Кобец Михаил. Эссе «Сумасшествие морали».

...Для всякой личности и для всякого коллектива существует то, что «хорошо» и то, что «плохо». Всё хорошее – это Эдем. Признаки синдрома обнаруживаются не столько из самого стремления достигнуть абсолютного блага и воплотить мечту в окружающем пространстве, сколько из осознания превосходства своего стиля жизни, своих достоинств – и личных, и национальных.

К примеру: все мы знаем, что Шекспир, Леонардо и Рафаэль – великие художники. Мы так и говорим: «гении, отцы культуры». Но папуас этого не знает, а у представителей африканского племени мумбо-юмбо по этому поводу другое мнение. Следует ли из этого, что папуасам недоступно Высокое Искусство? Следует ли из этого, что для Бога существуют высшие и низшие расы и нации?

Но если у каждой нации – свои достоинства, свой образ жизни, тогда откуда это самолюбование и превосходство – «Германия – прежде всего», или – «Россия – великое государство»? А Чехия – разве не великое? Или: Бельгия, Лаос и Перу. Пора, наконец, отдать себе отчёт – если и не в действиях своих, то хотя бы в ценностных ориентирах. Ведь когда мы говорим о величии или о превосходстве кого бы то ни было или чего бы то ни было, то, прежде всего, имеем в виду силу и личную причастность к этой силе. Для стада только это и важно. Во всяком обществе ценность имеет не культура, но сила, деньги и власть.

Именно в этом дело: человек служит своей мечте и хочет, чтобы ей же поклонялись и окружающие, весь мир. Иные представления о прекрасном и должном воспринимаются как оскорбления или, в лучшем случае, как абсурд.

И так – во всяком коллективе: кто не разделяет коллективной мечты – не получает помощи, но только упрёки, унижения и смерть.

Но я говорю вам: хижина папуаса имеет столько же достоинств, сколько и Кёльнский собор, Христос ничем не лучше Магомета, человек не имеет преимуществ перед зверем и камнем. Всё это так потому, что в мире нет ничего, существующего самодостаточно, без связи с окружающим. Печень не лучше сердца, правая рука не имеет преимуществ перед левой. Всё то, что находится в пространстве глаза и за пределами его – это Одно Тело. И если мне удобно жить в доме со всеми коммунальными удобствами, то из этого вовсе не следует, что унитаз – вершина цивилизации...

Кобец Михаил. Эссе «Ограниченное пространство».

...Чтобы иметь достаточно убедительное оправдание насилия, человек придумывает философские и религиозные системы, создаёт политические и государственные конструкции, которые позволяют ему не только избежать признаний в собственной низости, но и любоваться собою, хотя бы и в одной только надежде, будто он действительно хочет действовать без насилия не только над окружающими пространствами, но и над своим личным организмом – в достижении целей, которые кажутся ему благими и справедливыми. Так оно и есть: боголюбцы – готовят хворост, богоносцы – бросают стекло.

А как ещё может быть, если есть предел восприятия, возведённый в ранг абсолюта? Преодолеть барьер собственного Я человек не в состоянии, а оставаться в нём – значит быть рабом. Вот и приходится спасаться от бессилия таким способом: делать вид, будто так и надо, будто за понедельником следует вторник, а за вторником среда. Самообман происходит за пределами психически осознанных пространств нашего восприятия, где-нибудь в подсознании или около. Человек «не понимает», но «догадывается», что встреча с собою самим не сулит ничего хорошего нынешним представлениям о должном. Человек боится. Кто ничего не имеет – тот боится всё потерять.

Именно так: согласиться с тем, что чистота убеждений есть лучший способ самообмана, а логика – искусство ошибаться с уверенностью в собственной правоте, это значит, по мнению человека, признать несостоятельность своего восприятия и личного Я, которое, повторю ещё раз, не столько в том, что есть «сегодня», сколько в том, что будет «завтра».

И ещё раз: человек, чьё восприятие возведено в ранг абсолюта, не в состоянии избежать насилия. Жестокость и насилие – это вопрос времени и власти, а не чистоты убеждений. Рано или поздно, но у человека «вдруг» обнаруживается потребность защищать интересы своего собственного организма, и тогда восприятие собственного пространства перестаёт быть мерою казни только для личного Я: чем ограниченнее восприятие – тем необузданней жестокость...

