиторской. Натаскали воды. Лежа в ванной, пингвин пришел в себя. Минут через пятнадцать Шеф скомандовал:

– Вынимайте, время идет!

Актер отчаянно сопротивлялся. Пиню с трудом оттащили в противоположный угол павильона, после чего он с диким криком устремился назад.

– Снимай! – Кричал Шеф Гудману. – Снимай быстрее!..

– Снято, – торжественно сообщил Лева.

Пиня умиротворенно затих в ванной, предварительно подняв над собой тысячи холодных брызг. Пал Палыч вздохнул:

– Пожалуй, я вам его не отдам. Он же теперь «звезда». Кстати, когда его по «телеку» покажут?..

– Скоро, – мрачно ответил Шеф и полез в карман за гонораром. Протянул Пал Палычу сто долларов: – Нормально?

– А на такси? – обиделся тот.

Шеф выдал еще купюру:

– Спасибо. Возможно, он нам еще понадобится.

…Гельфанд, посмотрев материал, остался недоволен:

– Как-то быстро он бежит. Как на пожар.

– Скорее, наоборот: в холод, – уточнил Гудман. – Ну, и замедли. Придай нужную траекторию. Я тебя что, учить буду?

На экране Пиня получился безмятежным и вполне довольным жизнью. А Пал Палыч все-таки сдал его в зоопарк по окончании карантина. Сказал, что не хочет лишать его личной жизни. И действительно: среди сородичей Пиня обрел подлинное семейное счастье и пингвинье благополучие, если таковое вообще существует в неволе. Не верите – спросите у Пал Палыча.