Ёлочные шары

Саше, в Рождество

Когда ладошка падает в ладонь,
как редкие снежинки – на траву,
ещё один рубеж преодолëн,
и новым утром новый день рождëн,
и я живу.

Гирлянда кровоточит на окне,
а ëлка прячет речь, тепло и звук,
и миг застыл, внимая тишине,
дорогу распахнувшей Рождеству.

Когда разбудит нас полночный бой,
без приглашения нагрянет в дом
снег настоящий, колкий, ледяной –
и упадëт в ладошку и ладонь.

18.12.20

Колыбельная Саше

1
Шла собачка по дорожке,
По болотам и лесочку,
Ела спелую морошку,
Перепрыгивала кочки,

Лазила по бурелому
Наперегонки с ветрами;
Отыскав дорожку к дому,
Поскорей спешила к маме.

У собачки ухо в крапинку,
У собачки хвостик ленточкой.
Отдохни хотя бы капельку,
Засыпай скорее, деточка!

2
Мама – старая овчарка –
Радостно встречала дочку.
Домик на краю лесочка
Печкою топился жарко.

До утра дрова трещали,
И собачка пела звонко
Песенку про мамонтёнка –
Беззаботно, без печали.

У собачки глазки сонные,
У собачки лапки мягкие.
Спи, Сашуля – ночи тёмные.
Спи, дочурка – утра ранние.

3
В доме на дубовых сваях
Очень счастлива собачка.
Нежно песню напевая,
Мокрый нос от солнца пряча,

Лаской маминой согрета,
Сладко косточку смакуя,
Ловко хвостиком танцуя,
Шла собачка прямо в лето.

У собачки шерсть мохнатая,
А язык – шершавый, розовый.
Засыпай, моя упрямая,
Укрывает песня грёзами.

* * *

В Рождество случиться тому, чему не бывать.
Снег на набережной египетской ляжет вкось,
и в январь упадёт Зихермана безумная кость^[1]
из ладони Ахилла:
он снова пытался догнать
Черепаху, которая дальше на пядь его
тонких пальцев,
сплетавших времени миражи.
Он находит ответ внезапно, он весь дрожит,
и в глазах у него – безумное торжество:

Если время инвариантно, то я голем
в этой точке судьбы;
утопая по грудь в снегу,
за тобой, Черепаха, я больше не побегу;
только боль бесконечна, всë остальное тлен.
Я беспомощен,
я голем.

В Рождество случиться тому, чему не бывать:
Черепаха замрëт на миг –
тонких пальцев пядь
(недогнатьнедогнатьнедогнатьнедогнать) –

я лежу, Ахиллес,
там, где кость ты искал, кляня
Зихермановы шутки.
Мальчик, ищи меня.

* * *

Мой Петербург заледенел, как спички
у девочки в рождественское утро;
Фонтанка тяжела и анемична;
в наушниках играет песня «mutter»;
мешает видеть иней на ресницах,
и в пальцах вяло тлеет сигарета;
с хрустального куста вспорхнула птица –
по кромке острова до Университета
ей длить пространство зимнее;
едва ли
взлечу за ней, утратив тяжесть тела;
вонзился в вены города февраль, и
Фонтанка посветлела, ослабела;
наушники сгорели –
небо слушать,
вообразив блокадных минус сорок,
забыв про шапку, отморозить уши
и с городом вступить в горячий спор, и,
выкрикивая жадно:
ну оттай же! –
очнись от стужи! –
не играй в молчанки! –
скажи хоть слово! –
не услышать даже,
как подо мною треснет лëд Фонтанки.

10.03.21

* * *

Лю Ся^[2],
стихи не пишутся,
гроза дробит Ай-Петри,
и кажутся нелепыми слова про гуманизм.
Нас разделяют тысячи
безбрежных километров.
Утратив равновесие,
невольно смотришь вниз:

внизу бурлит отчаянно
рассерженное море,
и нужно больше мужества, чтоб в небо заглянуть.
Хрустальные и нежные
стихи слагает горе,
а время, что украдено, обратно не вернуть.

Лю Ся,
спираль молчания
погубит нас однажды,
и, если морю не бурлить, кому тогда кричать?
Когда отдашь последнее,
уже не будет страшно –
но нет, стихи останутся,
им их не отобрать.

20.06.21 Ростов-на-Дону

* * *

Настанет осень;
алым рассыпаясь,
сгорают на ветру рябины кисти,
дрожат деревья, сбрасывая листья,
и пальцы, век касаясь;
мир никогда уже не станет прежним.

Как след звериный – перед снегопадом,
так беззащитно сердце перед взглядом,
прямым и нежным.

Летит земля, на части разбиваясь,
в глухую сыть;
я научусь не плакать, расставаясь,
и не любить.

26.09.21

А. Т. (Канонерский остров)

В Бухте Благополучия снова штиль.
Винными листьями осень дороги укрыла,
прячет лицо заплаканное в ковыль;
против зимы не спасёт никакая сила.

Винные листья, как кровь, на торпедо,
им
вечно искать горизонт на большой дороге;
солнце истлело, как сигарета, и
нам остаётся пепел – сродни залога
нового ветра в Бухте.

Придёт буксир,
волны взрыхлит,
поймает глаз отраженье,
и закачается снова от ветра мир –
против зимы спасает его движенье.

3.11.21

N.

1
feci, quod potui, faciant meliora potentes^[3]
зрительный зал пустеет, распахнут в небо
горечь во рту легко растворяет mentos
время разбилось – бежать по осколкам

мне бы
воздухом захлебнуться, взлететь, как птице,
выше над мира молчанием и свободой,
легче Коперника и меньше единицы
вспыхнуть
исчезнуть
съëжиться до литоты

страшно, как страшно, в бездну сорвавшись, падать,
сердцем цепляясь за мягкую плоть земную
радость моя, отчаянье,
миг,
расплата
вечным падением в бездну за стук ошую

24/25.07.21

N.

наматывай дорогу на ось,
а волосы мои – на кулак.
над нами – ожерелье из звёзд,
за нами прячет след Zodiac^[4].

пустяк

по коже октябрём холодит –
сними её с меня, дай вдохнуть,
Земля моя,
я твой сателлит,
и мне уже не страшно тонуть

ничуть

стук сердца
пули свист
я лечу
тяжёлым наливаясь свинцом
и ветер задувает свечу
и небо заливает лицо

ты в нём,

как в зеркале,
умножен на два,
и Zodiac'а тень во плоти
не складень точит – точит слова

октябрь открывает пути^[5]

иди

25-26.10.21

* * *

Так много снега, что нельзя дышать,
до вёсен не разводятся мосты.
Внутри мне больше нечего терять,
в сухом остатке остаёшься – ты.

Распахнутое до костей пальто,
из-под воротника струится дым,
и я тебе шепчу стихи Кокто:
Но что теперь?
Ты спишь, и я любим.

За бесконечный снег, за тишину,
за радость необъятную мою,
встречая тридцать первую весну,
влюблённая, тебя благодарю.

4.12.21

 

... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в декаре 2021 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: