Ахтман Татьяна. Пьеса «Офелия».

...Актёр-Розенкранц:
Мой досточтимый принц!

Актёр-Гильденстерн:
Мой драгоценный принц!

Режиссёр:
Ведите себя не ровно: вино вольности ещё бродит, но положение поджимает.
В этой колоде вы – два валета. Шулер проиграл: козырнул вами, и вы были биты. Ему казалось, что вы близки Гамлету, то есть, сумеете войти в его положение – ошибка: как валет может войти в положение принца? – только через плутовство. Вы – плохие плуты, ребята. Рады бы продать душу, да нечего. Вы – простаки по своей сути: не герои и не злодеи. Вот, трагедия посредственности: быть – не дано, а не быть, но выжить, сыграв роль, не достаёт лицемерия, ведь ложь – сродни искусству...

Ахтман Татьяна. Мини-повесть «Иероглиф».

...Была свирепая для этих мест зима со слякотным снежком. Тёплая одежда была скверной, но прикупить что-нибудь Лиза не решалась. Видимо, у неё как-то замкнулось в голове – экономить на себе, – и это стало малым самоубийством, вроде символической жертвы, мол, мне ничего не надо.

Она боялась магазинов: цены казались заранее невозможными, потому надевала что есть, стыдясь своих отражений. Привычки прошлой жизни сыграла с ней злую шутку. Возник замкнутый круг: неуверенность мешала привести себя в порядок, а дурацкий вид усиливал растерянность.

Нужно было остановиться, успокоиться, но это казалось невозможным в начале эмигрантского марафона, когда позади ещё не простыл след прошлой жизни, похожей на лихорадочные сборы.

Ей необходимо было отстраниться от обстоятельств, сосредоточиться на себе – что может быть важнее? Но Лиза не знала этой и многих житейских мудростей, и потому штурмовала обстоятельства, как смертник, теряя силы и годы, со страстью отдаваясь самопожертвованию, развращая близких своим "мне ничего не нужно", запутывая их в надсадном альтруизме. Так случается с теми, кто мерит собой других людей, приписывая им свои чувства и мысли, как естественную норму, в ожидании невозможной взаимности. Однажды сын сказал: “Мама, я не могу относиться к тебе так, как ты ко мне – ты слишком...”

Ахтман Татьяна. Пьеса «Пасхальная история, не умещающаяся на столе.  Действие третье...».

...Нет, я не могла так сказать. Откуда мне было знать? Никогда бы сама догадалась. Слушай, Адам, нужно всем сообщить! Такая новость! Так неожиданно! Кто мог подумать: оказывается, всё это – жизнь! Надо сказать людям, а то они не знают и поэтому cсорятся, дерутся... Ну, разве бы человек стал так плохо вести себя, если бы знал, что всё это – его Жизнь – единственная и неповторимая... самое важное, что может происходить в этом мире? Разве стал бы лгать, мелочиться, подличать...

Нужно срочно сказать сыну. Адам, мы с тобой – преступники! Не сказали сыну, что всё, происходящее с ним – ЕГО ЖИЗНЬ! 

Должны были объяснить как только он появился на Свет и закричал в первый раз... Он спросил меня тогда: “Что происходит со мной”? И я обязана была ответить: “Малыш, с тобой происходит Жизнь – твоя жизнь”, и мы бы смеялись и плакали вместе... и не стали бы чужими...

Ахтман Татьяна. Пьеса «Пасхальная история, не умещающаяся на столе.  Действие второе ».

...Нет, я не могла так сказать. Откуда мне было знать? Никогда бы сама догадалась. Слушай, Адам, нужно всем сообщить! Такая новость! Так неожиданно! Кто мог подумать: оказывается, всё это – жизнь! Надо сказать людям, а то они не знают и поэтому cсорятся, дерутся... Ну, разве бы человек стал так плохо вести себя, если бы знал, что всё это – его Жизнь – единственная и неповторимая... самое важное, что может происходить в этом мире? Разве стал бы лгать, мелочиться, подличать...

Нужно срочно сказать сыну. Адам, мы с тобой – преступники! Не сказали сыну, что всё, происходящее с ним – ЕГО ЖИЗНЬ!

Должны были объяснить как только он появился на Свет и закричал в первый раз... Он спросил меня тогда: “Что происходит со мной”? И я обязана была ответить: “Малыш, с тобой происходит Жизнь – твоя жизнь”, и мы бы смеялись и плакали вместе... и не стали бы чужими...

Ахтман Татьяна. Пьеса «Пасхальная история, не умещающаяся на столе.  Действие первое».

...Нет, я не могла так сказать. Откуда мне было знать? Никогда бы сама догадалась. Слушай, Адам, нужно всем сообщить! Такая новость! Так неожиданно! Кто мог подумать: оказывается, всё это – жизнь! Надо сказать людям, а то они не знают и поэтому cсорятся, дерутся... Ну, разве бы человек стал так плохо вести себя, если бы знал, что всё это – его Жизнь – единственная и неповторимая... самое важное, что может происходить в этом мире? Разве стал бы лгать, мелочиться, подличать...

Нужно срочно сказать сыну. Адам, мы с тобой – преступники! Не сказали сыну, что всё, происходящее с ним – ЕГО ЖИЗНЬ! 

Должны были объяснить как только он появился на Свет и закричал в первый раз... Он спросил меня тогда: “Что происходит со мной”? И я обязана была ответить: “Малыш, с тобой происходит Жизнь – твоя жизнь”, и мы бы смеялись и плакали вместе... и не стали бы чужими...

