Акварели

Гобелены

Камни Армении

В маленьких речках Армении,
Каменистых и мелководных,
Ты не встретишь русалок.
Их здесь нет. Им здесь нечего делать.
В нашем единственном озере –
В нашем Севане –
Нет больших или малых чудовищ:
Им здесь просто не развернуться.
В наших горах
Нет драконов и нет великанов.
Даже снежному человеку
Здесь негде укрыться от ветра.
Но зато наши камни,
Наши горы и наши речушки
Обладают железною хваткой.
Они меня держат так крепко,
Они меня держат так крепко! –
Почище любого магнита...


        *   *   *

Ещё не утро, но уже не ночь,
И воробьи галдят самозабвенно;
Ещё каких-то несколько мгновений,
И свет себя сумеет превозмочь.


        *   *   *

Сверчки дают последние концерты,
Не за горой дожди и холода...
Возьму билет, усядусь в самом центре:
– Начнём. Я весь вниманье, господа.


Армения. Натюрморт

Армения, горы и долы,
Шеренги дорожных столбов,
Убогие, нищие сёла,
Квадраты цветочных ковров…

Армения, скалы и кручи,
И «зебры» дорожных оград,
Из оползней, рытвин зыбучих
Прожилками корни торчат.

Армения, ржавые степи,
Залатанный, рваный асфальт,
Высокое, звонкое небо,
И ласточек приторный гвалт.

Армения, жухлая зелень,
Залысины важных холмов,
Продольные шрамы расселин,
Большой заболоченный ров.

Армения, кряжи и камни;
Мне надвое сердце деля,
Бежит, все бежит под ногами
Забытая Богом земля…






        *   *   *

Ночь. Собаки без умолку лают,
Людям спать не дают. Не пойму,
Неужели бедняги не знают,
Как за это досталось Муму?...


        *   *   *

Осень
выткала
последний гобелен
и посвятила
завтрашнему
снегу.


Прощание с Араратом

Остынь, Гора. Не нужно кипятиться.
Застынь. Замри. Поговори со мной.
Всё наше зло вернётся к нам сторицей.
Ты в летний зной слепи нас белизной.

Молчи, Гора. Твой крик – твоё молчанье.
Нас бьёт под самый дых немой укор.
Не осуждай нас. Пусть твой взгляд печальный
Горит неопалимо, как костёр.

Молчи, Гора. Не растравляй нам душу.
Пусть боль в закрытой капсуле живёт.
Она в тысячелетьях стала глуше.
Нас бьёт кровавым градом небосвод.

Гори, Гора. Дари душе моей
Свет мудрости, покой и равновесье.
Намного тяжелей любых камней
Безликое чужое поднебесье.

Держи меня, Гора. Я уповаю
На мощь твою, хотя всё тоньше нить.
Ошибка роковая – расставанье.
Ты не позволь тоске меня убить.


Агарцин

Как взобрались вы, камни, сюда,
В эти выси и дали?
Может, церковь была здесь всегда?
Песней, птицею стала?

Время здесь не имеет примет,
Суета здесь нелепа.
Ухватиться б за гривы комет,
Прокатиться по небу.

Тишина здесь всегда начеку,
Колченога дорога.
Уж отсюда я точно смогу
Докричаться до Бога.


        *   *   *

Армения – засилье сериалов.
Телеэкран – послушный лжец и льстец.
Жива надежда, но вконец устала.
Мечта на ладан дышит – не жилец...

Армения – крутые олигархи
Своим аршином меряют закон.
Нам их закон – как мёртвому припарка,
Закон – в загоне, люди – полигон.

Армения – затравленные лица.
Страною правит свора прощелыг.
Верёвочка всё продолжает виться,
Нет ни следов правленья, ни улик.

Армения – ханжи и фарисеи
Нас учат жить без веры и мечты.
Не по годам, а по часам борзея,
Дают нам список средств от нищеты.

Армения! Ты снова очутилась
Меж двух всепожирающих огней.
Теперь тебя спасёт лишь Божья милость.
Создатель! Позаботься же о ней!

Морские эскизы

        *   *   *

Ранним утром
В обнимку с Музой
Я вышел на берег моря.
Настроение было отличное,
В голове копошились рифмы,
И всё предвещало стихи
О любви, о «свободной стихии»
И других высоких материях.
Но вдруг
Мне в стопу вонзился
Осколок бутылки,
Разбитой какими-то суками.
И я завопил,
Взвыл от боли,
Семиэтажно просклонял этих тварей
По всем падежам;
Моя Муза схватилась за голову,
Расправила крылья
И полетела к другим поэтам.
И я, оставшись без вдохновенья,
Вместо стихов о любви,
О «свободной стихии»
И прочих высоких материях,
Написал, вопреки своей воле,
Вот такой «авангард»…


        *   *   *

Я слышал, что Джульетта Капулетти
Однажды отдыхала в Кобулети.
Но сеял дождик мелкий через сито,
И море было грозным и сердитым.

Так продолжалось долгие недели.
Дожди с сердитым морем надоели…
Нет ничего печальнее на свете,
Чем бесконечный дождик в Кобулети.


        *   *   *

У Чёрного моря – и юмор чёрный.
Море ластится, словно котёнок,
Просит погладить себя, мурлычет,
Играет, нежно бьёт тебя волнами,
Легонько опрокидывает навзничь…
Ты думаешь, что ты играешь с ним,
На деле же оно с тобой играет.
Запомни, море – не котёнок, – рысь.
Оно тебя катает, словно мячик,
Игриво лапой бьёт и теребит, и треплет,
Но если в нём проснётся дикий зверь,
Распустит когти рысь, тогда не жди пощады.
Играешь с этим ласковым котёнком? –
Играй, плескайся, будь ему мячом,
Но никогда не забывай о спящей рыси.


