Всё было ладно скроено в тот день: сама спровоцировала знакомство, чуть ли не силком к себе привела – впрочем, я не упирался – и что самое удивительное: не производила при этом впечатления легкодоступной особы. Наконец, сбросив пальто и прочие зимние причиндалы, стала даже прелестней прежнего.
А испортилось всё очень резко и просто, как шлагбаумом по голове. Прозвучала такая фраза: «Вот эсэсовцы – были люди! В фашистов в детстве не играл?».
«Я пойду, – сказал я, вставая. – Позабыл о важном деле». «Постойте». От столь внезапного перехода на «вы» я действительно остановился. «Проверка надёжности, – улыбнулась, глядя в глаза. – Вы действительно ярый антифашист, как мне говорили. Никто ещё не покидал меня по идеологическим причинам. Садитесь же». Я сел, ошарашенный. И, распивая со мною бутылку «Столичной», изложила мне дикий план.
Слишком страшное происходило – умерщвление детей, медицинские опыты над людьми, и настолько безумно всё это, что и реакция должна быть – безумной. Мы, люди порядочные (так и сказала), просто обязаны: сойти с ума. Совершать безумные поступки. К примеру, такой: есть адреса нескольких неофашистов, она собирает, что, если убивать их, по очереди? Она девушка красивая (так и сказала, спокойно и просто), могла бы… ну, завлекать их куда-нибудь, что ли. «А вы парень сильный, к тому же не трус, это я тоже слышала. Так как же?» Я хотел было обратить это в шутку, но, заглянув ненароком в глаза, понял, что отшутиться нельзя, невозможно отшутиться...