Евгений Алексеев (Джед).
Сборник рассказов «Кинематограф».
Утренняя спокойная благодать ступила своими босыми ножками в неухоженный сад, как всегда: с робкой надеждой на великодушие наступающего дня. На то, что даст он время насладиться текучей, мерцающей ранью. Спутанные ветви аллеи, заросшая лужайка уже пролили на себя молоко зябкого тумана, пробиваемого кое-где розовыми лучами восхода.
Стив просыпался рано. Раньше, когда с ним была Джейн, они подолгу валялись в постели, нежась, играли в тигрицу и тигрёнка – забавную любовную выдумку его юной жены... О... Джейн была горазда на выдумки, да и Стив не отставал от неё ни на шаг, ни напрягаясь, ни особо шевеля извилинами – он тоже мог придумать для них целый день, целый вечер, и полную приключений сумасшедшую ночь... Кусок жизни, который они то съедали жадно, а то смаковали, перемазывая друг друга шоколадом наслаждения, поливая шампанским искристой нежности пополам с колкой остротой чувств и ненасытностью желаний...
Теперь пришли новые привычки: нынче он вставал до восхода солнца и смотрел в сад.
Бесцельно, повинуясь внутреннему механическому ритму.
Стив вставал, наблюдал восход, принимал душ, пил чай на веранде и делал так же механически и бесцельно ещё массу разных, зачем-то необходимых, дел и движений, произносил слова в телефон, фиксировал ответ и всё время отмечал карандашом котировки. Играл в единственную доступную ему теперь игру...
Уже с минуту Бостон надрывался в хриплом лае, всеми силами пытаясь вышибить калитку и порвать в клочья того, кто стоял за ней.
Стив очнулся от оцепенения, которое всегда охватывало его при виде собственного утреннего запущенного сада, запахнул халат и пошёл к собаке.
– Иди сюда, Босс! – он открыл дверь будки, загнал недовольного стража ворот внутрь и выглянул в оконце, что было прорезано на входе, у двери...