        *   *   *

Море больно меня лягнуло,
И в отместку
Я исподтишка в него пописал.


        *   *   *

Я уезжаю, море. Не грусти.
Возьми на память от меня монету.
Прими моё последнее «Прости!»,
Дождись меня. И верь, как я, в примету.


Поэт и море

На пляже люди снова насвинячили.
Оставили объедки и огрызки,
Отходы, арбузные корки,
Стеклянные бутылки, целлофаны,
Окурки и коробки сигарет,
Пластмассовую тару и предметы…
И под вечер, к закату
Пляж превратился в мусорную свалку.
А море сердито брюзжало,
Шумно выражало недовольство,
Грозно грохотало, рокотало,
И ворча, негодуя, метлою
Вычищало свои берега.
И всю ночь напролёт
Оно продолжало ворчать,
Продолжало роптать и брюзжать
И очищаться от сора и скверны.
Я его утешал, как умел,
Терпеливо выслушивал
Его бесконечные жалобы.
И тогда я подумал,
Что к десяти своим заповедям
Богу следовало бы добавить
Ещё одну: «Не сори!»






Мальчик и море

Я помню –
Десятилетним мальчонкой
Я забрасывал море камнями
И приговаривал:
– Вот тебе! Вот тебе!
Это тебе за то,
Что ты такое злое и сердитое.
Море в ответ
Равнодушно брызгало пеной
И катало по берегу
Разноцветные камни.
А сейчас, полстолетья спустя,
Уже на закате жизни,
Я снова приветствую море,
Обращаясь к нему со словами:
– Здравствуй, мой старый ворчун,
Величайший в мире шлифовальщик камней.
Я вернулся сюда за камнями,
Которыми бросался в тебя.
Верни их, пожалуйста, море.
В ответ на мои слова
Море выбросило на берег
Миллионы различных камней.
– Можешь выбрать любой, –
Равнодушно проворчало море. –
Вот уж чего мне не жалко.
…Я с собой увезу эти камешки
Самых разных цветов и оттенков,
Самой изысканной,
Самой причудливой формы.
Они мне дороги тем,
Что их подарило мне море –
Самый милый на свете ворчун.


        *   *   *

Море! Смотрю на тебя и думаю:
Это насколько же нужно быть пьяным,
Чтобы грозиться на спор тебя выпить?..  


        *   *   *

Я попробовал море на вкус:
Его явно пересолили.


        *   *   *

Морю нельзя насолить:
Море и так уж солёное.


        *   *   *

Здравствуй, море!
Ну что, всё ворчим?
Но ведь в жизни
Не всё так несносно,
Чтобы вот так безутешно
Стонать, бушевать
И рыдать...


        *   *   *

Ну вот, снова к вечеру
У моря подскочила температура.
Теперь всю ночь будет бредить.


        *   *   *

Море тихо и ласково
Мурлычет и трётся о ноги,
Совсем как домашний котёнок.
А ведь ещё вчера
Этот домашний котёнок
Бесновался, как дикая кошка...
Ах, какая же ты притвора,
Ах, какая же ты лицемерка,
Ах, какая же ты мурлыка,
Помяучь же ещё, побаючь,
Ладно... ладно... я верю тебе:
Котёнок... я верю... я верю...


        *   *   *

И снова море – в растрёпанных чувствах.
Я ему не перечу: разве море перекричишь?
Я согласно киваю: не хочется снова попасть
Ему под «горячую руку».


        *   *   *

В Кобулети – большие дома:
Рай для дачников, хлеб – для хозяев.
Три сезона – хандра и зима,
Летом – жизнь, почкованье и завязь.


Негоциант

Встаю спозаранку,
Раньше других открываю
Свой невзрачный ларёк,
Выставляю на витрине
Жевательную резинку,
Сигареты всевозможных видов,
Шоколадные плитки
И разные подобные товары,
И жду покупателей.
И так – каждый божий день:
Открываюсь первым,
Закрываюсь последним.
Это очень похоже
На ловлю рыбы.
Сигареты, жевательная резинка,
Шоколад и всё прочее –
Это моя наживка.
Вот и сегодня –
С семи утра
До самой полуночи
Я забрасываю свою удочку,
Но нет никакого клёва.
Нет никакого улова.






Разносчик горячей кукурузы

«Цхели симиди!», «Цхели симиди!»«Горячая кукуруза!», «Горячая кукуруза!» (по-грузински), –
Эти слова
Вошли в мою плоть и кровь.
Эти слова
Я повторяю весь день –
С утра до позднего вечера.
«Цхели симиди!», «Цхели симиди!», –
Эти слова
Вросли в мои ладони,
Как и эти бидоны,
В которых я разношу по пляжу
Варёную кукурузу.
Изо дня в день,
Изо дня в день.
Эти бидоны стали
Продолжением моих рук.
«Цхели симиди!», «Цхели симиди!», –
Это всё, что я знаю,
Это всё, что умею на свете,
Это всё, чем могу
Позаботиться о себе и семье.
«Цхели симиди!», «Цхели симиди!», –
Эти слова
То и дело врываются в мои сны.
Эти слова
Стали моею сутью,
Состоянием моей души.
Это не я их выбрал,
Это они меня выбрали.
Из огромной колоды
Человеческих судеб.
Я вытянул именно эту,
Не самую лучшую карту.


        *   *   *

Жду погоды у моря.
Чем не занятие?..


        *   *   *

Море! Твои волны
Меня совсем достали.


        *   *   *

Море! Да не волнуйся ты так!
Всё перемелется – мука будет.


