следующая тема »

[Гореликова]

Гореликова. Рассказ «Спасти Гретель».

Осень выдалась холодной и неприветливой. Почти каждый день шёл дождь, и каждый день были налёты.

Галя очень пугалась, когда начинали выть сирены. Все начинали бегать и волноваться. Мама и Борька брали вещи. Мама свои, а Борька – соседки тёти Лиды. Сама тётя Лида помогала идти дедушке Ивану Сергеевичу. Иван Сергеевич был ничейный дедушка, очень старенький, плохо видел, и тёте Лиде было его жалко. А Галя вела за руку тёть-Лидиного Мишку.

Когда Люся не работала в госпитале и была дома, то мама заставляла прятаться в бомбоубежище и её. Тогда мешок с тёть-Лидиными вещами несла Люся, а Борька шёл, засунув руки в карманы, и посвистывал. Мама всегда ругала за свист, мол, насвистит беду, но Галя знала: это от страха.

Ещё Галя боялась бомбоубежища, где было сыро и пахло проросшей картошкой. Все садились на лавки и гасили свет. Оставалась только одна малюсенькая лампочка, от которой по потолку ходили страшные горбатые тени.

Однажды...

[Администратор Форума "Новая Литература"]

Аннотация к этому рассказу:

Москва, 1941, начало октября. Даже если война и очень страшно, добро всё равно есть, и источник его – милосердие.

[Гореликова]

Отличная иллюстрация.
Спасибо!

[Рыбакрыбака]

Рассказ несомненно неплох. Но... Когда взрослый, умный, начитанный человек пишет от лица ребёнка - это, в большинстве случаев, чувствуется. Чуткое ухо слышит фальшь...

[Глафира Крокодилова]

Эх...всякое бывало в истории нашей страны. В конце очень хотелось присоединиться к героиням и заплакать...И очень хочется надеяться, что дальше у них всё будет хорошо.
Отличный рассказ.

Когда взрослый, умный, начитанный человек пишет от лица ребёнка - это, в большинстве случаев, чувствуется. Чуткое ухо слышит фальшь...

Моё ухо, видимо, нечуткое. Никакой фальши я не почувствовала.
А вообще, от лица детей в литературе практически всегда пишут "взрослые, умные, начитанные" люди. Или нет?

[Гореликова]

Ну, не знаю, фальшь или не фальшь... Читатель вправе выносит оценку.

Но, как всегда, история документальная.

Вот он, дом. Так он выглядит сейчас со стороны Мясницкой.



Подъезды - со двора (со стороны Кривоколенного переулка)



Видите ряд окон на третьем этаже? Это та самая квартира.
Теперь там офисы, все перестроили и перепланировали.
Комната - два окна после третьей водосточной трубы.

История семейная. В живых уж никого из участников не осталось, бабушку Галю похоронили два года назад, но такую историю стоит сохранить.
Во всяком случае, мне так кажется.

[᠌♔Матвей Васильевич♔]

История семейная.

А какова дальнейшая судьба Марты Генриховны?

[Гореликова]

Про дальнейшую судьбу Марты Генриховны семейная легенда умалчивает, но всегда в разговорах всплывал такой факт. У нее была самая лучшая комната в квартире – угловая, два окна, колонна и прочие архитектурные излишества. Поэтому донести на нее и получить ее комнату – был очевидный ход. Но никто (это всегда подчеркивалось), никто и никогда не донес. Хотя народ в квартире жил пестрый, и жили тесно. Например, Галина семья жила в 20-метровой комнате. Шесть человек – трое детей, папа с мамой и мамина незамужняя сестра. Которая спала в лифте (!!). Днем была в квартире, а на ночь уходила с матрасом в лифт. Боря спал под письменным столом, а Галя на полатях.
Остальные соседи жили примерно также. И мордобои на кухне случались. Но никто не доносил. Все-таки квартирный вопрос не так уж портил москвичей, как принято думать.

[Владимир Захаров]

Рассказ хорош тем, что не шаблонно и не в духе поверхностных текстов про ВОВ, коих много присылается в редакцию в канун праздника победы, описывает тыловой быт. Хорош в деталях (аэростаты, побритая в солдаты кукла и т.д.), но лично для меня перечеркивается главной и заключительной частью.
 