Кобец Михаил. Эссе «Ничто. Глава, видимо, последняя».

...Я постоянно думаю о смерти. Каждый день, каждый час, а может быть, и каждую минуту. В общем, всегда.

Так я пропустил. Имя этому человеку, которого создал Господь, было Адам. Чтоб вы не забывали, кто первый грешник был. Но были ещё более страшные имена – Каин, Гитлер, Сталин.

Так это я о чём?

Рассказывали мне, что смысл жизни в том, чтобы воспитать детей. И при этом ещё и любить их. В это я не верю. Нет, конечно, я знаю, что родители меня любили. Но не у всех же такие замечательные папа и мама, как у меня, были. Просто мне повезло. Правда, ничего из меня не вышло. Уж не судите меня строго. Ни хорошего, ни плохого. Так, амёба какая-то. Полное ничто. То есть абсолютное ничто.

Вот я и не верю в возможность жить для детей. Ведь с самого начала неизвестно, что вырастет из семени. А вдруг какой-то больной человек? А потом ему мучиться всю жизнь? А если у родителей нет денег? Ни на жильё, ни вообще никаких? Тогда придётся ребёнку доказывать всем, что жить можно и без всего прочего. Как этому мальчику Нику Вуйчичу. Конечно, мы все в восторге от его мужества. Родиться без ног и без рук и остаться Человеком. Но едва ли кто пожелает такую судьбу своим детям. Я уже молчу о всех проблемах, которые ждут человека в обычной жизни – ходить в садик, в школу, потом в институт. Посещать иногда больницу, милицию, служить в армии. Потом работать, платить по всем коммунальным счетам, покупать продукты, мебель. А день как проходит у среднестатистического человека? Встать, заправить постель, почистить зубы, сделать зарядку и бежать на работу. А вечером всё наоборот. В общем, скучно и неинтересно. Можно, конечно, видеть в этом какой-то смысл и жить для всего этого. Но я спрашиваю вас: разве во всём этом смысл жизни? Дом – больница – кладбище?..

Кобец Михаил. Эссе «Армагеддон. День Экклезиаста».

...Говорю вам: нет ничего мёртвого в этой жизни, и даже камень – такой же организм из души, духа и тела, как и всё его окружающее. Но это вовсе не значит, что мы должны умереть от голода, соблюдая ложные представления о должном и правильном.

Если говорить непосредственно обо мне самом, то я отказался от употребления мяса и рыбы. Но не потому вовсе, чтобы соблюдать правила современных мракобесов и лжецов. Просто я не могу убить ни свинью, ни корову, ни зайца, ни курицу. Но иногда я нарушаю эти правила. Если организм хочет рыбу – я питаюсь рыбой. Если, иногда так бывает, что мой организм хочет куриную грудинку, я покупаю куриную грудинку. Конечно, я не могу убить курицу, но при определённых обстоятельствах (в отношении курицы или рыбы) это возможно. К примеру, если больному человеку нужно приготовить бульон. Я не стараюсь изменить мир в лучшую сторону, я не стараюсь его улучшить в соответствии со своими заблуждениями. Надеюсь, что в скором времени я смогу его принять таким, каков он есть – и в кажущейся низости и в мнимом совершенстве. Да и что можно изменить после Бога? Я не настолько самонадеянный, чтобы верить в иллюзии.

Но здесь есть и другая сторона совести. Мы уже увидели, что совесть – это не химера, равно как и увидели, что следовать ложным и декларативным призывам к нравственному благу совсем для совести недостаточно. И даже вредно. Но если, в случае с лицемерами, мы можем увидеть хотя бы и декларативные призывы к практике ненасилия, то в случае, когда открыто заявляют, что совесть – это химера, порождённая больным воображением нищих и неудачников, то в этом случае, в случае открытого призыва к ненависти, можно увидеть попытку человека переложить ответственность за свои неудачи на тех, кто не согласен с его представлениями о должном. То есть: ответственность за жестокость и месть человек хочет переложить со своей совести на совесть Бога. Но говорю вам: чем необузданней жестокость – тем скорей наступает ад.

