Рябов Кирилл.
Повесть «Воинствующий пацифист».
...Он медленно перелистал рукопись.
– Что за трагическая пауза? – не выдержал я. – Давай, говори!
– Я тебя не узнаю, – сказал Ромыч, внимательно глядя на меня.
– Пить надо меньше!
– Что значит – меньше? Я не в том смысле. Я тебя не узнаю как автора этой повести. Я читал и не верил, что это написал ты. Совершенно на тебя не похоже. Начну с языка. Откуда этот идиотизм?
Ромыч полистал рукопись.
– Вот. «Она покраснела, как редиска…». Или: «Его сердце наполнилось радостью, как стакан брагой…». Почему, кстати, брагой? Почему не пивом?
Я озадаченно почесал макушку. Откуда он это выкопал? Что-то я ничего подобного не помню.
– И это ещё ничего, – продолжал Ромыч. – Но вот тут, а… вот. Это ни в какие ворота не лезет: «Они слились в долгом и страстном поцелуе…». Слушай, это даже не штамп. Это преступление против литературы. За такое я бы кастрировал на месте без суда и следствия!
Я передернулся, а он разошёлся не на шутку. Литературовед хренов! Но откуда он всё это выкопал? Неужели я мог такое написать? Убей, не помню.
– И такого добра здесь навалом. В каком бреду ты это написал?
Ромыч отхлебнул прямо из бутылки.
– Теперь сюжет. В принципе, он не так уж и плох. Но, извини, второй свежести. До тебя его уже использовали, и не один раз.
– Как? – крикнул я. – Не может быть!
Ромыч очень медленно пожал плечами.
– Сюжет, где человек превращается в насекомое, по-твоему очень оригинален? Ты вообще-то Кафку читал? То, что у тебя герой становится, конкретно, мелким клопом, а у Кафки нет, ничего не меняет. Всё одно.
«Какой пьяный, а как излагает, собака», – подумал я восхищенно про Ромыча, но тут же вскочил, опрокинув стул.
– Что за хрень?! Какой, на фиг, клоп? Ты чего мелешь? Я про это вообще не писал!
Ромыч моргнул.
– Не писал? Как не писал? А чья это рукопись?
– Откуда я знаю? Как она называется?
Ромыч очень долго пытался прочитать название…
– «Человек с шестью ногами», – выговорил он чуть ли не по слогам.
– Это не моё!
– Уверен?
Я влил в себя немного «Менделеевки», поставил стул и сел.
– Как ты мог подумать, что я написал такое?
– Сам удивился, – сказал Ромыч весело. – За это надо выпить?
– За что?
– За то, что ты не имеешь к этой паранойи никакого отношения.
Выпив, я спросил, а где же, в таком случае, моя рукопись...