Ахтман Татьяна. Пьеса «Пасхальная история, не умещающаяся на столе».

...Нет, я не могла так сказать. Откуда мне было знать? Никогда бы сама догадалась. Слушай, Адам, нужно всем сообщить! Такая новость! Так неожиданно! Кто мог подумать: оказывается, всё это – жизнь! Надо сказать людям, а то они не знают и поэтому cсорятся, дерутся... Ну, разве бы человек стал так плохо вести себя, если бы знал, что всё это – его Жизнь – единственная и неповторимая... самое важное, что может происходить в этом мире? Разве стал бы лгать, мелочиться, подличать...

Нужно срочно сказать сыну. Адам, мы с тобой – преступники! Не сказали сыну, что всё, происходящее с ним – ЕГО ЖИЗНЬ!

Должны были объяснить как только он появился на Свет и закричал в первый раз... Он спросил меня тогда: “Что происходит со мной”? И я обязана была ответить: “Малыш, с тобой происходит Жизнь – твоя жизнь”, и мы бы смеялись и плакали вместе... и не стали бы чужими...

Ахтман Татьяна. Сборник миниатюр «Этюды из волшебного фонаря ».

...Сын звонил из Иерусалима. Вчера, в Судный день, он долго бродил по университетскому парку. Под синими в сосновых лапах небесами белели здания учебных корпусов и библиотек. Устроившись на скамейке в глубокой тени, мой мальчик читал роман из московской жизни… Таинственно собирались в манящий шепот слова: "патриаршие пруды"... Тревожило забвение детства. Тамошние небеса светлели окошком с ситцевыми занавесками, мягко светилось северное солнышко... и вот, пожалуй, всё... Ширма воспоминаний стремительно сворачивалась, открывая панораму Вечного города – безжалостного, милосердного, знакомого до узнавания лиц...

У подножия университетского холма – ниже ботанического сада – есть пруд. В нём плавают утки и, выбираясь из воды, бродят между столиками маленького кафе и клянчат кусочки лепёшек. Сюда спускаются выпить кофе, лимонад со льдом и опять поднимаются в шумный, горячий город...

Ахтман Татьяна. Рассказ «Театральный день ».

...Пожалуйста, побольше действующих лиц, чтобы занять всех ребят: они так тяжело живут, что один свет в окошке – театр. Вы уж, пожалуйста, напишите, чтобы всем нам было хорошо! – вдохновлялся Гоша...

Ахтман Татьяна. Повесть «Пасхальный детектив ».

...Весной начала девяностых, в религиозных семьях принято было приглашать на пасхальный ужин русских, недавно приехавших в Израиль – восходящих. Не думаю, что теперь, спустя почти десять лет, сохранилась эта весенняя лихорадка – слишком много утекло с тех пор иллюзий, и сердца стали суше. А тогда предпраздничная суета была сродни предновогодней. Только вместо разноцветных шаров и серпантина, верующие в чудеса горожане Иерусалима брали напрокат и, как им казалось, даром: мужчин, женщин, мальчиков, девочек, стариков и украшали ими праздничный стол, за которым проводят пасхальную ночь, играя в замысловатую игру: Исход из плена в Египте. Древние правила игры в освобождение из рабства веками определены в порядок, которому подчинены все играющие...

Ахтман Татьяна. Новелла «Кибитка ».

...Было это в конце советской власти в маленьком приморском посёлке, фантастически красивом даже в запустелых восьмидесятых. В больших городах оседали все нормальные отдыхающие, а сюда приходилось идти пешком много километров, и потому добирались самые отчаянные из "диких" – так назывались граждане, отдыхающие без "путёвок" в "домах отдыха". Местные жители сдавали им свои "углы", то есть, части комнат. Однажды, на одной из веранд неказистого деревянного домика, очутились люди, согласные терпеть убогий быт ради уединенных свиданий с морем – вдали от общественных пляжей. Маленькая, заповедная бухта пряталась между лапами горы – черепахи. Там была нежная, тёплая галька, малахитовый плеск и светящийся воздух...

Ахтман Татьяна. Рассказ «Калитка ».

...Осенью 1990 года в дневнике возникла запись: "Мы похожи на идущую на нерест рыбу, и нас не бьёт только ленивый. Прошлое преследует, настоящее обманчиво, будущее не известно. Должно быть, это – исход»

Лена ошибалась – уже не было «мы», и каждый был одинок в своих заблуждениях и устремлениях, но город тогда еще отзывался на своё имя – Иерусалим. Это потом зимние горизонтальные дожди разбросали его на улицы, площади, дома, и Лена писала в дневнике: "Мой стул стоит в пустыне... пустыня... пустота... ноль, но ноль, тяготеющий к плюсу, если видеть, как ярки звёзды"...

Ахтман Татьяна. Эссе «Братья и сёстры ».

..."Слово произнесенное есть ложь" – но не в смысле обмана, а дистанции между подуманным и произнесенным, между живой мыслью, что ушла далеко по своему пути, пока я записывала её, и её отблеском, остановленным в мгновении: "между собой и собой". На бумаге осталась тень возникшей в сознании истины, и нужно искать другие слова-обманы, чтобы хотя бы сохранить, не увеличивая, отмеренную Богом дистанцию – чтобы не потерять себя на своём пути...