следующая тема »

[Людмила Ив]

Ив Людмила. Новелла «Клюква в феврале».

...Рита застыла на месте, словно каменное изваяние.

Надо сойти с этого странного маршрута. Сколько можно идти за незнакомым человеком, как скрепка за магнитом. Это уже даже как-то неприлично. И у неё ребёнок, которого ещё никогда не забирали последним в группе.

Шум проезжающих машин сливался с голосами проходящих мимо людей, а Рита, как четвёртый сфинкс, слушала город, пытаясь сдвинуться с места.

Она смотрела, как незнакомец идёт по мосту со своей трубой за спиной, как он уже на середине моста, окутанный неслышной мелодией ветра, воды и звуков города, какой-то новой мелодией, которую ещё не слышал никто, и вдруг остро поняла, что это тайна. Тайна жизни, которую она сейчас проживает. И именно сейчас, глядя, как он переходит с берега на берег, она поняла, что ей дан миг насладиться властью над одним человеком, не быть узнанной, остаться невидимой. Ведь всё сейчас идеально, нет ни разговора, ни встречи глаз, ни прикосновения к руке, ни вопросов, ни сожаления, ни ссор, ни подозрений. Как чистый холст перед художником. Ничего нет. Только этот мужчина, переходящий с одного острова на другой, единственный среди тысяч других. И его легко потерять, лишь закрыть глаза, отвернуться и подождать. Он затеряется между домами, утонет в волнах людского потока. И с Риты спадёт роковая оплошность, которую она допустила, поддавшись эмоциям. И тогда власть будет иметь он над ней, став невидимым, оставшись неузнанным...

[Администратор Форума "Новая Литература"]

Аннотация к этой публикации:

Издавна мужчины решаются идти за приглянувшейся незнакомкой, как Александр Блок тайно шёл когда-то по линиям Васильевского острова за своей будущей женой Любовью Менделеевой. А вот в новелле «Клюква в феврале» все наоборот…

[Рыбакрыбака]

Странное ощущение, будто путеводитель по Питеру, или даже справочник, без задней мысли перемешали с поэмой в прозе. Это самое ощущение дополнительно усилили примечания в конце текста. Справочник навязчиво мешал читать поэму, а потом окончательно покрыл тело... Кто не знает Питер - будет подавлен избыточными деталями, а тот кто его знает наизусть - лишь усмехнётся через изжогу. Вспомнился один финал...

Барон (стоя на пороге, кричит). Эй... вы! Иди... идите сюда! На пустыре... там... Актер... удавился!
Сатин (негромко). Эх... испортил песню... дур-рак!
Занавес

[Людмила Ив]

Про погрешность в статистике.
Какая смелость и решительность в стремлении выразить мнение за тех, кто был в Петербурге и за тех, кто не был.  

Про тропы и трупы))

"Горькие" эпигастральные метафоры, конечно, позабавили. Интересный выброс.


Про путеводные нити, которые в нижеследующем контексте рвать не стоит.
Новелла входит в сборник "Петербургские романтические новеллы". Маршрут героев являются идейно-художественной доминантой всех новелл, вошедших в сборник. И урбанистические детали - важные детали сюжета.

[гореликова]

Меня не напрягало обилие топонимов. Да, героиня идет по городу, и да, ее маршрут важен для понимания сюжета. Что тут не так?
Меня царапнуло в паре других мест. Если автору интересно, поделюсь.

[Людмила Ив]

С интересом прочту Вашу критику.
Можно здесь поделиться, а можно мне лично написать.

[гореликова]