        *   *   *

Обоссали все море,
И удивляемся, что солёное.


        *   *   *

Каждое лето
Я выбираюсь к морю,
Провожу с ним медовый месяц,
Потом возвращаюсь
В свой пыльный город,
Чтобы видеть море во сне,
Чтобы грезить о нём наяву,
Чтоб вздыхать и томиться
И чтоб тосковать по нему.


        *   *   *

Глаза Айвазовского
Видели сердце моря.
Глаза Айвазовского
Видели душу моря.
И море с большим удовольствием
Позировало художнику.
Мои глаза
Скользят по поверхности моря.
Мои глаза
Не станут глазами моря.
Сердце моря
Для них закрыто.
И душу моря
Мне не дано постичь.
Море! Море!
Расскажи мне об Айвазовском…


        *   *   *

Сижу и смотрю,
Как море
Методично себя очищает
От щепок, от грязи и мусора.
Море учит меня терпенью.
Тише, чайки! – Море проводит урок…


        *   *   *

Когда Айвазовский умер,
Больше всех горевало море.
Оно вышло из берегов
И рычало, как раненый лев,
Затем улеглось поудобней
И долго-долго лизало
Свое неизбывное горе.
Но всё на свете проходит:
Море вернулось в свои берега,
Жизнь вернулась в обычное русло
И продолжилась.

«Я бы стиснул в объятиях небо…»

        *   *   *

И всё-таки в один прекрасный день
Я дотронусь до неба.


        *   *   *

Утро слушает жалобы
Продрогших за ночь бесприютных воробьёв
И утешает, ласкает их светом.


        *   *   *

У зимнего солнца – бессонница.
Солнце бродит сердито и валко,
Как разбуженный медведь-шатун.


        *   *   *

Небо! Я бы стиснул тебя в объятьях,
Да только руки коротковаты…


        *   *   *

Нет, вы только посмотрите:
В эту осеннюю холодину,
На пронизывающем,
Ледяном ветру
Деревьям приспичило раздеваться.
Совсем с ума посходили!


        *   *   *

Вымя туч потучнело.
Будет добрый надой.


        *   *   *

На Арарате – свежий снег.
Гора сверкает в новой шапке.
Под льдами прячется Ковчег.
Он скрыт от глаз и веры шаткой.


        *   *   *

Вся жизнь моя – рассветы и закаты,
А между ними – вереница дней.
Жизнь улетит, как этот шмель мохнатый.
Уже в пути пустынный суховей...


        *   *   *

В моей коллекции – рассветы и закаты.
Большой альбом в три тысячи страниц.
Я собирал их с самых ранних лет.

Я вставал спозаранку,
Чтобы поймать то мгновенье,
Когда солнце, еще не родившись,
Нащупывало щупальцами небо
И в облака швыряло абрикосы.

Я бережно храню в альбоме памяти
Неповторимость каждого рассвета,
Всю бесподобность каждого заката.

В моей коллекции рассветов и закатов
Всё меньше незаполненных страниц...


        *   *   *

Ещё одна зима
Нас холодом обступит,
Ещё одна зима
Возьмёт нас в оборот;
И радость детворы
Покажется нам глупой,
Когда крутой мороз
До мозга проберёт.

Ещё одна зима
Нас больно поцелует,
Ей будет невдомёк,
Что причиняет боль.
И будет нашу боль
Стегать напропалую,
И будет силой нам
Навязывать любовь.

Ещё одна зима
Нам принесёт лишенья,
И будет снег своей
Стесняться белизны;
Наш страх перед зимой
Нас выберет мишенью.
Мы будем дни считать,
И ждать, всё ждать весны…


        *   *   *

Февраль, ты враль. Твоя мораль – вуаль.
Твои метели ох как надоели!
Ты с виду мал. Мне жаль. Таят печаль
Твои унылые, постылые недели.


        *   *   *

Облака отлично вспенены.
Бог собирается бриться.


        *   *   *

Ночь со днём
Играют в кошки-мышки.


        *   *   *

Темно.
И алоэ в горшочке
Обиженно смотрит в окно.


        *   *   *

У горы Арарат –
Новая белая шапка.


        *   *   *

Заря –
Улыбка Бога...


        *   *   *

Рыба сорвалась с крючка.
Она ещё не созрела.


        *   *   *

Воробьи своим гвалтом
Тормошат и будят зарю.


        *   *   *

Луна сегодня так низко,
Так близко!..
Возьму бумагу и перепроверю
Расчёты учёных.





        *   *   *

Дежурная собачья перекличка.
– Я здесь, гав-гав! – Гав-гав, я тоже здесь. –
Затем – грызня, переполох и стычки…
Так каждый божий день. Хоть в прорубь лезь.


        *   *   *

Когда в душе собаки дискомфорт,
Ей остаётся только выть и лаять.
А снег ещё не скоро станет таять.
Ах, этот снег! Он всех переживёт...


        *   *   *

Всё дело – в притяжении Земли.
В так называемой гравитации.
Если стать невесомым, как мысли,
Можно вволю поплавать в небе,
Постелить одеяло на облаке
И загорать, загорать,
И смотреть сверху вниз
На смешные земные заботы... 


        *   *   *

Мокрый снег всё идет и идёт,
Он всё никак не может
Определиться –
Снег он или дождь...


        *   *   *

Рассвет родился,
Но какое-то время
Его глаза
Всё ещё оставались
Незрячими.


        *   *   *

Бредём по осеннему парку.
Осень богаче, чем Крез.
Золото топчем.


        *   *   *

Жизнь промчалась
Двадцать пятым кадром.


        *   *   *

Закатное солнце
Распушило веером
Лучезарный хвост.


