Владимир Абрамсон
Сборник повестей и рассказовОпубликовано редактором: Карина Романова, 25.01.2010Оглавление 8. Домская площадь (рассказ) 9. Финка (рассказ) 10. Блядки (рассказ) Финка (рассказ)
«Случайно падали звезды». Земфира, песня «Прогулка». «Случайность – проявление внешних неустойчивых связей в действительности». Барух Спиноза. Город Агрыз знаменит в Татарии Замковым заводом. Все там работают, делают замки на сараи, вагоны, на арестные «воронки», калитки, на удобства во дворе. Много чего требуется запереть. Выпускают сейфы. К ним полагаются три ключа. Слесарь точит еще один и прячет дома. Иногда на четвертый ключ падает дорогой покупатель. Способствует ли замковый ассортимент ужесточению нравов, не ясно. Более ничего в Агрызе нет, кроме ресторана «Прибой». До Перестройки деньги у заводских были, народ вечерами ломил в единственный «Прибой». Там вся обслуга молодые татары. Не пьющие, все в злом стремлении содрать десятку и еще, еще. Вынуждали заказывать горячее и много водки. Горячина – мясо несъедобное, а водка и дома. Беспощадны: два часа отсидел – освободи место. Набегут официанты ордой, скрутят и выкинут на снег. Одна слава, в ресторане был. Был и четырнадцати лет Павел, по случаю, с мамой и отчимом. Он сидел против большого зеркала, мелькали пьяные лица, женщину ударили. Паша испугался. Крохин Павел бросил школу и сбежал из города Агрыз. Бежал из-за финки, стального клинка. Пришел к приятной девочке Тоне уроки учить. Тихая Тоня отличница и шефствует по математике и физике. Получится – поцеловать, тронуть губами нежный уголок ее рта. На стенном ковре увидел роскошный, не очень большой нож, в конце тонкий как жало, наборная ручка цветными кольцами. Два часа под тихие объяснения теорем и задач смотрел на сверкающую сталь. Уходя, снял клинок со стены. Будь кто в комнате, не мог бы украсть, и жизнь пролегла бы иначе. Лишь только коснувшись лезвия, почувствовал чужую, бурную силу в себе. Слов «фетиш, фетишизм» Паша не слыхал. Прорезал боковой карман брюк и лезвие в самодельных ножнах касалось ноги, а небольшой эфес и рукоятка всегда в кармане под правой рукой. О последствиях кражи Павел не думал. Трое знакомых ребят встретили у крайних гаражей, гиблое место. Бежать бы, но клинок жжет в кармане. – Отдай финку, блядский гад! Ее Тонькин брат из зоны принес! (В небольших городах ребята уважают «мотавших срок». Девочки ищут трагической любви приблатненых. Прилипчивая бравада зоны. Эта беда не оставила фабричные поселки и ныне). Трое побросали сигареты, свидетельствуя о серьезном. Повалили на снег и ногами. Паша извернулся вынуть нож и вскочил. Пацаны разбежались. Он побрел оврагом, держа на заводскую трубу. Чистого снега по пояс. Дома нет никого. Будь мама на кухне да спроси, дать ли ужин, судьба Павла не изменилась бы круто. Впереди каникулы, а там может быть отдам финку. В школе он вор, Тоню жалко. Но против трех дрался… Мамы все не было. Холодно Паша вынул из закладки отчима девяносто рублей (никогда его не увижу), оделся потеплей. В три дня он добрался до Ленинграда. Подобрал водитель фуры, надпись на борту: «Не тормозить! Пустой, трезвый, денег нет». Ехали быстро.
Павел Крохин ел горячее в буфете, не решаясь обратиться к соседу за столом. У того, как рот открыл, блеснула железная челюсть на сорок зубов. Мужик ногтем разрезал спичку вдоль и ковырнул в зубах. Тоже мне ленинградец. – Тебе прописаться надо. Иди в лесхоз на лесоповал, в области. Но контора и прописка здешняя. Или жениться на ленинградке. Вот я … Павел бродил по городу, не видя за обледенелыми от слез ресницами. Зеленый дом – будто Зимний дворец, площадь с колонной – Дворцовая. Где переспать? Паша слышал только свое нечистое горячечное тело. Голод тоже. Вернуться в Агрыз, отработать деньги отчиму. Он достойный мужик, поймет. Мама из своих сбереженных тайком даст. Над рекой светало. Он смотрел бессмысленно на дворничиху в ватнике и грубом головном платке. Тепло ей грязный снег разгребать, чаю горячего сладкого напилась. – Ступай согрейся, сказала тетка. – Щеколду пальцем подымешь. Павел пристал ночевать в полуподвале дворницкой, за Мариинским театром. Окрестные дворники держали лопаты, мётлы, старые цинковые ванны на санках – снег вывозить. Начинали в морозной сырой мгле в пять утра, и Паша шел санки таскать. В полуподвале два топчана, кто по надобности дневал, ночевал. Заходили, выпивали блатари. Они дрались по дворам, забегали в дворницкую в крови. Они украли финку. «Дворцовые» дворники, убиравшие главную площадь, жили по квартирам. Поля, Полина давно в Ленинграде, да в полуподвале. За серой мятой простыней, натянутой на проволоку в углу. Ни покрывала на койке, ни коврика на стене. Будто Полина не живет здесь все годы. Она дальняя, зауральская. Счастлива была, когда ходила за две версты в школу. Встанешь впотьмах, мамы нет. Ушла на смену или не пришла еще с ночной. Комната настыла, запах морозный. Пожуешь что – ничто и на волю. Сизые тучи, снег будет. Тучи светлеют снизу, мерзлая луна пробирается средь них. Дрова в поленнице трещат от мороза. Хорошо, впереди день в жарко топленой школе. Встает заря во мгле холодной. Потом о нивах, то есть полях. Выходит на дорогу волк с волчицей, подругою голодной. В школе проходили. В школе старшие девочки говорят об «этом – том» более со смешком, получается же, что отношения с мужчиной, брак, беременность, дети все больше их занимают и будут главным в жизни. Школьные ребята, грубые от застенчивости, угреватые, их не волнуют. Судят о взрослых мужчинах и женщинах, кто с кем живет, присочиняют для красивости. Кто к кому «ходит». Городок не велик, выйти бы замуж за лейтенанта. Нет газа в домах. Труба лежит под землей близко. На самой окраине в Низине газовая магистральная станция. При ней каменный штукатуреный дом, живут мастера. Из школы девочки заходят на станцию от дождя, в самом деле к Рустаму Давлетшину. Шум в цехе страшный, Рустам кричит и кто-то слышит его по телефону. Насосы один за другим смолкают. Рустам нездешней кавказской красоты и с ним другой, жаркий мир: горы, Черное море и он сам на палубе белого парохода. Весной по первым лужам и слякоти он позвал Полю в свою квартиру. Нежданно–негаданно стала Поля женщиной. Ей понравилось смуглое, рельефно мускулистое тело Рустама. Его медлительная отстраненность от суетных дней. Поля ушла от матери и жила в Низине у Рустама. Мать приходила, плакала. Видя упорство дочки, уступила – восьмой класс кончи, пропащая. Сама она ходила в школу четыре зимы. Рустам называл Полю кавказской пленницей и в школу не отпускал. Боялся связи с несовершеннолетней и обещал жениться, как станет ей семнадцать лет. Летом ездили на «Уазе» по просеке, под которой лежит труба. В кабине припасена двустволка. В лесу Рустам неожиданно настораживался и брал ружье. Из тишины скоро возвращались лесные звуки. Он коротко, жестами показывал на ель, или в даль просеки. Поля различала глухаря, зайца. Рустам стрелял. Так они жили два года. Близко семнадцать лет, Поля думала венчаться в церкви. Лежали в постели, Рустам свысока и лениво рассказывал о дальних странах и как спал там с красотками. Подробностей не стеснялся. Врал, наверное. Открылась дверь и вошла женщина с мальчиком лет четырех. Чемодан на колесиках. Поля вскочила голая, пробежала, в тесной комнате почти коснувшись грудью Рустамовной жены. Схватила ночную рубашку и побежала полем. Рёв газовых дизелей гнался за ней. Конец ночи пряталась в густом цепком кустарнике, рубашка в клочьях…жена уверенная, холеная, городская. Увидя Полю голой, лицом не дрогнула. Кричать надо, стыдить, соседей звать, волосы рвать. Сейчас на моем месте законно лежит. Утром Поля брела в редкой тайге, ничего не видя перед собой. Ненависти к Рустаму не было, не стало его. Днем ее изловил милиционер. Боролись, Поля прокусила милицейскому руку. У нее случилось отделение сетчатки обоих глаз, вечная тьма. В школе собрали деньги, тайно полтысячи рублей дал Рустам. Две девочки отвезли слепую Полю в Ленинград. В офтальмологии делали уколы в глаза. Удачно оперировали, зрение вернулось. Ее оставили в общежитии при клинике. Курсы медсестер Полина не осилила. Давно всё ушло. В сорок лет глупая, отечная, неряшливая баба. Помнит городок, Рустама и как вошла женщина с ребенком. Уральскую пургу помнит, когда метет не с неба, а ровно над землей и дышать на ветру сил нет.