Что меня смутило в манере повествования…
У вас повествование от 3-го лица. Первый же абзац подчеркивает разделение фигуры рассказчика, некой надмирного существа, и героини:
Около трёх часов пополудни Рита вышла из здания института, где работала заместителем главного бухгалтера, и не спеша – как идут люди, погружённые в глубокие раздумья – направилась по 7-й линии в сторону метро. Был морозный и ясный день. Февральское солнце слепило глаза, отчего снег казался белее белого. Проходя мимо Благовещенского сада и церкви[1], жёлтой с оливковыми куполами, окружённой со всех сторон чёрными деревьями, девушка остановилась.
То бишь видно, что есть рассказчик, который позиционируется как совершенно объективная камера, одинаково подробно воспроизводящая всё (всё-всё-всё), что происходит – тут тебе и точное время, и должность героини, и ее состояние, и погода, и архитектура и проч. Подобная манера вполне соответствует задаче, которую (как я понимаю) вы себе поставили – вписать эпизод из частной жизни отдельно взятого человека в общую картину жизни города. Это удалось, и обилие топонимики как раз отлично сработало. Все эти улицы, набережные и проч. создали необходимое впечатление документальности (хотя применительно к художественному тексту следует говорить: квазидокументальности). Ваш текст выводит город из разряда просто декорации (места действия) в более существенную фигуру. Так что я верю, что этот рассказ может быть частью сборника о Питере (в смысле, что это питерские истории, а не московские, казанские или ташкентские. Понимаете, о чем я?).
И одновременно эта самая квазидокументальность стала ловушкой для второй вашей задачи (опять же, как я ее поняла). На фоне города должна была развернуться лирическая история конкретного человека. Город – фон, обрамление (если угодно, дух текста), но история героини – его, текста, суть. И история эта, повторюсь, лирическая. Должна быть лирической, но, увы, тут вы просели.
Ведь если проанализировать текст, то как/ в чем должна проявиться лирика? В коммуникации действующих лиц. Как столкнулись, как взглянули друг на друга, что героиня подумала/почувствовала и т.д. и т.п. А у вас повествование от 3-го лица, читатель видит события глазами бесстрастного (надмирного) наблюдателя, который с одинаковой подробностью описывает здания, погоду, природу и движения души героини.
Движений души маловато – по сравнению со всем остальным. Вы явно упустили возможности расчувствовать (понимаете, о чем я?) читателя какими-то мелкими деталями (по правильной терминологии – описательными штрихами, есть такой прием))
Например, объяснение под маскароном. Сцена-то потенциально очень богатая, но ее сгубила ваша квазидокументальность. И далее по тексту есть моменты. По моему скромному разумению, вам бы сделать манеру повествования гибче, добавить героине телесности. Все же она у вас бестелесно-бесстрастная.
Рефрен «Боже, что я творю» в целом удачный, но вы забиваете эмоции подробностями, не оставляете читателю возможности дорисовать героиню под себя. Вы как бы постоянно опережаете читателя, указываете ему, что и как надо видеть. Это не есть хорошо.
– Боже, что я творю, – щёки её пылали, на глаза набежали слёзы. Она растерянно смотрела перед собой.
Опять же, по моему скромному мнению, не нужно столько атрибуции. У вас доля диалогов ничтожна в общем объеме, а атрибуций к репликам ого-го сколько. Ощущается тяжеловатым.

Вот как-то так примерно получается. Однако не следует рассматривать мои комментарии как истину в последней инстанции. Это только личное (субъективное) восприятие одного из читателей, на которое автор вполне может облокотиться.

С искренним уважением,

[Людмила Ив]

Благодарю, за развёрнутый и конструктивный ответ.

Да, Вы верно отметили, что город (и его топонимы) становятся больше, чем декорации к сюжету. Это «живой» организм за счёт выраженных чувств, эмоций, в целом, настроения персонажей. Тот же «ехидный» маскарон – отпечаток минутной тревоги главной героини. В другой ситуации это просто декоративный элемент доходного петербургского дома.
Про квазидокументальность я вполне поняла. Топоним как документ.

Что касается «бестелесно-бесстрастности» героини. Факты говорят об обратном: она решилась идти за незнакомцем, хотя могла и не обращать внимания ни на забытый букет, ни на возвращённый туристкой на набережной перед сфинксами; обладает внутренней речью (что иногда, сама замечаю, сливается с интонацией рассказчика); различные выражения эмоционального состояния (недовольство, досада, неуверенность и т.д.).
Согласна, что в некоторых моментах рассказчик «разжёвывает» лиричность героини читателю. Поясняет. Но куда ему бедному деваться, не знаю. Пока не понимаю.

Возможно, под «тяжеловатостью» Вы ещё подразумеваете более лёгкое перо. Это сложная творческая задача. Но некоторые Ваши рекомендации я возьму себе на заметку.

[гореликова]

Поясню свои слова про бесстрастность-бестелесность героини.
Вы пишете:

Что касается «бестелесно-бесстрастности» героини. Факты говорят об обратном: она решилась идти за незнакомцем, хотя могла и не обращать внимания ни на забытый букет, ни на возвращённый туристкой на набережной перед сфинксами; обладает внутренней речью (что иногда, сама замечаю, сливается с интонацией рассказчика); различные выражения эмоционального состояния (недовольство, досада, неуверенность и т.д.).

