<a href="/~voropay/">Воропай Татьяна[/url]. <a href="/~voropay/5452.html">Критическая статья «Литература вне контекста. Современная русская литература зарубежья. Александр Крамер.»[/url].

<p><img align="right" width="150" vspace="7" hspace="7" height="135" title="Александр Крамер. Источник изображения: http://litgraf.com/showprofil.html?ind=21" alt="Александр Крамер. Источник изображения: http://litgraf.com/showprofil.html?ind=21" src="/images/u/image/voropay/5452_02.jpg" />...Александр Крамер – один из представителей четвёртой волны, прозаик-новеллист. Виртуозный рассказчик, впитавший и классическую традицию (Бунин, Чехов, Зощенко), и (в гораздо меньшей степени) постмодернистский «дух времени». Его отношение к «четвёртой волне» скорее формально: хороший прозаик, как и хороший поэт, перед миром и Богом – всегда стоит наособицу. Классификации, границы больше нужны критику и литературоведу, иначе не справиться с необозримым эмпирическим полем литературы.</p> <p>А на этом поле всего слышнее постмодернистские голоса. Со всеми вытекающими. Кроме обновлённой поэтики, использовать элементы которой стало в литературе хорошим тоном, постмодернизм поставил под сомнение так называемые «большие нарративы» – Разум, Истина, Наука, Мораль т. д. В результате верх и низ, сакральное и профанное, добро и зло перестали структурировать и жизнь, и литературу. Нравственное чувство, неотделимое от классической русской литературы, выветрилось, испарилось, исчезло. Оно стало рудиментом, старомодным пережитком того наследия, которое писатели и теоретики не без успеха старались деконструировать. Поэтика стала самодостаточной художественной доминантой, а стиль стал предметом не только у В. В. Набокова, но и у бесчисленных его эпигонов. И в этом нет ничего нового. Развитие литературы всегда шло благодаря обновлению формы. Беда в том, что за этой «игрой в классики», «игрой в бисер» – содержательно – ничего не стоит, вернее, стоит потрясающая нравственная пустота, этическая невменяемость.</p> <p>Русские писатели зарубежья, особенно последней волны, испытали влияние постмодернистского дискурса в гораздо меньшей степени. Увозя в эмиграцию свои библиотеки, они вместе с ними увозили и свой культурный background, истоки и начала, от которых немыслимо было отказаться в угоду новым литературным модам. Оказавшись или «застряв» между культурными трендами, они тем самым получили дополнительный импульс самосохранения, оказавшись вне зоны доступа мейнстримов, не на шутку разгулявшихся как в европейском культурном пространстве, так и в покинутом отечестве...</p>

Интересная, вероятно, вполне профессиональная статья о творчестве.
Но почему "неправильные" национальности непременно должны были все поступать в медицинские и другие престижные вузы? Или как-то особенно быть почитаемы? Выходит так, что если ты не поступил, то тебя, стало быть, подрезали из-за национальности? У меня в студенчестве был друг калмык. Так тот тоже еще в советское время жаловался, что два года подряд не может поступить в институт. Выходит - дорога в вузы калмыкам заказана?

<a href="/~anekdoty_v_kartinkah/">Анекдоты в картинках[/url]. <a href="/~anekdoty_v_kartinkah/5451.html">Холмоуотс «Выпуск 14. Труп хотя и не дышит...»[/url].

<p>Холмоуотс</p> <p>«Труп хотя и не дышит...».</p>
 <p>Автор:</p> <p>Саша Николаенко.</p>
 <p>Источник изображения:</p> <p>http://newlit.ru/</p>

И где только находите Вы такие смешные сюжеты?!
Сколько их еще у Вас?

<a href="/~brodovskiy/">Бродовский Валерий[/url]. <a href="/~brodovskiy/5443.html">Рассказ «Агуа»[/url].

<p>На эту пожилую супружескую пару Вадим Волобуев вышел недавно. С его связями это было совсем несложно. Да и умение очаровывать представительниц слабого пола его всё ещё выручало. Стоило только появиться при городском Совете ветеранов Великой Отечественной войны, выдавая себя за журналиста, пишущего о фронтовиках, как секретарша Наталья – женщина чуть старше бальзаковского возраста, ещё не растерявшая привлекательности, – тут же услужливо предоставила симпатичному мужчине с горящими глазами все данные о местных ветеранах и их боевых наградах. Определить, у кого из них наиболее ценные, опытному скупщику не составляло труда. Так он и узнал об Андрее Алексеевиче Аристархове – заслуженном военном лётчике-испытателе, фронтовике. Волобуев никаким боком не был связан с газетами, посему не собирался ничего о нём писать. Единственное, что его интересовало – возможность добыть по сходной цене награды, дабы затем выгодно продать их. Уговаривать людей он умел.</p> <p>Вадим был весьма успешным дельцом. Ремесло скупщика-перекупщика ему передалось, можно сказать, по наследству от отца. Старший Волобуев ещё в советские времена умудрился сколотить внушительное состояние, скупая и перепродавая старинные иконы, антиквариат, предметы быта ушедшей эпохи. Наиболее ценные предметы он припрятывал, словно знал, что наступят времена, когда всё это старьё станет востребовано.</p> <p>Подростком Вадик любил рассматривать вещи, которые отец привозил из своих «командировок». Однажды ему в руки попала икона с ликом какого-то святого. Он долго рассматривал суровое лицо, запечатлённое на доске, испытывая трепет. Трепет, что в его руках редкая вещь, которой больше нет ни у кого, и, что самое главное, её можно очень выгодно продать. Деньги – это то волшебное средство, за которое всё можно купить. Деньги – это своего рода религия, чему поклоняется всё разумное человечество. Так учил его отец, а он знал жизнь не по книжкам. Молодой Волобуев в это свято уверовал ещё в детстве, замечая, как, едва у него в кармане появлялась звонкая монета, вокруг сразу же собирались друзья-товарищи. «На деньги можно купить всё: друзей, жену, судьбу, если хочешь!» – восклицал старший Волобуев в редкие минуты общения с сыном. Вадим уже тогда решил, что продолжит дело отца...</p>

Валерий!
Спасибо за содержательный и интересный рассказ!