Блатных Павел не боялся, что с него взять. Они украли финку. Пугала по вечерам тётка старая, дворничиха Поля. Поила чаем. Матерясь от боли, стаскивала валенки. Ноги в грязных бинтах. Павел снимал бинты и скручивал в трубочки, для следующего раза. Ноги распухли, синие в струпьях. Мочил тряпицу в кипятке и отирал струпья. Баба Поля дурно пахла. Ездили к знахарю далеко, в Лисий Нос. Дом глазурованного кирпича, с мезонином. В первой комнате как в поликлинике ждут женщины и немощный старик. Кислая старушка к «самому» Павла не пустила. Нет и нужды. Дорожки на большой усадьбе от снега не чищены. Пошел по целине. Вспомнилось, пробирался по пояс в снегу, держа на заводскую трубу. В Агрызе. В правом кармане, касаясь бедра, леденела финка. Вечером баба Поля легла без бинтов, в колючих шерстяных носках. Павел спросонья не мог понять, тяжесть к боку привалила. Поля сгребла его на себя. Паша вырвался. Тогда она легла на него, и что-то липкое и мерзкое случилось. Поля лежала тихо. Зажгла свет и дала десятку. Павел зло заплакал, порвал деньги и бросил. Павел ощутил смрад своего немытого тела. На морозе не учуешь, но в тепле стыдоба. Он уже не стеснялся расспрашивать местных и дважды повторить дорогу к ближней бане. Дом даже на взгляд сырой, мыльная вода сочится из угла. На двери бумага: «Сегодня до 13 часов моем ШМО». Пошел другую баню искать, да вернулся, лучше подождать. Не знал, что судьба. В конце улицы обозначилась черная колонна, кто в шинелях, кто в бушлатах, брюки клеш. Моряки, но без погон. На помыв запускали по двадцать человек и старшой дал Павлу лишний талон. Скоро Павел в сытости и тепле спал на верхней койке в ШМО. Школе мореходного обучения. Нравы в ПТУ были – бей лежачего. Братва и пацаны. Но жить имело смысл.
В недавние еще годы белых людей в экваториальной Африке было не много. Если европеец ехал в машине, а другой шел пешком, водитель останавливался и подвозил. Судовой машинист Павел знал обычай и немного английский. Теплоход застрял в порту Тэма надолго. Стояли бездельно длинные вахты и потом были свободные дни. Павел уезжал через лагуну в Аккру, где тоже делать нечего. Пил теплое пиво на дощатой веранде захудалой закусочной. Денег не было. Черные девицы знали и не подходили. Горько пахло корицей. В виду чахотных пригородных пальм, под душным экваториальным солнцем, в южной лени думал о себе. По шалости финку украл. Не виси она на видной стене, стала бы судьба иной и я – иной человек. Такая ли моя вина, чтоб вырвать из дома, от девочки Тони. (Её он помнил хорошо и в молодости разыскивал). Что же правит нами. Случайность или много случайностей – рок, предопределение от рождения до конца? Иль мы сами по себе? Если правит и определяет случай, то к чему топорщиться. Он и не суетился.
Несчастная баба Поля закономерно кончила инвалидным домом. Второй год готовится умереть. Видит в маразматических просветах себя молодой, и Рустама. Входит в его комнату и ложится поверх одеяла… Из школы шла. Какая сила повернула, закружила, понесла. Унесла бы скорей. С Рустамом хорошо жили.
Оглавление 8. Домская площадь (рассказ) 9. Финка (рассказ) 10. Блядки (рассказ) |
Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 01.10.2024 Журнал НЛ отличается фундаментальным подходом к Слову. Екатерина Сердюкова 28.09.2024 Всё у вас замечательно. Думаю, многим бы польстило появление на страницах НОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ. Александр Жиляков 12.09.2024 Честно, говоря, я не надеялась увидеть в современном журнале что-то стоящее. Но Вы меня удивили. Ольга Севостьянова, член Союза журналистов РФ, писатель, публицист
|
||
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru 18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021 Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.) |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
|