Панфилов Виктор. Повесть «Не прощаясь».

...– Да что вы все, девушки, помешались на семье? Всё у вас к этому сводится. Почему я не могу жить так, как мне нравится?

– Ну, потому что в этом смысл всей жизни: построить дом, посадить дерево, родить сына. Или не так?

– У меня – не так. Я для себя смысл бытия по-другому сформулировал. Причем, уже давно, и пока не разубедился.

– Серьёзно? Поделись! – Алёна заинтересованно подалась вперёд, положив на стол локти.

– Да тут, вроде, всё просто. Это не моя мысль, я её когда-то где-то прочитал, но я с этим совершенно и категорически согласен. Мы, человечки – часть эволюции. Часть процесса усложнения организации. Вселенная растёт, развивается, усложняется, и мы должны расти и развиваться с ней и всячески помогать ей в этом. Мы начали с волосатого примата с дубиной и дошли до использования энергии атома. Придумывали колесо, цемент и пластик, электронику и механику, химию и генную инженерию. Мы приходим в этот мир, чтобы делать его сложнее, интереснее. Созидание, понимаешь? Вот она, цель и смысл. Сначала – собственное развитие, а потом и привнесение чего-то нового в окружающий мир.

Другое дело – мало кто это осознаёт и ещё меньше тех, кто воплощает. Казалось бы, что тут думать: живи, расти духовно и умственно, делай мир вокруг себя чище, красивее, занимательнее, но нет – все заняты извлечением личной выгоды, а после – всякой совершенной хернёй. У кого-то нет возможности, кому-то не хватает мотивации, кому-то просто лень. Зачем что-то изобретать, создавать, если и так всё хорошо? Зачем замахиваться на сверхзадачи, если в твоём стойле тепло и достаточно корма? Кайфуй себе, хрюкай – жри, сри, спи, трахайся – простые животные радости. Вот это и проблема. Моя, его, их – большинства людей. Я должен был строить чудесные, вечные здания – пирамиды, колизеи, таджмахалы и саградафамилии. А стал мелким лавочником и променял мечту на личную независимость и благоустроенность. Ты должна была придумать новое направление в хореографии – но уезжаешь рожать карапузов юэсэйскому примитивному мужлану...

 Спасибо Вам, что  прочитали  и  откликнулись.  Очень греют такие отзывы. Охота продолжать   

Спасибо большое. Тронуло. Будто на  родине  побывал.

Оттого  и  грустно,  что жизненно.

Панфилов Виктор. Рассказ «Экзамен по…».

Мы потом долго пытались вспомнить, из-за чего он нас так невзлюбил. Мне казалось, что всё началось с первого дня лекций по административному праву. Мы накануне отмечали день рождения Саньки и пропустили две первые пары. И видок у нас был – чума. Вялые, с перегарищем, в мятой одежде. Всё как полагается, одним словом. Санька думает – всё из-за того спора на семинаре. Слишком мы агрессивно на этого Игоря Анатольича набросились. Слишком насмешливо к нему отнеслись. А Марат говорит – все приезжие преподы с таким гонором. Столичная спесь, что уж тут. И требуют к себе повышенного внимания, почтительности, пиетета и теде. Тем более, от нас, провинциалов.

В общем, непонятно почему, но взъелся он на нас капитально. Ну и мы отвечали ему взаимностью. Поэтому и охвостели все в одночасье. Нам-то что, парням – мы платные, можем себе позволить. Ненадолго. А вот Алиске намного хуже – она бюджетная. У неё стипуха накрылась, что тоже не добавляет оптимизма. И всё из-за какого-то козла с невлепенным самомнением. Обидно как… И было бы в нём хоть что-то, вызывающее уважение, тогда – куда б ни шло. Но ведь нет. Худосочный, рыжий, с жидкой растительностью на лице, противным голосом, гладкими манерами – тот ещё хмырь. Ну, себя-то он, понятно, видит голливудской звездой, не меньше. Поэтому на всех симпатичных девчонок реагирует соответственно. Оценивающие взгляды, подмигивания какие-то, намёки, нечаянные прикосновения. А от нашей Алисы так вообще крыша у него набок. Как её видит, сразу дурным становится. Мы за это его ещё стократ сильнее возненавидели. Даже странно, как при всём его отчётливо видном влечении, он Алиску умудрился завалить на экзамене. Не посрал с утра, может быть. Хотя, что с него, с суки, взять… Пути таких выродков неисповедимы, воистину...

