...Серафим (наполняя кофейные чашечки). Поговорим. Прежде всего я считаю, что за девочку Веронику тебе надо побороться. На мой взгляд, она того стоит. В ней умственный пульс.
Тимофей. Так я…
Серафим. Нет, не так. Проанализируем ошибку. Вот зачем тебя понесло писать ей стихи? Зачем рисковать, влезать в крайнюю сложность?
Тимофей (они отпили из чашечек). В чём же риск? Что за сложность, написать стихами? Девушки, считается, это любят.
Серафим. Поэзия недостижима простому смертному фраеру. В плане её создания. И вообще непостижима.
Тимофей. Чего там недостижимого в поэзии: я за пару часов могу написать столько стихов, сколько Пушкин не написал бы за осень.
Серафим. Абсолютно не сомневаюсь! Пустое чрезвычайно легко.
Тимофей. Пустое?
Серафим. Беда в том, что Вероника разбирается в поэзии. А поэзия, это не рифмы, не стихотворные строчки и даже не слова.
Тимофей. Тогда что именно?
Серафим. Сформулировать, что это такое, возможно, удастся лет через тысячу. Если, конечно, к тому времени «прогресс» не оцифрует духовные процессы. Иначе люди так и не поймут, почему и чем музыка пронзает сердце. Вот ты ни с того ни с сего пошёл бы в цирке по проволоке? А это примерно то же самое.
Тимофей. Значит, я дурак.
Серафим. Ни в коем случае! Я бы тогда не рискнул так разговаривать.
Тимофей. В чём же тогда суть?
Серафим. А вот в чём – ты заядлый программист, логик.
Тимофей. Всё так.
Серафим. Для тебя главное – единица факта. Для тебя главное – «что». То есть, формально – суть.
Тимофей. Безусловно.
Серафим. А есть ещё одна сторона всего. Она называется «как». Как бы аура факта. Рисунок истины. Её мерцанье. Для твоей девушки это сторона главная. Здесь оттенки. В этом всё искусство, вся поэзия. А ты пренебрегаешь этой стороной действительности. Живёшь математически...
