Калашникова Татьяна.
Критический обзор «Джазовая стихия».
...Так вот, описанные мною не слишком, скажем, яркие события начали происходить около четырех лет назад. А вот задолго до этого произошло другое, на самом деле, яркое событие в жизни далеко не начинающего талантливейшего русского поэта и великого, как некоторые неглупые люди его определяют, технаря слова поэтического Иосифа Бродского – он стал Нобелевским лауреатом. Заслуженно и грандиозно! Мы, русские, можем искренне гордиться еще одной ярчайшей фигурой в истории нашей культуры. Вслед же за этим ярким событием последовала уже цепь событий, вытянувшаяся в одно длинное однообразное событие. Набирая скорость семимильными прыжками, началось поголовное увлечение современных поэтов всех видов, сортов и уровней новыми формами. Собственно, справедливо было бы отметить, что подобные всплески модных шумих вокруг литературных новаторов происходили и прежде – были у нас и тонкий Мандельштам, и громогласный Маяковский, и горячая Марина Цветаева, и виртуозный Пастернак (тоже ведь Нобелевский лауреат)... Разница только состоит в масштабах этих всплесков, а также в социальных и политических обстановках в России на момент происходящего. Здесь стоит отметить, что популярность новаторства Иосифа Бродского волей судеб совпала с периодом начала перестройки в тогда еще не развалившемся СССР. Нет ничего странного или зазорного в популярности той или иной яркой личности. В конце концов, понятие моды всегда распространялось на все области человеческой жизнедеятельности. Литература и искусство не являются исключением. А главное-то – поиск новых форм оказался тем, чего так давно жаждала душа закрепощенного в рамки классических ямбов, хореев, сонетов, триолетов... и задыхающегося в этой своеобразной клетке, душа современного поэта, поэта двадцать первого века. Вот она – перестройка русской поэзии! Грянула! Наконец, свершилось! Ринулись к трибунам, прокричали накопившуюся правду... потом еще раз прокричали накопившуюся правду... потом еще раз... потом, все же, приступили к делу – начали создавать новые формы. Начали, понятное дело, кто как умел. Да и потом, чего стесняться, лишь бы новая. И чем новее, тем, значит, лучше. Старается народ поэтический, кто на что горазд. Стихов в новых формах полны литературные издания – для тех, кто оказался в нужное время в нужном месте; полны зарождающиеся и разрастающиеся, как трава на сдобренной почве, литературные интернет-сайты – для счастливых обладателей доступа ко всемирной паутине; полны, наконец, и ящики письменных столов тех, кто оказался последним в очереди за успехом. А что особенно приятно современному поэту, – напрягаться слишком не нужно – чего зазря свое мастерство оттачивать(?), к чему эти старомодные венки сонетов(?). Есенина и его последователей можно тихо с уваженьицем отложить на полочку очень хороших талантливых русских поэтов (хороших, но... отложить), Пушкина – так сам бог велел отложить в архаику просто гениальных русских поэтов (гениальных, но... отложить), тем более что сам «отец и учитель» отзывался о нем без особого, мягко говоря, восторга и... искать... искать... искать... новые формы(!!!). Идет поиск – щепки летят. И так и эдак слова с места на место переставляются. Рифма только мешает слова переставлять – убрать рифму (!); ритм тоже всё путает – убрать ритм (!); смысл лучше вообще и не пытаться вкладывать – совершенно невозможно смысл вкладывать, когда поиск идет, а, кроме того, начнешь смысл вкладывать, так попробуй тогда его в процессе поиска не утратить – убрать смысл(!); идея – вообще старомодное дурацкое и советское слово – убрать идею(!) и искать... искать... искать... Ну, понятное дело, за всю историю русской, да, что там русской, мировой поэзии, новых неповторимых форм – раз два и обчелся. Непростое это дело, оказывается, новаторство. Но есть выход – ИМПРОВИЗАЦИЯ. Вот оно то, что спасет многотысячных «новаторов» от уничижительного «слабО». А что же такое, собственно, импровизация? Индивидуальная неповторимая игра с уже известной формой, мелодией стиха (поскольку речь идёт о поэзии). А что же такое уже известная форма и мелодия стиха? Да ведь всё те же ямбы, рифмы, размеры... приемы, в конце концов. Итак, возвращаемся на круги своя и пытаемся работать в жанре «поэтический джаз». А как джаз играть-то, ежели по нотам дуть не научились, ежели пальчики не только далеко не стерты на гаммах, но и вовсе гамм этих скучных никому не нужных не помнят? Увлекаясь «джазом» (заметьте, именно в кавычках, потому что само искусство джаза – весьма непростая вещь, и на самом деле – Искусство), многие современные поэты незаметно, но довольно быстро перешли просто на шумовые эффекты. Удобно, легко и признанно. Кто же станет возражать против новаторства Нобелевского лауреата, великого технаря и джазмена? И о какой уж тут духовности можно говорить, когда нотной грамотой владея так сяк, «мастера» слова поэтического пытаются джаз исполнять, искренне, при этом, веруя, что им это удается. Результат налицо – скудость, опустошенность, подтасовка и спекуляция именем великого новатора в угоду собственным лени и бездуховности...