Спасибо большое.  Для меня очень ценно   Ваше первое впечатление от прочитанного.  Надеюсь, я еще смогу Вас чем-нибудь порадовать.

Спасибо Вам,  Мария,  за  теплые  слова.  Очень  тронут. 

Панфилов Виктор. Рассказ «Играй, люби, живи».

...Тоха сделал си. Дождался, пока друг подстроит вторую струну и сыграл соль для третьей. И, видя, что приятель ушёл в себя, потормошил его:

– В чём дело тогда? Ты сам на себя не похож…

– Ага, кажется, строит… Давай теперь аккордом – ре-минор… ля-минор… ми… – Рома сыграл ми-минорный флажолет, отставил гитару и потянулся к стакану. Нехотя возобновил разговор:

– Во мне всё дело. Ни в чём-то там, а во мне, в моём образе жизни.

Антон уставился на друга так, словно видел его впервые.

– А что не так в твоём образе жизни? Эй, братишка, ты что, приболел?!!

– Да всё неправильно, пойми. Мы с Леркой сидели тут, недавно, размышляли. У меня скоро ребёнок родится, а я занимаюсь какой-то дуростью. У других достаток, работа престижная, семья – у меня же хрен-разбери что. Работа охранником, чтобы времени побольше оставалось на творчество. Подработка музыкантом в кабаке – чтобы технику не терять. Пьянки, разъезды, клубы, тусовки…

Рома нервно скомкал в пепельнице докуренную сигарету, тут же взялся за новую. Долил коньяка в стакан. Продолжил, кашляя от дыма.

– Всё ради творчества… Что за чушь! Выступления, на которые ходит школота и праздные зеваки. Гастроли по сельским клубам. Фестивали, потом снова – пьянки, вписки, соски, трава, экстази, рок энд ролл… Музыка, песни – которые никому, кроме нас, не интересны и не нужны. Ну записали мы пару полупрофессиональных дисков, и где они? У приятелей, на нашем сайте и у совершенно левых людей, которые ни разу их и не слушали… На большую сцену мы никогда не вылезем, а вот эти жалкие потуги быть настоящей, узнаваемой группой просто смешны. В двадцать лет это ещё круто: говорить – «Я – музыкант, я пишу песни, играю в группе». А сейчас, когда я такое говорю – мне уже стыдно. Вместо того, чтобы о серьёзной жизни думать, о семье, о ребёнке – хвастаться тем, что стишки кропаешь, да на гитарке блямкаешь… Фу...

Спасибо   Огромное  за  похвалу  и  пожелания. Мне  очень, очень   приятно. 

Панфилов Виктор. Рассказ «Почётное место».

...Первый утренник, как и первый блин из пословицы, прошёл кое-как. Многие забывали свой текст и на ходу придумывали что-то близкое по смыслу. Людочка подсказывала Неверову его реплики, но за гвалтом публики и под шапкой, закрывающей уши, услышать её было нереально. Приходилось додумывать, импровизировать. Все заметно нервничали, совершали кучу ненужных действий, путались, повторялись. Василия раздражала накладная борода: от неё зверски чесался нос. Но нос и щёки были покрыты розовым гримом, изображающим морозный румянец, и почесаться никак не получалось из опасения размазать по лицу сценическую раскраску. Шапка съезжала на глаза, шуба сковывала движения. Да вдобавок ко всем этим досадным помехам постоянно отключался микрофон. Приходилось орать, а кричащий Дед Мороз – это совсем не хорошо. Не то, что положено. Некоторые дети лезли к родителям на руки и прятали за родными свой страх. «Я так дождусь – и меня разгневанные взрослые линчуют за испуг своих маленьких чад, – сокрушённо думал Василий, изо всех сил пытаясь выглядеть добродушным хозяином праздника. – Повесят меня на праздничной ёлке. Или мешок на голову – и тёмную мне, толпой»… Для полного комплекта неприятных мелочей – от нервов, тёплой шубы и яркого, горячего света софитов Неверов вспотел. Сначала чуть-чуть, потом всё больше и больше. Пот тёк со лба, размывал по пути белую краску на псевдоседых бровях и затекал в глаза. Под конец представления от затёкшего в глаза грима Вася почти ничего толком не видел. Ну и ещё в туалет хотелось просто катастрофически.