        *   *   *

Смеркается:
День надевает
Чёрную маску.


        *   *   *

Я здороваюсь с морем и небом,
Я здороваюсь с солнцем рассветным,
Я здороваюсь с облаком праздным,
И все они расплываются
В добродушной счастливой улыбке.


        *   *   *

Облако спрашивает у ветра –
В какую сторону плыть.


        *   *   *

Люблю полнолуния.
Беру рогатку
И иду пострелять по луне.
И, знаете,
Нередко попадаю.


        *   *   *

У собак – вопрошающий взгляд.
«Человече, ты бросишь мне кость?
Мне так холодно, голодно, брат,
Дашь мне кость? Что ты прячешь? Не трость?»


        *   *   *

Горное эхо
гулко
сказало:
«Иду на прогулку».

Горное эхо
лихо
устроило
неразбериху.

Горное эхо
в потеху
жевало
остатки смеха.

И вдруг
стало тихо-тихо:
закончилась
неразбериха.


        *   *   *

Завтра будет у солнца дежурство.
Отдыхало три сумрачных дня.
Выйдет – сытое, с рожей буржуйской…
И опять не заметит меня…





        *   *   *

Дни бредут, как усталая кляча,
Все листаю тревожные сны...
Лишь ночные концерты кошачьи
Возвещают начало весны.


        *   *   *

Ноябрьский ветер срывает
С деревьев последние листья.
Это завтрашний снег рассылает
Свои визитные карточки.


        *   *   *

Если снежинки
Чуть-чуть подсластить –
Будет манна небесная.


        *   *   *

Парашют-одуванчик летел
И мечтал поскорей умереть,
Чтоб возродиться новым одуванчиком.


        *   *   *

Время плещет у ног,
Словно море.
Слушаю волны секунд.


        *   *   *

Первый рассветный луч
Стеснялся своей наготы.


        *   *   *

Лёгкими взмахами ветер
Дирижирует лесом сосновым.


        *   *   *

Обнажённая прожелть рассвета –
Последняя станция истины.


        *   *   *

Дождь был печален,
И ему хотелось,
Чтоб кто-то разделил
Его печаль.


        *   *   *

Ночное небо
Надело своё ожерелье,
Алмазную диадему,
И пошло на свиданье
С фанфароном-альфонсом ветром.


        *   *   *

Этой полной луне –
Всего каких-то
Четырнадцать дней.
А выглядит –
Как на девятом месяце.


        *   *   *

К вечеру солнце устало,
Тихо сошло с пьедестала,
Вытерло пот, и стало
Словно выжатый апельсин...


        *   *   *

Здесь не просто жара, а жарынь.
Порыжела, пожухла полынь.
В печке мозга – «На кичку сарынь»...
Воздух – где-то у точки кипения.


        *   *   *

Слышите шелест? –
Ветер учит траву говорить.


        *   *   *

День выдался аморфный и безликий.
Ни единой особой приметы.


        *   *   *

Бабочка! Бабочка!
Если знаешь, ответь:
Что за Мастер раскрасил тебя?


        *   *   *

Каждый раз
При слове «ягуар»
Моё сознание
Устремляется в джунгли,
Раздвигает заросли кустов,
И из их глубины
Раздаётся рычание зверя.
А буйное воображение
Моего пятнадцатилетнего сына
Хватает красную ручку
И рисует «крутую тачку».


        *   *   *

Две одетые в чёрное нищенки,
Две кладбищенские приживалки,
Примостились в укромном тенёчке
И терпеливо, равнодушно ждут,
Когда живые распрощаются с неживым,
Опустят гроб в яму,
Забросают яму землёй,
Уложат холмик цветами
И уйдут восвояси.
Тогда придёт их время.
Они подойдут и возьмут
Оставленную нехитрую снедь:
Початые и непочатые бутылки водки,
«Фанту», «Спрайт», «Кока-колу»,
Минеральную воду,
А также закуску:
Сыр, колбасу, ветчину, кусочки варёного мяса…

Две одетые в чёрное нищенки,
Две кладбищенские вороны…


        *   *   *

Утренний воздух насыщен
Ароматом цветенья.
Но в нюансах волшебной диффузии
Мой нос ни бельмеса не смыслит.
Он не годится в подмётки
Пчелиному хоботку.


        *   *   *

Ночь забрюзжала:
Скабрезный
Снова забрезжил рассвет.


        *   *   *

Поле с вызревшим хлебом
Шелестит, колышется.
Дышат ласточки небом,
Всё никак не надышатся.

...Поле гладко побрито;
Дни унылы и скомканы.
Сквозь дырявое сито
Капли сеются звонкие.


        *   *   *

Глаза у неба
Вновь на мокром месте.
Дни напролёт
Ревёт, ревёт, ревёт...
Ну, что сказать? –
Давай поплачем вместе:
У нас с тобой
Забот невпроворот.


        *   *   *

Ночь выдалась
Чёрная-чёрная.
Такой чёрной бывает
Только неблагодарность.


        *   *   *

Небо звёздами застлано
И горит во всю мощь.
Боже! Какая глазастая
Выдалась ночь!

Эхо гулко, раскатисто;
Я до жизни охоч!
Боже, какая сверчкастая
Выдалась ночь!


        *   *   *

В небе – блеющие облака:
Не послушались, видно, сестрицы,
И напились из лужи водицы...
Ветер гладит козлятам бока.

Формула неба

        *   *   *

Когда призовёшь меня, Господи,
Преврати меня в сахар – прошу Тебя,
И раствори меня в небе:
Пусть ему станет сладко.

А потом я прольюсь на землю –
Не манной небесною, нет! –
Обычным дождём или снегом.
Пусть земле станет сладко.


