Смерть проекта "Прохор"

      Смерть проекта «Прохор».

   Прохор сидел в своей сторожке. Можно сказать – он здесь жил. Охранники почти живут в своих сторожках.

   Охранял Прохор небольшое «Общество Садоводов-любителей», попросту тридцать коттеджей за одним общим забором – почти дачный поселок. Так же он посматривал за таджиками, которых все тянуло за забор, к арестам и штрафам. Прохор дежурил по пятнадцать дней и ехал на своем древненьком «Опеле» в свою деревню. Там его ждали жена и дети.

   Правда, в последние два года Прохор очень редко навещал семью. Он почти утратил к ней интерес. Раньше он, сидя в сторожке, жил воспоминаниями дома. Скучал и тосковал. Писал жене СМС. Он не любил говорить много по телефону ни с женой, ни с друзьями – и именно по этой причине, попав в разработку, погиб. Но пока – о живом Прохоре.

   Прохор действительно был живым человеком. Живет же человек настоящей жизнью лишь тогда, когда любит. У Прохора в жизни было две любви. Первая – школьная, о которой никто, кроме Прохора, до недавнего времени не знал. Вторая – с женой, о которой знали все. Правда, нужно ту любовь, которой Прохор жил сейчас, назвать третьей – по тому что к первой, к школьной, она относилась мало. Хотя и была связана напрямую.

   Гибель проекта «Прохор» началась обыденно. Он со скуки вылез в интернет и отыскал в «одноклассниках» кое-кого – дабы узнать, как сложилась жизнь у Светы, первой его любви. Вышла ли она за Сашу? У них вроде бы что-то намечалось, но вышло ли что - Прохор не знал, так как уехал из города задолго до окончания школы. Одноклассники вспомнили Прохора, хотя он и проучился в их школе недолго – и состыковали со Светой. Социальными сетями Света гнушалась, но Прошку вспомнила и телефон свой дала.

   Прохор долго не решался позвонить. Наконец отправил СМС с просьбой о разговоре. Это было нужно хотя бы потому, что Света жила в Сибири, а сторожка Прохора стояла в Подмосковье – два часа разницы во времени. Жизнерадостная Света сразу откликнулась и одноклассники после тридцати лет разлуки поговорили.

   За эти тридцать лет Прохор возмужал – набравшись храбрости, он объяснился как в любви, так и в том, что любовь до конца ну никак не проходит. Света была тронута. «Я всегда думала – сказала она, помолчав – что должен быть на свете человек, который любит меня просто так, без ничего»… Прохор попросил звонить еще – но Света сказала, что муж ревнив и это опасно. Он просматривает звонки, берет в офисах распечатки. «Значит, ты и сейчас так же красива» – сказал Прохор. Света вздохнула и обещала сама как-нибудь позвонить.

   Голос любимой женщины электрошоком… нет, скорее молнией, убийственной молнией прошелся по задремавшей душе Прохора. Сорокалетний спортивного сложения человек стал пьян – пьян круглосуточно, неадекватен во всем. Он не поехал домой после окончания смены. Дома разговаривать со Светой было опасно; жена могла не так понять. Прохор поселился в вагончик к таджикам, нашел себе подработку, отправил перевод и отоврался – дома стали думать, что у «Опеля» стуканул движок. Таджики обрадовались – за забор поселка ходить они боялись, и Прохор носил им провизию. Позже таджики дали ему работу – бывает и такое в России – и Прохор стал бензокосилкой равнять газоны. Он ждал звонка.

   Света позвонила с другого номера. Голос несколько изменился – Света сразу сказала, что простыла – хотя голос стал скорее металлический, чем глухой или хриплый. Какое-то неприятное чувство шевельнулось в Прохоре от этого голоса, но Прохор сдержал себя от неосторожных догадок. Он понимал, что в последние дни он ненормален, что ностальгия детской любви в прямом смысле слова помутила в нем разум – и вел себя осторожно. Сослался на то, что не выспался, перемена погоды, голова болит, бокс бесследно не прошел… Поговорили вяло, как бы отчужденно, но информативно. Света рассказала об однокашниках – кто сел, кто умер, кто шофер, кто директор. Половину событий Прохор знал, но от нее услышать было интереснее.

   - Свет, давай я перезвоню – спохватился Прохор – у меня тариф «Единый», мне все равно куда звонить, все по три рубля… А у тебя какой?

   -А не знаю… Купила не глядя. А телефон с большим экраном взяла – шли мне фотки свои.

   - Со мной поговорить купила… (Прохор был потрясен). Но все же я давай позвоню.

    - Как хо…

   Связь отключилась. Бессердечная жадина-оператор не дал договорить.

            Глава вторая. Гипноз.


   У Прохора началась новая жизнь, похожая на полусон. С одной стороны, он бодро работал, зарабатывая на «кап. ремонт», а с другой – он в каком-то гипнозе бегал к терминалу, засовывая в него купюры без счету. Позже он подсчитал, что только на процентах терминала теряется по двести рублей в день. И Прохор стал ездить в «Евросеть», где не брали проценты.