Да, с фактами все нормально. Фактов достаточно. Однако художественность – это не только о чем? (факты), но еще и как? (как написано).
Вот эта сцена:
Так она шла, размышляя, как вдруг из подворотни вышел тот самый мужчина, и если бы не оторопь, овладевшая Ритой в этот миг, она бы натолкнулась на него. Она даже ощутила запах его одеколона, втянув от испуга воздух. Он же, не обратив на неё никакого внимания, круто повернул налево и пошёл вдоль домов.
От неожиданности Рита остановилась и, не отдавая себе отчёта в том, что делает, резко вскинула голову. Только бы никто не подумал, что она тут за кем-то идёт по пятам, кого-то там преследует. Пусть лучше думают, что у неё кровь носом пошла. Однако вслед за чувством внутренней неловкости произошло нечто совсем удивительное и нелепое: подняв голову, она встретилась глазами с пронзительным каменным взглядом женского маскарона[2], притаившегося под старым эркером. У этого существа были пухлые ехидные щёчки, слегка искривлённая язвительная линия губ и глаза с едва различимыми контурами зрачков, которые по замыслу скульптора были заточены смотреть вниз и сутками наблюдать за людьми, ничтожно суетящимися перед стенами векового дома.
Если рассмотреть эту сцену в деталях – по предложениям разобрать.
Первый абзац:
Так она шла, размышляя, как вдруг из подворотни вышел тот самый мужчина, и если бы не оторопь, овладевшая Ритой в этот миг, она бы натолкнулась на него. Она даже ощутила запах его одеколона, втянув от испуга воздух. Он же, не обратив на неё никакого внимания, круто повернул налево и пошёл вдоль домов.
Вы как повествователь здесь сразу везде – всесведущий рассказчик, который знает, что Ритой овладела оторопь, она втянула от испуга воздух. Вы как бы в голове Риты. И одновременно вы в голове второго персонажа – вы знаете, что он не обратил на нее никакого внимания. Это вполне цельный образчик определенного типа повествования, разновидности повествования от 3-го лица. Термины не привожу, бог с ними, главное – суть. А суть в том, что панорама, которую вы показываете широкая – в нее умещается и Рита, и мужчина.
Далее:
От неожиданности Рита остановилась и, не отдавая себе отчёта в том, что делает, резко вскинула голову. Только бы никто не подумал, что она тут за кем-то идёт по пятам, кого-то там преследует. Пусть лучше думают, что у неё кровь носом пошла.
Вот здесь Рита укрупнена – вы в ее голове. И посмотрите, насколько вы подробны в объяснениях. Не просто остановилась, а остановилась от неожиданности, не просто вскинула голову, а вскинула резко, вскинула, не отдавая себе отчета в том, что делает. И поверх еще пояснение в виде несобственно-прямой речи героини – только бы никто не подумал, что… (и далее по тексту).
Получается так, что читатель еще не успел не только вчувствоваться в положение героини – он даже не успел понять, что положение героини поменялось, а вы уже дали исчерпывающее объяснение. Причем вы объясняли, а не показывали. Показать – это Рита остановилась, вскинула голову и что там еще она сделала. Объяснить – это привесить к Ритиным действиям объяснение от автора (не отдавая отчета и т.д.)
Далее вы еще больше усугубляете:
Однако вслед за чувством внутренней неловкости произошло нечто совсем удивительное и нелепое: подняв голову, она встретилась глазами с пронзительным каменным взглядом женского маскарона[2], притаившегося под старым эркером.
Видите? Вы поставили телегу впереди лошади. Рита еще ничего не сделала, только голову вскинула, а вы уже надавали читателю установок. Что, во-первых, Рита испытывала чувство внутренней неловкости. Хотя героиня вряд ли сама могла за столь короткое время отрефлексировать свои ощущения, да еще в таких определениях. Но вы, надмирный повествователь, уже повесили ярлык: это – чувство внутренней неловкости. Во-вторых, вы указали, что произошло нечто совсем удивительное и нелепое. Хотя что тут удивительного? Подняла глаза и увидела архитектурное украшение. Которое вы, кстати, очень по-деловому описали – женский маскарон.
Вот это и есть пропажа чувственности и телесности героини. Как я полагаю, на тот момент Рита сама не понимала свои чувства, в этом и есть цимес сцены. Но это я полагаю умом, а чувствами… Нет, не зацепило. Ну что это за оборот такой? - пронзительным каменным взглядом женского маскарона[2], притаившегося под старым эркером. Это строка из путеводителя. А по смыслу должно быть – подняла глаза и ах!!!
Я так думаю, что ах не получился именно из-за негибкости стиля. В этой сцене вам бы уйти от квазидокументальности (последовательного, логичного перечисления, которое было хорошо в предыдущих сценах) и добавить каких-то чувственных деталей. На физическим уровне – нужно изменение строя предложения и какой-то яркий (чувственный! Не бесстрастно-путеводительный!) описательный штрих.
Только не спрашивайте меня, какой. Это ваш рассказ. Я как читатель только констатирую – тут надо меня зацепить. Ошарашить. Тронуть, поразить, подберите любое подходящее слово, но только выведите меня из равновесия, остраните меня (знаете такой термин?) Ну, чтобы я одновременно с героиней встретилась взглядами с маскароном и воскликнула: ах! И дальше уже воспринимала героиню как самое себя. Тогда эта сцена была бы отыграна на все сто.
По этому поводу у Чехова отлично сказано. Помните в «Чайке»? Когда Треплев сравнивает свой стиль и стиль Тригорина. Не поленилась, нашла цитату:
У него на плотине блестит горлышко разбитой бутылки и чернеет тень от мельничного колеса - вот и лунная ночь готова, а у меня и трепещущий свет, и тихое мерцание звезд, и далекие звуки рояля, замирающие в тихом ароматном воздухе... Это мучительно.
Ваш пронзительный каменный взгляд женского маскарона, притаившегося под старым эркером, и есть далекие звуки рояли, замирающие и т.д. А для чувственности нужен всего лишь штрих – блестит горлышко.
Вот как-то так примерно.
Только ради бога, Людмила, не считайте мои слова укором. Ваш рассказ состоялся, я бы не советовала его править, готовую булочку не испечь заново. Просто, может быть, на будущее… Я уверена, что в следующем своем рассказе вы эти точки роста легко вытащите, если захотите.
Вы хорошо пишете, спасибо вам как говорится, за доставленное. Просто всегда хочется, чтобы было еще лучше))
И не серчайте, если что.
Удачи!