То ли из-за испуга, то ли из-за необычности своего положения Василию показалось, что время театрализованного представления пролетело очень быстро. Вот уже и всё, конец, «зажгли» ёлку, аплодисменты, радостные вопли и т.д. Василий быстро побежал за кулисы, обрадованный тем, что всё закончилось. Но нет! За кулисами дожидалась Марина Сергеевна и вытолкнула незадачливого артиста обратно. Оказывается некоторым детям (что удивительно!) зрелище понравилось! И довольно много таких детишек! И теперь они все ждут снаружи, чтобы сфотографироваться с понравившимися персонажами, посидеть на коленях, поклянчить подарки. А с Деда Мороза течёт пот, он весь в мыле, ему охота в туалет, от нервного напряжения и некстати приболевшего микрофона несчастный «дедушка» еле говорит, и вообще ему за себя стыдно. А тут ещё родители и родственники, те, что посмышлёнее, лезут из-за спины, подсовывают подарки для своих малышей. А тем ребятишкам, близкие которых недостаточно продумали такой вариант, как выпрашивание подарка у Деда Мороза, приходится врать, что он ещё придёт к ним домой и принесёт подарок под ёлку...

Панфилов Виктор. Повесть «Церковь Удивления».

...Нас всё больше. Люди, которых собрал в своих странствиях А. В. Что примечательно – некоторые с детьми. По его же, Самохина, просьбе, помогаю устроиться каждому новому пришельцу. Все абитуриенты – люди простые, добрые, честные, трудолюбивые. Все с какими-то талантами и достоинствами (всё-таки был тут у Учителя какой-то ценз, и откровенное быдло, подонки, нечистые помыслами, поступками и совестью человечишки к нам не приходили пока ещё, тьфу-тьфу, ни разу), все с трудной и подчас страшной судьбой. Общество пережевало их и выплюнуло за ненадобностью с обесцененными идеалами, растянутыми нервами и умершей навсегда верой. Это тоже, видимо, неясный мне пока ещё план А. В. по моему становлению – вникание в чужие истории, переживание чьих-то перипетий; осознание бездны человеческих пороков, а так же высоты человеческого терпения, всепрощения и великодушия. Я должен разобраться, что заставило этих несчастных принять участие в эксперименте А. В., сути которого я и сам, к слову сказать, ещё не особо постиг. И каково моё место во всём этом, моя роль; что я должен сделать?!!

Есть тут раскаявшиеся преступники. Присутствуют бомжи – лучшие представители их племени, те, кто отказался от спасительного забытья водки, клея и наркотиков. Есть граждане, пострадавшие от беспредела и беззакония властей и криминалитета, вкусившие чиновничьих беспринципности и безразличия. Люди, потерявшие разом всех близких и оставшиеся в беспредельном вакууме одиночества. Проститутки, убежавшие от сутенёров. Просто энтузиасты и несогласные. Их влекло к А. В. (так же, как и меня) как к последнему оплоту альтруизма и отзывчивости. И все приняли его идеи и убеждения. Некоторые безоглядно, как я. Некоторые – потому что своих установок не осталось или изначально не было. И все понимали, что ещё грядет конфликт с государством, с системой. Но в коллективе единомышленников уже не так страшно. Лучше, чем один на один с этой тупой, беспощадной махиной. Даже если всё это противостояние плохо кончится, рядом будут надёжные, доброжелательные приятели и друзья. И Он – Учитель, Гуру, Вдохновитель, Шеф, Утешитель, Исповедник...

Спасибо большущее.  Однако  животное  тут  персонаж  вспомогательный(по  крайней  мере  так  задумывалось). 

Спасибо  большое  за   комментарий. Приходите еще.

Панфилов Виктор. Рассказ «Понедельник».