        *   *   *

Луну в наше время
Ничем нельзя удивить:
Ни прекрасной актёрской игрой,
Ни научным открытием,
Ни замечательным стихотворением.
Какие бы ты ни выкидывал
Номера и коленца,
Она отвечает, зевая:
«Всё это я уже видела.
Ничто подо мною не ново.
Поразите меня чем-нибудь.
А если вам это слабо,
То не коптите понапрасну небо».
Ну вот, иди теперь, угоди
Этой взбалмошной и привередливой,
То неприлично худой, то грудастой,
И к тому же амбициозной дуре.


        *   *   *

Небо сыпало белые,
Спелые
Градины,
Виноградины.


        *   *   *

Эта капля дождя,
Уютно примостившаяся
На твоих губах,
Стала средоточием
Вселенной.


        *   *   *

Я предложил свою дружбу
Высокому небу, но небо
Заносчиво и надменно
Нахмурило брови,
Громыхнуло, сверкнуло очами
И разразилось ливнем и градом.
Мою дружбу отвергли также
Луна и солнце, ночные звёзды,
Леса и ветер,
Моря, океаны и горы...
И вот, смертельно устав
От хожденья по дорогам жизни,
Я предложил свою дружбу
Сырой и грешной земле.
Говорят, мы одной с нею крови.
И земля согласилась – с готовностью.
Согласилась на вечную дружбу.
И даже пообещала
Одарить меня вечным покоем,
Избавить меня навсегда
От забот, треволнений,
От кошмаров бессонницы,
И изъявила готовность
Накрыть меня мягким-премягким
Пуховым одеалом...


        *   *   *

В полном одиночестве,
Без помощников и ассистентов,
Принимаю роды
У рассвета.


        *   *   *

Моё любимое занятие –
Смотреть,
Как у новорождённого рассвета
Прорезываются глазки.


        *   *   *

Мне старость приносит мудрость.
Мне мудрость приносит старость.
Я царство отдал бы за утро,
Но царства уже не осталось...


        *   *   *

…И этот день мы тихо проводили, –
Нескладный, тихий, неприметный день.
Всё вроде то же – солнце, клубы пыли...
И лишь чуть-чуть короче наша тень.


Формула неба

Я кое-как представляю,
Как Творец отделил
Друг от друга сушу и воды,
Из каких лучезарных материалов
Вылепил солнце, луну и звёзды,
Сотворил живую и неживую природу...
Но небо, Господи! Небо...
Из чего оно всё-таки выткано?
Ведь небо – это не просто
Воздушная бездна...
Сколько помню себя,
Всё пытаюсь найти и понять
Формулу неба...


        *   *   *

Нескладно всё,
Всё как-то несуразно.
Накладно жить,
Но умирать накладней.
Жизнь отцвела,
Роняет листья праздник.
Дорога нам
Даёт урок бесплатный.


        *   *   *

Однажды
Весенним прозрачным утром
Я прогуливался по небу
И случайно наткнулся
На большой-пребольшой ананас.

– Ты откуда здесь взялся, дружище?
Что здесь ищешь и что потерял?
– Я сто лет уже здесь ошиваюсь, –
Печально сказал ананас. –
С того злополучного дня,
Когда какой-то неладный,
Нескладный, нелепый поэт
То ли спьяну, то ли в телячьем восторге
Забросил меня в небеса.

– Но почему так печально?
И почему так трагично?
Тебе следует этим гордиться.
Ты ведь самый блаженный,
Самый удачливый из ананасов.
Ты – не фрукт, который гурманы
Разрезают на ломтики и кружочки
И бросают в бокалы с шампанским.
Ты – поэтический образ, метафора,
Ты вечен, бессмертен в стихах...

...И ананас засиял,
Расплылся в счастливой улыбке.


        *   *   *

У зимнего солнца –
Проблемы с потенцией.
Хочет греть, да не может.
Ну на что это, солнце, похоже!
Нет тепла,
Только свет да сентенции.


        *   *   *

Эй, река, будь добра – не меняйся.
Я надумал войти в тебя дважды.
В ту же самую реку.
Я не знаю и не понимаю,
С чего это наши учёные
И разные там философы
Так уверенно утверждают,
Что это отнюдь невозможно.
За других говорить не хочу,
Но лично я собираюсь
Разнести в пух и прах их теорию.
Разобью их теорию практикой.
Правда, пока что с утра
У меня ничего не выходит,
Правда, разини смеются,
Надрывают себе животы,
Но мне сейчас не до них
И до их идиотского смеха.
Я вот только чуть-чуть отдохну
И попробую снова...


        *   *   *

Вот и кончилась зимняя ночь.
Ночь играла со мной в чёт и нечет.
Свет сумел эту ночь превозмочь.
А казалось, она бесконечна…


        *   *   *

Представьте себе человека,
Который с утра до вечера
Бродит по берегу моря
И собирает красивые камешки.
Он показывает камешки людям,
А они из вежливости
Натянуто улыбаются,
Неискренне восторгаются,
А уходя, пожимают плечами.
И так – изо дня в день,
Из месяца в месяц,
Из года в год,
Всю жизнь напролёт…
А ведь это одно и то же,
Что таскать воду в сите.
Его труд невостребован.
Он – сам по себе,
А планета сама по себе.
Эй, вы! Что вы так на меня уставились?
Почему вы так странно смотрите?
И не смейте искать аналогий:
Ведь я собираю слова…


        *   *   *

Лупоглазые звёзды
Так влюблённо и зачарованно,
Так восторженно смотрят на Землю,
Словно видят её в первый раз...


        *   *   *

Каждый день
Вечерами
Я выключаю солнце,
Чтоб отдохнуло и подзарядилось.
А по утрам
Спозаранку
Я снова его включаю.