[Сапир]

Я бы посоветовал автору почитать рассказы Соломона Сапира, опубликованы в НЛ пару лет назад. Тоже - город, тоже Ленинград, так он в его времена именовался. А временам тем скоро сто лет. Правда, в основном, Петроградская Сторона И Л-д у него тоже имеет значимую роль. Он рядом, он во всем. Но не подавляет и героя и читателя. Наоборот, возвышает. А вот у вас - как то принижает, внимание сосредотачивается на городе, а не на героине. В сущности, какой то никакой героине. А так, все хорошо, прекрасная маркиза. Все хорошо. А сцена с этим самым женским ... Забыл уже слово. Так - удалась. И Б-г с ним, с Чеховым. У него по своему, у вас- по своему. Еще Маяк говорил, делайте под себя, не делайте под Маяковского.

[Людмила Ив]

Прочитала два рассказа. Больше не смогла. Тяжеловато и рублено. Города как живого не увидела, извините. Поэтому и о "возвышении" уже не говорю. Это рассказы, которые подчинены абсолютно иным творческим задачам, чем ежели те, которые я ставлю перед своей "непарадной" романтикой. И стиль другой. Это, скорее, то-то авангардное, телеграфное. Тут и читатель свой, и критик, наверно, тоже)

[Сапир]

Непарадная романтика, это что то интересное. Есть дворовая романтика. Но непарадная, это что то другое. Наверное, более возвышенное. Но до парадной романтики не дотягивает.
 

[Людмила Ив]

Непарадная, нефасадная.

Переход от романтики к прозе жизни начинается буквально во дворах-колодцах. И в них своя атмосфера.

Непарадная означает место или представление о чём-либо отличное от его открыточной (глянцевой) стороны. Есть фасад, а есть двор. Есть парадная лестница в особняке или в хорошем доходном доме прошлых веков, а есть лестница не то, чтобы «чёрная», не вписывающаяся в канон "парадности", но создающая атмосферу. И это не менее интересно и прекрасно, чем глянец.

Контекст таков! Мы, петербуржцы, привыкли называть вход с дверью+тамбур+лестницу=парадной (не подъезд ни разу))). Впрочем, некоторые парадные вовсе и не парадные (слишком узкие и тёмные или слишком «новые» и в новостройках), но всё равно атрибуция неизменна.

[Владимир Захаров]

Я вот почитал свежим взглядом, помню, что еще пару раз отрывками читал, и могу сказать, что мне нравится, как это выглядит, как едет паровоз. Не согласен с тобой сестра, по поводу авторского доминаторства, отсутствия телесности. Я, как шизофреник в дальнем приближении, воспринимаю этот текст, как совмещение-отдалением. Это она всё это и вещает со стороны. Пойду ещё почитаю, и может изменю своё мнение.

[Владимир Захаров]

Я  более менее понимаю о чём ты сестра, и о чём автор. Есть некоторое довлеющее отстранение... почему бы и нет. Помню, мне тоже это в вину ставили. Автору скажу, что у вас таланта с избытком, и идите у него на поводу, а не у впечатлений от отзывов, пускай и от отзывов самых крутых людей на свете (я о сестре, если что).