Шамрай Владислав.
Рассказ «Сказ о войне».
...В общем, стали жить они. Да скоро слухи поползли − неспроста эта баба пришла. Может, завидовали люди красоте ейной, может, не давало им покоя видимое счастье их. Оно-то всем глаза застит. Но Иван и внимания не обращал. Жил для неё. Так полюбилась она ему − ни с кем не говорил, только с нею. Воду пил из её рук. Волосами её укрывался. Дрожал весь, когда касалась она его. Да только закончилось всё скоро. В одночасье печальною стала, всё металась по комнате и руки ломала. Глядела всё в окошко, будто ждала кого. Ивана не обижала, жалела, наверное. К началу лета − засобиралась она. «Пора мне, Ванечка, пора». Узелок собрала, одежду там, пачпорт. «Не пущу!» − кричал он, умолял, плакал как дитё. А она: «Надо мне, надо». А у самой слёзы на глаза. Он и слушать не хотел, стерёг её комнату с ружьишком. Но заснул однажды ночью, спохватился − а её уж и нету. Только маленькие золотые серёжки оставила на столе. Вроде, на память. Искал он её долго. Пил много, будто утопнуть хотел. Оно ж без разницы − что в реке, что в водке. Да тут вскорости война и началась. Многие на фронт ушли. Ну а он, калека − в колхозе остался, зверька постреливал. Чтоб потеплее одеть тех, кто в боях. И тут стали совсем громко говорить старые люди, что не простая баба-то была − а сама война приходила. Вспомнили случай, когда она с Иваном ещё жила. Шла она как-то с ведром от колодца. Парни молодые, четверо друзей, пристали к ней, мол, давай поговорим, встретимся. В армию нас забирают, говорят, так где нам тебя сегодня ждать? Смеются. Она посмотрела так печально, да и говорит: «Любы вы мне все. Подожду вас всех четверых возле Лиды. Там и встретимся». Пошла себе дальше, не обернулась. А хлопцы стали головы ломать, возле какой Лиды ждать-то её. С таким именем никого и не было в селе. Вроде, бабка жила Лидия, да померла давно, и дом её развалился. Посмеялись, махнули рукой…
Председатель замолчал и посмотрел в окошко. Всё, что он видел − лишь отражение их комнаты, словно весь мир сжался до размера этой деревянной коробки, далёкий отсвет огонька в печи и он сам, смотрящий на себя с той стороны.
− Чё дальше-то было? – спросил Митька, жуя кусок тушёнки.
− Летом похоронки на всех четверых пришли. Лежат они вместе, в братской могиле возле небольшого белорусского городка. Знаешь, как называется? Город-то?
− Не-ет, − Митька открыл рот.
− Лида. Лида…