...С прогулки Костя возвращался уже густых сумерках. Путь он решил срезать через заброшенный парк развлечений и отдыха. Под деревьями было ещё темнее, большинство фонарей было разбито, под ногами на асфальтовых дорожках скрипело стекло и шуршал всевозможный мусор. Землю эту местная элита уже отдала самой себе на откуп под частную застройку. По этому поводу возникло даже несколько вялых стихийных митингов, ни к чему, правда, не приведших. В ближайшем будущем на живописных полянках вырастут шикарные многоэтажные и многоуровневые коттеджи банкиров, криминальных авторитетов, чиновников местного самоуправления и бизнесменов. Будет и освещение, и чистота, и ограждение с охраной. Пока же на территории парка доживали свой век разрушенные строения летней эстрады, тира и танцпола; а также проржавевшие и прогнившие останки каруселей и аттракционов.

Там впереди, на открытом пространстве, громкими голосами разговаривало несколько человек. Костя уже видел их, но сам оставался незаметным в глубокой темноте. Сначала он хотел обойти их стороной, от греха подальше. Но потом пригляделся внимательно, кто находится впереди – и попросту обомлел от неправдоподобности и ничтожной вероятности именно этой встречи именно в этом месте.

Под чудом уцелевшим фонарём, возле сдвоенных скамеек, у трупа Колеса обозрения стоял сын Костиной начальницы. Тот самый Макс, которому отдали должность, стол и зарплату Константина. Парень, которого здесь быть никак не могло, и которого Костя сегодня тихо ненавидел всю вторую половину дня. И судя по всему, на данный момент Макс необратимо влипал в очень нехорошую историю.

В ярком – после почти полной темноты – электрическом свете, хорошо и со вкусом одетый парень смотрелся как персонаж совершенно другой истории. Как действующее лицо из мыльной оперы, чудом перенесённое в криминальный боевик или даже (судя по видимому дискомфорту) фильм ужасов. Максима полукругом обступила уличная шпана, для которой эта лавочка служила местом встреч, общения и отдыха. И домашний мальчик стал предметом их нездорового интереса...

Панфилов Виктор. Рассказ «Кс-кс-кс».

...Попугая назвали Кеша. Димка сам назвал его так, родители разрешили выбрать имя новому питомцу. И говорить его Дмитрий сразу начал учить. Тётка сказала – для этого надо постоянно повторять какую-нибудь простенькую фразу. Весь вечер в квартире слышались попугайский возбуждённый свист и чвирканье и Димкино «Давай дружить!». Часа через три, когда у мамы почему-то разболелась голова, а папа закрылся в комнате – мальчик уже был твёрдо уверен: Кеша пытается повторить сказанное на разные лады предложение.

А ещё птиц оказался ручной. Совсем-совсем ручной. Когда кошку выгнали за дверь, а попугая выпустили из клетки – Кеша сразу «угнездился» на плече нового друга и по-приятельски стал копошиться клювом в Димкиной шевелюре, клевать шутливо за мочку уха и ворковать доверительно. Это вызвало очередную бурю восторга. Попугай выбрал его своим покровителем и товарищем! Сам приземлился на Димку! Теперь Дима будет его там всегда носить, как в фильме про пиратов. Настроение не испортило даже зелёное пятно, оставшееся на плече свитера после дружеского визита.

Место для клетки выбрали на холодильнике. Высоко – кошке не достать. И птице хорошо – сверху всё видно. И самого попугая видать всем, кто в кухню зайдёт. Диму с трудом уложили спать. Малыш был перевозбуждён. Радость от такого замечательного подарка не находила выхода; ещё несколько раз под видом утоления жажды он выбирался на кухню и говорил попугаю: «Давай дружить!» и «Давай дружить?». И так далее, до тех пор, пока от воды не надулся живот, и пока мама не пригрозила наказать впечатлительного юношу.

А утром Димка встал, конечно же, раньше всех и первым делом побежал здороваться с новым приятелем. Спустя несколько секунд после того, как мальчик зашёл на кухню, квартиру огласил пронзительный рыдающий крик. Подброшенные, как по тревоге, родители, прибежав на детский вопль, застали зловещую картину...