Жертвенник. О сакральном и профанном литературного творчества

На чтение потребуется 12 часов | Скачать: doc, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Ну что ж, нельзя не воздать должного догматической убежденности, с которой Бердяев выстраивает свою концепцию. В Бога можно верить, можно не верить, это интимное дело каждого, но, по крайней мере, мистическое толкование мироустройства позволяет найти объяснение ключевому вопросу моего исследования: что за неясный призыв влечет человека к литературному творчеству?

Это правда: стоит в Бога поверить, и жить становится легче. Как минимум, исчезает безысходность самокопания. Многие вопросы снимаются. Мы все – в руках у Всевышнего. Да свершится воля Его!

Для писателя это значит – писать.

С позиции мистики вполне объясняется, Кто выталкивает человека в сущностное одиночество, Кто присутствует в глубине его подсознания, Кто водворяет его в «срединную точку», Кто снимает границу между жизнью и смертью... Во всем этом, в человеке и вне человека, внутри и снаружи, имманентно и трансцендентно, вне пространства и времени – Он, Абсолют, Бог. Отсюда же становятся ясным и происхождение гениальности, и сверхзадача, возлагаемая на творящего, и требуемая от него жертвенность. И главное – в кажущейся стихийности всякого творческого почина заложена стройная логика космического провидения.

В это можно верить, можно не верить, но, оглядываясь на ХХ век, нельзя не признать, что во многом Бердяев был прав: культура последовательно разлагается, бунтарские формы добивают искусство, реализм деградировал, символизм исчерпался, постмодернизм довершает распад. Стоим ли мы на пороге рождения иного искусства? Пока не понятно. Панискусство? Может быть, интернет – это начало его? Во всяком случае, ощутимо, что началась новая эра. Будет ли она теургией? Трудно сказать.

Между тем на фоне современного культурного хаоса мерцает извечное: в художнике подлинном присутствует жажда иного. Она была во все времена, но, может быть, в самом деле, его основной инстинкт – инстинкт теургический? Если вспомнить, как соотносятся профанное и сакральное, очень похоже, что развитие творчества – направление к теургии. Впрочем, всё это – термины. Одно несомненно: за хитросплетением различных терминологий, вырабатываемых каждой эпохой как собственное открытие, проглядывает параллели из разных эпох, которые в чем-то сходятся. И еще, несомненно, как ни тяжко это принять, любое искусство рождается в сфере сакрального, и если художник следует его зову, он удаляется от профанного, он отталкивается от «тихой пристани жизни», от «своего домостроительства», от «безопасного устроения», притом что он сам со своими творениями, как правило, «не принимается миром». В любую эпоху искусство требует жертв.

На этом тревожащем обобщении предлагаю оставить прогнозы, то есть, воздержаться от спекулятивного фантазирования, а рассмотреть некоторые отдельные аспекты жертвенности искусства, опираясь на работу Бердяева.