А вы –
ну конечно! –
уверены,
что солнце куда-то уходит,
возвращается вновь и восходит,
что Земля вкруг него хороводит,
всё вращается и вращается,
то уходит, то вновь возвращается...

Оставайтесь в своём заблуждении.
Ну и как же теперь мне не сетовать:
Ведь никому невдомёк,
Что это моими трудами
Солнце гаснет и зажигается.
Хоть бы кто-то сказал мне спасибо.
Интересно, дождусь ли?..





        *   *   *

Бабочка! Бабочка!
Подними настроенье поляны:
На тебя вся надежда.


        *   *   *

Увядшую, рыжую осень
Я назвал золотою,
И она засветилась в улыбке.


        *   *   *

Солнце – маленький мальчик,
Которому в день рожденья
Подарили краски и кисточку.
А больше всего ему нравится
Раскрашивать облака.


        *   *   *

Цветы за стеклянной витриной
Словно птицы в клетках.
Они красиво, тихо угасают
На радость людям.


        *   *   *

Если читаешь
Книгу дождя
И в ней не находишь поэзии,
Ищи причину в себе.


        *   *   *

Дождь жалобно стучится мне в окно
И просит выслушать его рассказ печальный.
И вот он плачет, плачет мне в жилетку:
«Судьба полна превратностей, отвратна...»
Он такой одинокий –
Ну как я ему откажу?..


        *   *   *

Эта маленькая пчела
Знает о клевере больше,
Чем самый великий ботаник.   


        *   *   *

Вечер фосфоресцирует.
В городе самые лишние –
Автомобили и люди.


        *   *   *

Хокку (5-7-5)

Рыжую осень
Я золотою назвал.
Осень зарделась.


        *   *   *

Хокку (5-7-5)

Поэма дождя
Кажется очень нудной? –
Причина в тебе.


        *   *   *

Танка (5-7-5-7-7)

Дождь стучит в окно,
Просит выслушать повесть.
Он так одинок,
Он так сир и печален –
Как я ему откажу?


        *   *   *

Хокку (5-7-5)

Вышел – розовый.
Все шепчутся: «Голубой!»
Ну, дальтоники!


        *   *   *

Хокку (5-7-5)

Ночь умирает,
Чтобы родился рассвет.
Плачу над ночью.


        *   *   *

Поле закапано маками,
Травы с рассвета заплаканы...
Солнце выглянуло – за минуту
Все заботы забыты – вот чудо!


        *   *   *

Душа костра
Воздела руки к небу
И синей струйкой
Потянулась ввысь,
И стала облаком,
И всё искала, где бы
Найти пристанище, и с ним –
Вторую жизнь.


        *   *   *

Зимою даже солнцу
Не встаётся.
Оно всё тянет,
Тянет с пробужденьем...
С постелью неохотно
Расстаётся.
Хомут на шее –
Это восхожденье...


        *   *   *

Небоскрёбы Нью-Йорка,
Подобно Атлантам,
Подпирают небо.
Небоскрёбы Нью-Йорка,
Накинув пастушьи бурки,
Наблюдают, как мирно пасутся
Стада облаков.


        *   *   *

Нас оторвали от земли,
Земля – в обиде.
Как ей живётся там, вдали? –
Никто не видит.

Нас вырвали, как зуб больной.
Мы кровоточим.
Где наши корни? Зверь шальной
Порвал их в клочья.

Неправедный третейский суд
Смешон и жалок.
Нас в жертву зверю отнесут.
Сожрут, пожалуй.

Нас оторвали от земли,
Родной, родимой.
Она осталась там, вдали –
Непобедимой...


        *   *   *

Сверяю с журавлями календарь.
Весну – не солнце – журавли приносят.
Вьют гнёзда на столбах, совсем как встарь,
И улетают, нам оставив осень.


        *   *   *

Вы видели, как в поле плачут маки?
Их плач так надрывен...
Их безутешные слёзы
Капают мне на ладони...


        *   *   *

Не прошло и полдня,
Как роза, дышавшая юностью
И привлекавшая пчёл и жучков,
Растеряла свои лепестки
И стала беззубой старухой...
Пчёлы её сторонятся.
Смотрю на увядшую розу –
Плачу о жизни ушедшей.


        *   *   *

Солнце сосредоточенно
Раскрашивает облака.
Осень тоже не расстается
С красками, с кисточкой.
И только ветер
Перебирает, рифмует слова...
Но он какой-то
Слишком уж ветреный, что ли...


        *   *   *

Эту глупую бабочку
Угораздило родиться раньше,
Чем раскрылись цветочки и почки.
«Дура ты, бабочка, дура, –
Говорю я ей назидательно. –
Ведь тебя неминуемо
Ожидает голодная смерть».
Но бабочка мне не поверила,
Она весело и легкомысленно
Попорхала вокруг меня
И полетела искать в округе
Такой же глупый, как она, цветок,
Которому также приспичило
Родиться ещё до весны.


        *   *   *

«Меня никто не любит, –
Плакал дождь. –
Никто! Никто! Никто! Никто! Никто!»
Неправда, дождь,
Ты славен и пригож,
Мне невтерпёж! –
Когда ты вновь придёшь?
Ты, дождик,
На меня чуть-чуть похож.
Что в жизни ни найдёшь,
То фальшь и ложь, –
Не то. Не то. Не то. Не то. Не то.


