Стрелкова Лиза. Рассказ «Очки».

...Когда Боря выходит за калитку, в переулке, уже играют ребята.

– Привет! – кричит Боря и машет им рукой.

Тима, Вова и Валя сидят на корточках. Они оборачиваются и довольно обидно смеются.

– Привет, очкарик! – кричит Валя и поднимает обе руки с грязными ладошками. Она шлёпается на попу – и мальчишки смеются, но над ней почему-то не так обидно.

На «очкарика» Боря уже давно не обижается. Конечно, ему неприятно, но зато с ним играют. Он подбегает к ребятам и начинает им что-то говорить – про слона и всадника, про то, как он по росе босиком… но они уже потеряли к нему интерес и сидят опять кружком на корточках, спиной к Боре. Боря тоже садится на корточки и пытается протиснуться между их спинами. У них там… Три больших банки с водой, и в каждой – крупные блестящие лягушки! Тима достаёт одну, сажает на ладонь и она прыгает – прямо в банку. Все в восторге, а Боря тянет руку к одной из банок.

– Не мешай, лягушек распугаешь! – говорит Вова.

Боря отдёргивает руку, и банка опрокидывается – совершенно случайно! Лягушка вырывается на свободу и резво прыгает в кусты.

– Что ты наделал! – кричит Вова.

А Тима готов, кажется, заплакать, он весь становится красный и вдруг отталкивает Борю. Несильно, но тот теряет равновесие и падает назад, как Валя только что. Только Валя – проворная, а Боря неловкий. Все сначала смеются над ним, но потом почему-то замолкают. Боря садится на землю и оглядывается. Валино лицо почему-то похоже на банку из-под варенья, а Тимино – на сдутый футбольный мяч. Вовин рот двигается, как рыбка в аквариуме. Боря моргает несколько раз, а потом трогает руками свое лицо, как будто чужое. Очки! Он неловко приподнимается, вынимает из-под зада то, что осталось от очков и, конечно, начинает плакать. Над ним никто не смеётся...

Стрелкова Лиза. Миниатюра «Как правильно есть лягушек».

Когда я родился, дома никого не было, а на столе лежала записка: «Суп на плите, котлеты в холодильнике». В детстве это был мой любимый анекдот, только я не смеялся, а воспринимал его очень серьёзно. Родители всегда были рядом, и даже когда они уходили на работу, мне казалось, что они всё равно где-то здесь со своим супом с котлетами. С советами, решениями. Что есть, где спать, с кем дружить, во сколько приходить домой. Мне казалось, думать, что ты один – значит становиться старше, а старше быть очень хотелось.

Маленьким я был поразительно терпелив. Я мог несколько часов пролежать во ржи, потому что это самое надёжное место, чтобы спрятаться. Колосья выше меня. Я лежу посреди поля, в рот лезут сухие травинки, на зубах песок, босые ноги замёрзли, всё тело чешется, муравьи заползают под майку и кусаются, а в колени врезаются мелкие камешки. Но я терпеливо лежу, потому что если встану, то меня тут же найдут – и это будет позор. Мне жутко неудобно, но, в конце концов, я всё равно засыпаю.

Сейчас я большой и у меня бессонница. Я лежу на дорогих простынях, каких-то очень полезных и натуральных, за кучу денег. И матрас у меня тоже полезный, особой жёсткости. Он набит чем-то с труднопроизносимым названием. Когда я был маленьким, я не знал таких слов, не знал, как выглядит морская трава, которая тоже есть в моём матрасе. Мне казалось, это что-то съедобное, типа морской капусты, только ещё полезнее. А сейчас я знаю точно, что это единственное, на чём я могу спать, чтобы не болела спина. Всё равно, кстати, не очень помогает. Не знаю, как повернуться. На левом боку колет сердце, на спине – мучает одышка. На животе – нечем дышать, да и шея затекает. Если лечь на правый бок, то бывает, можно отрубиться, подремать пару часов...