В итоге: что мы имеем? Кто совесть признает (хотя бы и декларативно) – сумасшедший, кто не признает её – палач. Поэтому выбор у человека только один: между сумасшествием и преступлением. Сомнительная альтернатива. Однако именно в пространстве этой сомнительной альтернативы и состоит основная задача человека и человечества: сделать выбор, когда его невозможно осуществить без потери чести своего и достоинства: помиловать или казнить Христа.

Или, если с другой стороны подойти – помиловать или отвечать насилием Сатане – за жестокость его, за месть и самомнение? А может Его, этого самого Сатану, нужно простить и полюбить, полюбить весь мир как он есть – и в Боге полюбить, и полюбить в Сатане? И всё принять, и то, что есть в мире хорошего, и то принять, что есть в мире плохого? Говорю вам: только тот человек, который готов пожертвовать своим личным благом ради блага Сатаны – только такой человек может называться Иовом и только такой человек войдёт в Царствие небесное. Ибо польза от самопожертвования ради блага Бога очевидна: лучшее и сытое будущее, признание и слава. Но какая польза от самопожертвования ради блага Сатаны? Сатана – это олицетворение предательства и лицемерия. Он убивает всё, что встречается ему на пути. Убьёт и своего благодетеля.

Говорю вам: не смотрите на веру как на договор с Богом или Сатаной. Бог – это не продавец в магазине: с ним не торгуются. Вы можете принять или отвергнуть весь мир. Но только весь мир целиком. Но нельзя сказать «Господи, вот эта часть мира мне нравится, я готов её принять, а вот другая часть мира мне совсем не подходит. Не хочу её»...

Кобец Михаил. Рассказ «День второй. Меланхолия».

...Не все ли равно, что приносит человеку успокоение в жизни – водка, онанизм и литература или деньги, здоровье и власть? Какая разница?

Быть может, занятия литературой и онанизмом даже более полезны, с учетом возможной смерти, чем занятия бизнесом и стремление к власти?

Я пишу уже достаточно долго. Но без особого успеха. А если совсем точно – то ни успеха, ни славы литература мне не принесла. Одни только проблемы. Алкоголизм, трудности с эрекцией, неврастения и больное сердце. А начиналось все хорошо. То есть глупо и романтично. Как оно обычно и бывает у всех влюбленных, воспринимающих свои чувства как единственно правильные и неповторимые. Понимаете? Нужно рассказать о себе, о чувствах своих и переживаниях. Ведь это так важно – чтобы мир увидел и восхитился моим великолепием и неповторимостью. И даже страданием. Но и страдать хочется не одному, запершись в своей квартире, а на публике, у всех на виду. Ведь я такой талантливый и удивительный. Я единственный и замечательный, а мир так несправедлив ко мне. Поэтому пусть миру будет стыдно.

Вот так или примерно так я думал. Нет, не думал, но чувствовал так, даже не догадываясь об истинном значении своих чувств. Но что оказалось? Все оказалось довольно банально и скучно. И даже не в том дело, что многие из моего окружения думают о том же и так же. Пусть не совсем одинаково, но в принципе без особых отличий – работа, дом, семья, здоровье, кладбище. Однако же не в этом оказалась наибольшая банальность. Все даже гораздо проще. Миру нет до меня никакого дела. То есть абсолютно. Есть я или нет меня, хороший я или плохой, бедный или богатый – для мира все едино. Белое превращается в черное, а черное превращается в дым...

Кобец Михаил. Эссе «Чётки».

...Вечная жизнь заканчивается за границей пространства сегодняшнего дня: то, что существует обусловлено – ограничено страхом...

 

...Кто ищет Бога в небе – тот строит Ад для окружающих. Кто ищет Бога на земле – тот строит свой собственный Ад, кто ищет Бога за пределами пространства – тот строит Ад для Бога...

 

...Смысл жизни, который может быть определён – есть оправдание мести...

 

...Если общественная и нравственная польза это одно и то же, тогда невозможно отличить Гитлера от Христа...