Не знаю как у кого, но у меня уже начинается нервный тик, когда я вижу очередную историю про кромешных «чекистов». Настолько это заезженная, подлая, дискредитировавшая себя тема. И этот рассказ не оправдывает то, что это семейная история. Ведь авторские акценты, вольно или невольно, как раз шаблонны и поверхностны и вполне укладываются в антисоветскую канву:
«Скоро до нас дойдут. Говорят, у них приказ расстреливать на месте, без суда»; «– Вещи! Надо спрятать вещи!»; «Опять сделалось страшно – что за архаровцы такие? Вдруг это остатки недобитого войска трёхголового Мышиного Короля?»; «Первый, помоложе, застыл у двери, а второй прошёлся по комнате, разглядывая вещи и оставляя грязные следы на полу»; «Мышеглазый посмотрел на стену, где висела фотография папы в парадном костюме с орденом Трудового Красного Знамени на лацкане»; «Мышеглазый отдал паспорт маме и спросил…»; «мышеглазый покосился на папин портрет.»; «– Тыловая крыса! – злобно бросил Борька.»
 
Это именно авторские акценты, художественные детали, которых не могло быть в семейной истории, и необходимы они лишь для бесхитростного и лобового продолжения все той же темы, которая, как я уже сказал, уже давно себя дискредитировала, и пагубна, ядовита по своей сути. Ведь читатель в первую очередь запомнит не будни выживающих в условиях войны и помогающих друг другу людей, не самоотверженно трудящегося на заводе отца, не организованную эвакуацию детей, не Борьку рвущегося на фронт. А запомнит он этих «мышеглазых», расстреливающих без суда и следствия. А значит и вывод сделает единственный, ну, тот самый, к которому его подтолкнул автор, что победили не благодаря, а вопреки.
 
Но как оказалось, в семейной-то истории старушку не расстреляли. Значит разобрались. А раз разобрались, значит и других не без суда и следствия. И я бы искренне восхитился рассказу и авторской смелости, если бы Гореликова не пошла на поводу разлагающей антисоветчины, а соригинальничала, и, например, выписала образ особистов, как людей изможденных, но не потерявших человеческого лица, делающих трудную и неблагодарную работу по выявлению провокаторов, саботажников и шпионов. А их были в достатке, и с ними необходимо было бороться. Надеюсь, что хоть в этом автор не сомневается.     

[Гореликова]

Исторической справедливости ради: со старушкой не стали разбираться потому, что больше десятка человек солгали и не дали возможность разобраться. И меня, человека, многократно слышавшего эту историю, цепляет именно то, что люди, испытывающие, безусловно, сильную ненависть к немцам, тем не менее, разделили немцев и немцев. И разделили с риском для себя.

[Глафира Крокодилова]

Исторической справедливости ради: со старушкой не стали разбираться потому, что больше десятка человек солгали и не дали возможность разобраться.

Вот, а почему эти люди не дали возможность разобраться? Потому что знали, что разбираются не всегда справедливо. И не просто не всегда, а часто.
Если бы всегда торжествовала справедливость, то нечего было бы и бояться, и лгать незачем. Но увы...
А люди, о которых говорится в рассказе, и в тех нелёгких условиях остались людьми.

А вот строки из письма Бориса Пастернака жене, написанные 12 сентября 1941 г.
"Уже несколько дней назад говорили о поголовном переселении всей Республики немцев Поволжья от мала до велика (до 1 млн. человек) в Среднюю Азию или за Алтай. И вдруг это коснулось московских немцев, вплоть до Риты Вильмонт, например. Именно в эту страшную дождливую ночь узнали об этом в Переделкино Кайзеры и
Эльснеры (живущие у Павленки). Они завтра должны выселяться в Казахстан, за Ташкент.
Всю ночь это меня давило…
… Сколько горя и зла кругом, какими горами копится человеческое разоренье, сколько счетов, друг друга перекрывающих, прячет за пазуху человеческое злопамятство, сколько десятилетий должно будет уйти в будущем на их обоюдостороннее погашение."

Сейчас посмотрела (источник), решение о переселении немцев из Москвы, Московской и Ростовской областей было принято на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 5 сентября 1941 г. и оформлено в виде постановления Государственного комитета обороны (ГКО) СССР № 636сс от 6 сентября 1941 г. Постановление предписывало проведение депортации из Москвы и Московской области в период с 10 по 15 сентября, то есть времени на "разбирательства" практически и не было.
Накануне депортации органы НКВД провели учет немецкого населения в Москве и Московской области и получили данные, которыми в дальнейшем и оперировали организаторы переселения, – 11 567 человек. Из этого числа немцев было намечено к аресту, а затем и арестовано 1142 человека «антисоветского элемента», т. е. почти десятая часть.