        *   *   *

Вниманье! Внимание, люди!
Смотрите, не пропустите!
Сегодня в одиннадцать тридцать
Небо даёт бесплатный
Показательный аттракцион.
В считанные минуты
Малюсенький и невесомый
Клочок белоснежной ваты
Превратится в огромный,
Многопудовый матрас свинца.
Небо громко, грозно и зычно
Зарычит, громыхнёт, зарокочет,
А затем вдруг заплачет –
Так печально, надрывно, навзрыд,
Разразится потоками слёз,
Сразу вдруг успокоится
И как ни в чём не бывало
Улыбнется широкой и светлой,
Лучезарной улыбкой...

Не забудьте, в одиннадцать тридцать.
И, пожалуйста, не говорите,
Что у вас есть дела поважнее.


        *   *   *

Ну что за легкомысленный рассвет!
Всё время расплывается в улыбке.
Какой самовлюблённый, многошумный!
Расщёлкался, журчит, свистит, поёт,
Всё шелестит, трезвонит, барабанит
И опьяняет пряным ароматом, –
Мол, признавайтесь, я ведь бесподобен,
Ведь я хорош, скажите, ведь пригож!..

Да, ты прекрасен, но нельзя же так!
Твоё кокетство просто неприлично.
Ты можешь на минуту замолчать?
Ну хватит же! Ну дай и мне сказать.
Ну дай же вставить хоть одно словечко!
Ах, Боже мой! Ну как же он прекрасен!..





        *   *   *

Раскрыл мольберт, устроился удобней,
Взял в руки кисточку и краски –
Сейчас я нарисую твой портрет,
Болтунья-речка.
Но нет! Не тут-то было!
Я битый час стою перед мольбертом,
А речка всё течёт и всё меняется,
Без умолку болтает и хохочет.
Она меня совсем заговорила!
Я жду, пока она угомонится.
Ах, речка, речка! На себя пеняй,
Моё терпенье, видишь, на исходе.
Я не шучу – вот соберу манатки,
Уйду – и не видать тебе портрета... 


        *   *   *

Капля воды
Прозрачна.
А множество капель воды –
Это синее-синее море.

Капелька воздуха
Также – смотрите – прозрачна.
А множество капелек воздуха –
Это синее-синее небо.

Это фокус почище,
Чем доставанье из шляпы
Зайчиков и голубей.
Это фокус почище,
Чем глотанье ножей и огня.
Но для нас это – даже не фокус.


        *   *   *

Снег идёт, легкомысленный снег,
Бесконечно довольный собою,
Равнодушный к потерям и боли,
Снег идёт, легкомысленный снег.

Снег идёт, удивительный снег.
Он и очень знакомый, и новый.
И опять мы к нему не готовы...
Снег идёт, удивительный снег.

Снег идёт, восхитительный снег.
Для кого-то он станет напастью,
Скрутит руки и свяжет запястья.
Снег идёт, восхитительный снег

Снег идёт, замечательный снег.
Он красиво несёт нам невзгоды.
Настроеньем моим верховодит.
Снег идёт, замечательный снег.

Снег идёт, возмутительный снег.
Хлопья месят холодную кашу.
Город станет огромной парашей.
Снег идёт, возмутительный снег.

Снег идёт, легкомысленный снег.
Он дурачится, строит мне рожи,
Лезет с лаской холодной к прохожим.
Снег идёт, легкомысленный снег.

Снег идет, добродушнейший снег.
Вновь пришел он нахально, без спроса,
Хлопья все на подбор альбиносы.
Снег идет, добродушнейший снег.

Сворой кошек на сердце скребя,
Снег всё вяжет из хлопьев пампуши...
– Ты пришёл – так трави же нам души!
Ненавидя, мы любим тебя.


        *   *   *

Утреет ночь –
Как будто кто-то взял
И капнул света
В чёрное пространство.
Свет жмурился, дрожал:
Был жёлт и мал.
Он улыбнулся
И сказал мне: «Здравствуй!».

Рыхлеет мрак.
Он больше здесь не царь.
И он уйдёт –
Достойно и красиво.
Фонарь – звонарь,
Весь инвентарь –
Янтарь,
Идёт-грядёт
Наездник златогривый.

Вот первый луч
Пронзил своим копьём
Моё окно,
Прищурившись лукаво;
Вторым копьём
Он озарил весь дом,
И солнце вышло
Поразмять суставы.

А свет ещё не муж,
Но и не паж.
Не мне его журить
За шалопайство.
Пусть мечет копья,
Ловит свой кураж...
Я тихо отвечаю свету:
«Здравствуй...»


        *   *   *

Ах, сегодня у солнышка – жар.
Ах, бедняга! Мне так его жаль!
На термометре – сорок один.
Может, дать ему сульфамидин?

Солнцу нужен постельный режим.
Ну же, солнце, давай полежим.
Нужно, солнце, чуть-чуть отдохнуть.
О работе и думать забудь.

Отлежись, оклемайся чуток,
Отоспись – подождёт твой восток.
Бредишь, бродишь, глаза мне слепя.
Даже больно смотреть на тебя.

Солнце! Ты – как капризный малыш.
С пылу-жару всю Землю спалишь.
Отведу-ка тебя я к врачу.
И не смей говорить: «Не хочу!»

Я тебе помогу, но пока
Пусть накроют тебя облака.
Жар спадёт, и ты снова взойдёшь;
Будешь ласков, улыбчив, пригож.

Подлечись. Отдохни. Будет толк.
Станешь весело в небе кружить.
А работа – работа не волк,
Никуда она не убежит.


        *   *   *

Лежу на спине, загораю.
Море плещется над головою.
Солнце плещется в море.
Поворачиваюсь на бок.
Море плещется справа.
Солнце плещется в море.
Но куда подевалось небо?
И почему это солнце пасётся
Совсем не там, где ему полагается?
Озираюсь вокруг –
Повсюду плещется море.
Чтобы увидеть небо,
Закрываю глаза.