 

...Логически обоснованная рациональность оставляет человеку только две возможности: задохнуться от ужаса или кричать "хайль"...

Кобец Михаил. Эссе «Осколки».

...Чувство расового и национального превосходства, всякого рода избранность в любви – к детям своим, к отечеству, вере, и пр., пр., и даже стремление быть лучше всех – в спорте, бизнесе или искусстве – есть не что иное, как проявление стадного инстинкта, когда "своё" всегда предпочтительнее "чужого". Чувство преданности своему дому, будь то дом нации, семьи или конфессии, не меняет свою природу при перемене места жительства: всякое "своё" человек видит как некоторое ограничение, а природа ограниченного обусловлена жаждой мести и стремлением выжить любой ценой. Но если так, тогда почему о любви к расе говорят либо вызывающе, либо с оглядкой, опасаясь обвинений и плевков окружающих, а о любви к родине, нации или семье – с гордостью? Даже в собственной низости нужно быть последовательным до конца...

Кобец Михаил. Эссе «Доктрина единой морали ».

...Мы выполняем определённую работу, мы рождаемся, умираем, ходим в магазины, на пляж, в кинотеатры, мы смеёмся или плачем, любим или ненавидим, поступаем в большей или меньшей степени в соответствии с личным представлением о должном – и всё это – наша жизнь, о которой мы заботимся. Но было бы странно, если бы мы собственную жизнь поставили перед всем остальным миром на первое место. Это было бы так же странно, как если бы печень сказала телу: "тело, я – важнее всего, мне не нужны ни сердце, ни руки, ни глаза, и ты само – без надобности мне".

 

Не в том ведь дело, чтобы любить себя или ненавидеть больше, чем окружающих, а в том, чтобы окружающие имели возможность заботиться о своей жизни точно так же, как мы заботимся о собственной.

 

Согласившись с этим – мы предоставим Единому Организму возможность самоорганизовать целостность своего пространства точно так же, как печень, сердце и другие части нашего тела, выполняя определённые функции организма и не мешая жизни друг друга, помогают поддержать функциональную целостность нашего личного Я...

Кобец Михаил. Эссе «Мораль долга и мораль свободы».

  ...Если заботы о родственниках, нации и государстве характеризуют поведение человека как поведение нравственное, то как можно не согласиться с тем, что Гитлер – более нравственная личность, чем Христос? С позиции традиционной морали нравственный подвиг господина Гитлера не имеет аналогов в истории: в прежние времена ещё никому не удавалось поставить благо общества на один уровень с благом Бога.

 

  Позволю себе напомнить, что Гитлер – это именно тот человек, которому удалось завершить объединение германских земель в единое централизованное государство. Кроме того: он добровольно пошёл служить в армию, отличился, был награждён за храбрость. Он оказался у власти без насилия /во всяком случае, не устраивая государственного переворота, придерживаясь буквы закона/ – волеизъявлением немецкого народа. Он покончил с безработицей, стабилизировал марку, активизировал работу торговли, промышленности и всего хозяйства в целом. Он ратовал за государственное послушание, исполнение законов и традиций. Вся его деятельность была направлена во благо немецкого народа и Германии. Разве, с позиции общественного мнения, этот человек не достоин восхищения?

 

  А что мы имеем в случае с Христом? Или это не Он говорил, что не нужно соблюдать традиций – делать обрезание и чтить субботу? Или это не Он говорил, что Отца Небесного нужно почитать больше, чем отца телесного и собственную семью? Или это не Он говорил, что перед Богом все равны – и эллины, и иудеи? Вся Его деятельность – есть деятельность для общечеловеческого блага /скажем так, хотя это и не совсем верно/, а не только для блага иудеев. Именно поэтому в Нём и не признали Мессию: вера предполагает избранность...

Кобец Михаил. Сборник стихотворений «Октаф».

И музыка звучит над каменною башней,
даруя небесам ночного сна покой,
и  мир уходит, словно день вчерашний,
случайно прожитый и позабытый мной,
и  пёс за окнами, уставши от печали,
не воет больше в бледный лик луны...  
Как мы бессмысленно устали,
как мы бессмысленно мудры.