[Владимир Захаров]

Не отвечу за полную достоверность представленных в Википедии сведений, но тема это известная, и не думаю, что допущены серьезные искажения:

"В период Второй мировой войны оккупация немцами территорий Центральной и Восточной Европы привела к регистрации граждан захваченных стран с немецкими этническими корнями в фолькслисте — специальном документе, выдававшимся властями нацистской Германии фольксдойче, которые прошли процесс натурализации, и игравшим одновременно роль паспорта и удостоверения о «чистоте происхождения» на всей территории рейха. Многие подписавшие удостоверение вступления в данный список граждане занимали видные посты в нацистской администрации оккупированных стран, а некоторые из них принимали участие в нацистских преступлениях войны против местного населения, что вызывало в гражданах тех стран убеждённые антинемецкие настроения, позднее использованные администрацией стран-союзников во время оккупационного правления странами как оправдание жестокости и депортации[6].

Интернирование и изгнание немцев во время Второй мировой войны происходило в Великобритании и Соединённых Штатах. В программе интернирования американских немцев фигурировали 11507 человек с немецкими корнями (относительно немного, по сравнению с интернированными 110 тысячами американских японцев), составляя 36,1 % всех лиц, интернированных в рамках Программы по контролю враждебных иностранцев Министерства Юстиции США (Department of Justice’s Enemy Alien Control Program)[7]. Также 4508 немцев были выставлены из стран Латинской Америки властями и отправлены в лагеря для интернированных на территории США[8]. Массовое изгнание с восточного и западного побережий США в связи с вопросами военной безопасности США было санкционировано военным министерством США, но так и не было приведено в исполнение властями штатов[9].

Политика изгнания была частью геополитической и этнической переделки послевоенной Европы, и входила в план расплаты нацистской Германии по итогам инициированной ею Второй мировой войны, а также как возмездие за проведённые германскими и европейскими нацистами-немцами жестокие кровавые этнические чистки населения оккупированных нацистской Германией стран[10][11]. Лидеры стран-союзников, Франклин Рузвельт со стороны США, Уинстон Черчилль со стороны Великобритании и Иосиф Сталин от СССР, выразили согласие относительно того, что граница территории Польши должна сместиться на Запад (не определив, впрочем, насколько далеко), с изгнанием немецкого населения этих территорий, уведомив о своём соглашении правительства Польши и Чехословакии, соответственно".

Прошу обратить внимание на 110 тысяч американских японцев, согнанных в концентрационные лагеря.

[Гореликова]

Сентябрь или октябрь? Это для меня загадка, которая уже никогда не разрешится. По рассказам – дело было осенью. И до 20 октября точно. Помню рассказы про 20 октября, как все боялись. Даже не боялись, а были в ужасе – неужели Москву сдадут? Ужаса добавляло полное отсутствие информации, питались слухами, которые, сами понимаете, были невообразимые. Но это другая история, к данному сюжету не относящаяся.
В этой истории достаточно много художественного вымысла, но как говорится, всей правды мы не узнаем. Поэтому пришлось прикрыться маленькой девочкой. Замечание Рыбака немного огорчило. Если я сфальшивила, то горе мне. Хотелось бы, конечно, знать, где именно напорола, но как я поняла, Рыбак не утруждает публику расшифровкой своих оценок. Значит, придется оставаться в неведении, ага. Но все равно спасибо, Рыбак.
Владимир, вам тоже спасибо.
Но особенное спасибо вам, Глафира. Если вам хотелось плакать, то это лучшая для меня оценка. Потому что мне тоже хочется, когда я обо всем об этом думаю.

[Гореликова]

Пока писала, увидела коммент Владимира. Ну что могу сказать? Много несправедливости творилось и творится в мире. Но мой рассказ не обо всех тяготах Вселенной. Только об одной отдельно взятой московской квартире, жители которой решили так, как решили.

[Глафира Крокодилова]

Прошу обратить внимание на 110 тысяч американских японцев, согнанных в концентрационные лагеря.

Обратили. Но к рассказу это, ИМХО, мало относится. Мы ведь не выясняем, какой режим, какое правительство было лучше. Да и справедивость, увы, далеко не всегда торжествует. Везде. И горя было много во всех странах...
А в рассказе речь о конкретных жильцах коммуналки, которые, я считаю, поступили по совести.