        *   *   *

Я, как и вы, был уверен,
Что солнце тусуется в небе
И отражается в море.
Но вчера я увидел воочию,
Как солнце плескалось в море
И отражалось в небе.
И вот я в полном смятении,
В самых растрёпанных чувствах:
Не знаю, кому теперь верить –
Своим глазам
Или россказням разных учёных...


Хокку (5-7-5)

Брожу по парку.
Выгуливаю мысли.
Пусть порезвятся.


        *   *   *

Всё, что вечно, – чужое, другое;
Все статичное – пасторально.
Мне деревья роднее, чем горы.
Отцветают, как мы, умирают...


        *   *   *

Ранняя осень
Похожа на раннюю старость,
Рыжая россыпь рассвета –
Заслуженный приз.
Жухлая проседь полей
И усталость, усталость;
Грустные думы о том,
Что так мало осталось,
И не понять –
То ли вверх ты идёшь,
То ли вниз...


        *   *   *

Я не видел тебя, Океан.
Я всю жизнь предвкушал нашу встречу.
Встречи не было, были предтечи.
Ты при встрече мне раны залечишь,
Мы не будем друг другу перечить.
Я не видел тебя, Океан.

Я не видел тебя, Океан.
Как нечестно и несправедливо!
Мы похожи: мы оба ворчливы,
Я такой же, как ты, терпеливый,
Нами правят приливы, отливы...
Я не видел тебя, Океан.

Посмотри на меня, Океан.
Я ведь тоже – одна из песчинок.
Ты был грустью моей беспричинной,
Мне и небо казалось с овчину;
Мы – большие с тобой дурачины.
Посмотри на меня, Океан.

Ты заменишь мне дом и семью.
Я с тобой никогда не расстанусь.
Я в песок превращусь, я останусь.
Будем вместе реветь беспрестанно,
Ты – талантливо, я – бесталанно.
Ты заменишь мне дом и семью.


        *   *   *

Жара. Жарынь. И даже в жёлтом «Же» –
Медвежья неуклюжесть, жир и жало.
Жжёт солнце-шершень, мечет в нас кинжалы,
Куражится в жужжальном вираже.


        *   *   *

Ночь поменяла чёрный плащ на серый,
Пришла прощаться: «До свиданья, ночь!»;
Ты послужила правдою и верой:
Без сна писал стихи,
До сна охоч...


        *   *   *

Небо упало вниз
И обернулось морем.
Море взметнулось ввысь
И обернулось небом.

Какой-то учёный чувак
Нацарапал резцом на скрижали:
«Вода в природе
Совершает круговорот».

Небо было как небо.
Море было как море.
И только в глазах поэта
Небо падало вниз
И превращалось в море,
Море взмывало ввысь
И превращалось в небо.

Но под рукой у поэта
Не оказалось резца и скрижали,
И его нерождённая песня
Растворилась в высоком небе,
Растворилась в глубоком море,
Растворилось в порыве ветра.


        *   *   *

Какого цвета свет?
Вопрос, похоже, праздный.
Ответа вроде нет.
Все это несуразно.

Какого цвета свет?
Свет – светлый, яркий, бледный.
Но это всё – не цвет.
А может, свет – бесцветный?


        *   *   *

Я брожу под дождём
Без плаща, без зонта –
Человек дождя.

Ветер жжёт мне лицо,
Проникает до самых костей.
Я упрямо навстречу иду –
Человек ветра.

Бесконечная ночь
Разложила свой вечный пасьянс
Из баранов, слонов и верблюдов,
И просит, чтоб я посчитал.
Я считаю, сбиваюсь со счёта –
Человек ночи.

Ритуальное солнце
Брюзжит и жужжит, словно шершень.
Я в защитных очках и в бейсболке,
Мне не нужно скрываться в тени.
Я ему подставляю ладони –
Человек солнца.

Я родом из праха,
Всю жизнь я по праху ходил.
Моё время придёт,
И я в прахе опять растворюсь –
Человек Бога...


        *   *   *

В лоне тучи рождается гром.
Он пока что зависит от тучи,
Крепко держит её за подол.
Затем отделяется
И отдаляется,
Громко кричит,
И при этом
Гневно сверкает очами…


Бессонница

Ещё не скоро воробьиный гвалт
Оповестит о близости рассвета;
Ещё не скоро задрожит асфальт
И солнце вдруг пульнёт из арбалета;

Ещё не кончились верблюды и слоны,
Которых насчитал с десяток тысяч;
Бессонница объелась белены.
Эх, взять бы, отхлестать её и высечь!

Бессонница! Душа твоя черна,
Черны твои полотна, гобелены.
Вот доберусь до крайнего слона,
И утро снизойдёт, как избавленье.


        *   *   *

Как ужасно волнуется небо!
Небо снова в преддверии шторма.
Оно вот-вот опрокинется навзничь
И обнажит своё дно.
Мне никогда еще не доводилось
Видеть небо таким взволнованным.
Сбившись в кучу,
Белеют и блеют барашки.
Ветер рвёт паруса, рушит мачты;
Здесь и буря, и шквал, и тайфун,
Ураган и цунами;
Хлёсткий ливень, и град, и гроза.
И это всё – в сопровожденье грома
И вспышек молний – атрибутов шторма.

А через несколько мгновений –
Полный штиль.
Ну, абсолютный штиль,
Ну просто – тишь да гладь.
И небо смотрит ясными глазами
И улыбается – с кокетливым прищуром,
Широкою младенческой улыбкой.
Как будто не было ни шторма, ни грозы.


        *   *   *

Хокку (5-7-5)

Аисты в небе
Дают открытый урок
Плаванья клином.