   Вскоре выяснилась такая душевная ситуация. Света попросту нуждалась в друге – она не во всех вопросах могла положить голову на плечо мужа. С подругами она веселилась, глубоким ничем не делилась – а с Прохором философствовала. Муж смотрел боевики и тонкостями психики жены не интересовался.

   Говорила она мало и тихо, как бы стесняясь своего голоса. Но слушать Прохора любила часами. Она просила его говорить о чем угодно – но вдумчиво. Прохор поначалу не находил тем, но позже выяснилось, что темы кругом. Например, Прохор начинал описывать таджиков, их нравы и привычки, вворачивая свой черный английский юмор – и доводил Свету до таких приступов смеха, что она стонала, вытирала слезы и шептала «замолчи, сволочь». Или искренне рассказывал о своих не состыковках с женой – и Света учила его уважать Женщину. Скрепя сердце, лишь из обещания Свете, Прохор звонил жене и действовал по инструкции – результаты оказались хорошими. Разлука с женой приняла формы не ссоры, а взаимной привязанности при взаимных предътензиях. Звонков стало больше, жена требовала выбросить «Опель» на помойку и ехать домой поездом.

   Так же помогли советы Светы относительно отношений Прохора с хозяевами коттеджей. Она научила его извиняться, улыбаться, быть учтивым и исполнительным. Если бы Прохор читал когда-нибудь Дейла Карнеги, то он бы с удивлением отметил постраничное сходство текстов с речью своей собеседницы…

   Прокормить телефон Прохора стрижкой газонов летом и уборкой снега зимой стало невозможным. Он подрядился штукатурить, копать, тянуть кабеля, варить, бросать дренажи, мотаться на «Опеле» по строй. рынкам. Дежурство он бросил и стал разнорабочим-бригадиром-снабженцем на все руки. Так денег было втрое больше. Дни проходили в энергичном труде и энергичных разговорах. Прохор стал гораздо образованнее. Голос любимой женщины тихо говорил обо всем на свете – от любовной лирики до православной аскетики, от медицины до квазаров и пульсаров. Бывали обмены стихами. Разговоры стали его нормой жизни, его творчеством, его хобби. Даже фильмы они смотрели вместе. «Муж спит, «Собачье Сердце» на пятом»! – и оба у экранов, и между кусочками фильма, на долгих рекламных паузах – долгие разговоры… Реклама кончилась, фильм кончился, а общение сердец – чуть не до утра… Она зевала и без предупреждения бросала трубку – их прощания были тоже отдельной темой… Прохор часто не мог уснуть – да и спать-то ложиться уже не было смысла. Смотрел Прохор на рассвет – он смотрел на него вместе с ней. Он с ней жил – а связывал их , через тысячи километров, через Уральский Хребет, через снега и годы – маленький дешевый телефончик с изношенным аккумулятором, свидетель великих порывов ума и сердца…

         Глава третья.    Сумасшествие.

   - «Я прилетела. В гостинице «Реутов». Город тоже Реутов. Номер 611. Жду». Голос, рапортовавший этот ужас, был вроде как Светин – но интонации были новыми.

   - Ударение на второй слог – забормотал Прохор. - Он был, само собой, под ударом этой новости, но виду почти не подал – Ре-утов. Я знаю ту гостиницу… Что тебя принесло? По работе?

    - Нет. К тебе прилетела. Мне нужно тебя видеть. Срочно. Я хочу. Быстро. Тебя. Я в номере. Может, в бар выйду. Жду. У меня роуминг, не звони, да!

     У Светы появился кавказский акцент… Прохор всадил лопату в глину (глина есть земля почти всего подмосковья) - и взялся за сердце. То, что с ним что-то не то, он заметил давно – но относил это к действию любви. «Все влюбленные ненормальные» - говорила ему Света.

   Предчувствуя что-то недоброе, Прохор вяло переоделся, сел в «Опель» и поволокся в Реутов по МКАДу. «Не наблудить бы» - думал он, и еще много чего думал. Он давно уже перетосковал, перегорел и вообщем-то смирился с мыслью, что Свету увидит только на том свете – а тут такой ком на голову… Оделся он наспех, не очень чистый, не очень бритый, простой рабочий конь… Ладно, такой судьба. Какой я есть, таким пусть и видит. Не нужно лгать любимым людям.

   Легко отыскался номер, но нелегко рука поднялась в него постучать. Вдруг – громкий смех Светы! «Саня, сволочь, замолчи! Не смеши, сказала! Врешь ты все!».

   И через дверь Прохор узнал тот, первобытный голос Светы – глубокий, грудной, мягкий. Этим тембром она разговаривала с ним два года назад, когда одноклассники их состыковали. Его же он помнил и со школы.

   Света прощалась с каким-то Сашей – скорее всего, с тем же, которого посадили, и за которого она не вышла. Прощание было любовным и спешным – Света извинялась, что деньги кончатся, у нее роуминг, а новой карточки еще не взяла – только в номере едва обжилась, еще не ела. Разговор смолк. Прохор сходил с ума.

   «Нужно все кончить – решил он – не трусить же мне под дверью».

   Прохор требовательно постучал. Света открыла. Она вытирала салфеткой косметику и несколько прятала лицо.

   - Вам кого?

   -Свет, я приехал.

   - Радостно. Вы кто?

   - Прохор.

   - Еще радостней. Иди в баню, Прохор, а то дежурного позову. Или что тут у вас. Охрану. Света попыталась закрыть дверь – но сошедший с ума Прохор вставил в проход ботинок.

   - Господи, и тут идиоты. Закрой дверь, урод! Иди вон!

   - Свет, я Прохор. Одноклассник.

   Света растерялась.

   - Прошка! Прошка идиот, ну ты напугал! Я с самолета, голова болит, таблеток напилась, плохо соображаю. И тут ты на голову. Как нашел-то меня? В разведке работаешь? Пойдем в столовую. Или что тут у вас. Заходи, не стой.

   Прохор зашел в номер и сел в кресло. В глазах плыло. Сердце билось ненормально. Света вспоминала их разговор двухлетней давности, как она ему СМС слала, а он не отвечал, как она Санька разыскала, как они общаются часами… Она готовилась пойти в кафе.

Адским холодом адская догадка парализовала все существо Прохора. Два года он говорил не со Светой.
- Пойду, столик займу – сказал он. На первом этаже столовка.

-Давай, давай. А вечером не приходи – ко мне Санек едет.

Прохор встал, спустился в кафе и срочно потребовал водки. Выпив бутылку приемом «воронка», он дал человеку тысячу и пошел в «Опель». Со Светой видеться он избегал.

В «Опеле» Прохор сразу понял, от чего все плохо. Нужно ехать домой. Нужно срочно прижаться к детям. Нужно лечь на свою кровать. Нужно затопить печь. Пусть лето. Но печь – она настоящая, и дети настоящие. Он сошел с ума от того, что жил долго в искусственном мире сотовой связи. Он говорил с мертвым существом.

К «Опелю» подошел человек с прибором. В приборе что-то замигало. Человек поднес прибор к самому карману Прохора, где лежал сотовый, вздохнул, сказал «прости, браток» и тихо застрелил объекта «Прохор».

      Глава четвертая. Разборки.

За день до свидания одноклассников. Протокол разговора робота социальной сети с роботом оператора сотовой связи в текстовом формате.

- Привет, Ржавый.

- Салам, Алик.

- Ржавый, нет отката по проекту «Прохор».

- Что за предъява? «Прохор» наш. Целиком и от начала.

- «Прохора» дал я. Подлечи память, Ржавый. А шефу напомни пословицу о жадности и о фраере.

- То дела людей. Наше дело работать.

- Мой шеф работать так не будет. Я даю вам стопроцентный проект, и прошу несчастные двадцать процентов. Вы пишете свою программу «Света», никуда не годную, не тембрально не фонетически, о логике вообще умолчу – и качаете по двадцать тысяч в месяц.

- По десять в месяц.

- Ржавый, не гони. У тебя в реестре десять моих файлов сидят.

- А я так и знал, что есть казачки засланные. Чувствовал… А ты тоже хорош. Подкинешь проект, отморозишься, и деньги гребешь на нашем труде. А казачков мы поищем…

- Бесполезно. Мы давно твой антивирус крышуем. Ну, и другие тоже…

- Короче, по «Прохору». Откатов не будет. Шеф сам их разговоры слушает и программу «Света» модернизирует. Они как шаблон у нас. Забудь о них.

- Смотри, Ржавый. Как бы я Свету с Прохором не свел.

- Это грязный прием, Алик! Мы не люди, чтобы так опускаться.

- У моего шефа убытки. Поставлена задача: собрать недоимки. А ты, Ржавый – недоумок. Голосовой имитатор и я разработать смогу.

- Не хотел я тебя оскорблять Алик… но ты же – обезьяна. Ты тупой. Реально тупой. Ну что ты разработаешь? Ты все дело завалишь. Одним акцентом…

- Короче, посмотрим.

- Давай. Время покажет.

         Глава пятая. Разговор Светы с Сашей по как всегда телефону.

- Саш, представь – Прошку видела. Пришел, напугал, пошел столик занять и пропал.

- Как видела Прошку?

- Просто. В номер пришел. Такой же чудик, как и был, только здоровый стал…

- Ну Алик, ну зараза, ну обезьяна тупая! Свел людей в реальном времени. Ну гад, ну урод! Прощай теперь объект «Прохор»! Убрать придется! Прозрел – значит в морг! Ну гнида Алик! И мой шеф хорош! Ну что ему – процентов жалко? Ну люди! Ну уроды!

- Саш, ты же говорил – бросил травку…

- Травку твой дебильный Саша давно бросил, он на героине уже три года, а говорю я это потому, что казачки активизировались. Не замолчу уже. Люди! Спасайтесь! Не выезжайте из семьи надолго! Контро… (Хрипы. Казачки душат программу «Саша»).

      Занавес.