В конце тоннеля

Держись земли!..

"Держись земли!" – он это понимал,
Но для него земля была недостижима,
Воздушная стезя "самообман"
Увы – судьба,
Как несвободность джинна,
Как неспособность всякого нажима,
И уж тем паче сверху, на себя...

* * *

Приятно всё же будучи никем
На глянцевые щериться Канары,
И корчевать их стриженный Эдем,
Твердя строку интернационала.

Приятно не увидев счастья в деньгах
И вдохновившись тем, что озарен,
Во всех своих разглядывать хотеньях
Отчетливые право и резон.

И в этом праве требовать аванса,
Кося лиловым глазом из-за шор,
И не сдаваться, и не задаваться
Бессмысленным вопросом: «А за что?»

Детонация

Я забыл себя в прошлом давнем,
И в далеком не вспомнил будущем,
Что на шее казалось камнем,
Отлетело на выстрел пушечный.

Я, возможно, достигну поверхности,
Повсплываю шматьями, взорванный,
Жемчуг, взятый с глубин неизвестности,
На багры разменяю с возрастом.

Только вспомню ли, время ли, место ли,
Где безликую шею над кручею
Не безмолвьем валунным отметили,
А подводную миной колючею.

Голос

"За здоровие!" – за здоровье
Они пили, как пьют от радости;
Это вымышленная история,
Не заслуживающая быть правдой,
Не заслуживающая быть рассказанной,
Даже быть до конца домысленной –
Лишь фантазией, смутной, неразвитой
В голове проносится взмыленной,
Растревоженной толпами, давками,
Обезжизнивающей движностью,
Тем, что к жизни в нагрузку дадено,
Тем, что стало самою жизнью.
Они перебегали улицу,
Как газетную наискось полосу,
Дома дети уже уснули
И поэтому слышали голос,
Этот голос… И скрежет шинами.
Обездвиженность и смятение
В лицах суетных чьими-то жизнями
Воцарились окрест на мгновение.

В конце тоннеля

Когда метро набьет нутро
            тоннеля
Донельзя
            фасолью варенных вагонов
И в каждом задергает в кукольных позах
Микробов
            числом до трехсот человек,
Попробуй
            на фоне задернутых век
Впервые увидеть вдыхаемый воздух,
Тоннельный,
            анальный,
                        предвыходный воздух
Увидеть, как пыль на просвет.

Вопрос

Ну а хватит ли силы духа,
Подбирая за каждым дышащим
Каждый выдох, сказать: "Ни пуха"
И тотчас на известном пути
Отковырывать камень за камнем,
Путь которыми
Этот вымощен,
Как надгробьями,
И на каждом
Разбирать бесконечный петит
Попилярных Сизивовых линий,
И под каждым
Раздавленный шмат
Первородства – из крови и глины,
Что по новой размят,
Опорожнен,
И оставлен до срока в Земле,
Находить...
И, насколько возможно,
Представлять на гончарном столе

Воскресенье

            "Ночь тиха, пустыня внемлет Богу и…"
                                                М. Ю. Лермонтов

нет атмосферы,
Где бы было бесполезней,
Из круговерти
            беспокойства
Шагнув,
            пытаться превозмочь
Ночь
Подмосковья  –
В интровертке
            этой летней
Угаснет мысль,
            застынет даже
Неугомонная
В циклическом движении
Воды и света
Животочащая мощь,
Как выражение
            безмолвия
                        пейзажа.
Поется верно –
Как сказать про эту ночь?
Поется верно –
То ли песню через поле
Случайным ветром
            из соседних
Едва доносит деревень,
А может все,
            что было до и будет после,
Как в опереточной
            беседе
Многоголосит в голове;
Овен
            вступает со змеей
В противоречие,
                        и нет его серьезней –
Два бедных регента,
Присматривать за мной
Обоим вверено,
Он звездный,
            где-то в небе,
Она ж во времени
И, стало быть, за нею
Права делить на этот и иной
Мои миры
            в урочную секунду,
Но я надеюсь, что причастности
                        к искусству
Заслуживают все же внеземной
Своею частью –
                        на какой-нибудь орбите,
Где за юпитером юпитер
Горят,
            слепя – сокрыв судью,
Где говорят:
"Страдайте и любите",
Предписывая каждому судьбу
Для воплощенья
            произвольной темки,
Чтоб некий староста
            в ней выискал мольбу
И путь к спасенью:
В чем же смысл,
            раз отметки
Давно проставлены
            у каждого на лбу?
И с датами
            все ясно
                        с Воскресенья:
До дня недели
            учтено –
В каком году
Кому от язвы
На прокуренной постели,
Кому в окно
В шизофреническом бреду,
Что все равно,
            на самом деле.
Давно все ясно –
            глупо спорить
И праздно сетовать:
"Тяжелый понедельник
Нам Воскресением
            написан на роду".
А то, что всеми
            он чуть-чуть недоживаем,
Есть повод апостериори
(Что значит –
            будучи в гробу),
Вернуться к теме:
                        "Быть, не быть",
Вот полежим, порассуждаем,
Успев остыть,
            о виноватых,
Сквозь так коварно
                        безвозмездно
Приуготовленный нам быт
Не разглядевших того места,
Где б оправдалось наше "быть".
Где пахло августом и сеном
В прохладном воздухе
От скошенным полей,
Где наверх
            близким Воскресеньем
Из каждой звездочки
Заманивал елей.
А свет людей,
Не смогший вырваться из точек
Далеких ферм,
            поселков и платформ,
Едва струился,
            как заброшенный источник,
Оставленный для всяческих проформ,
Где в этих точках
Был пришпилен так небрежно –
В натяг на обруч горизонта –
Богатый звездный небосвод,
Где летней ночью,
Штильной и безбрежной
Когда-то не было резона
О жизни
            думать наперед.

Захват

Вчера в метро я наблюдал захват –
Точь-в-точь за цель цепляется локатор.
Хотя он не был истребитель: дипломат
Очки, вихры – такие не влетят
В рекламный снимок или в телекадр,
Они влетают только впопыхах
В чуть перед носом не закрывшиеся двери.
Она стояла с книгой на руках
В привычной вызывающей манере:
Демонстративно отрешенная в сознаньи
Своей неразрешенной красоты –
Внекосметического женского всезнанья –
И, будто впрямь погруженная в очерк,
Старательно пахала гряды строчек,
Смотря, чтоб носом не испортить борозды.

Но он влетел, шурша растрепанной газетой,
И поднял массу любопытствующих глаз
Вокруг себя. Задета
Этим вихрем
Она взглянула и мгновенно опустила
Точеный свой плужок обратно в рыхлый,
С таким достоинством распаханный рассказ,
На что я прошептал: «Не тут-то было»
И снова угадал, в который раз:
Прошло секунды две – стянулись грядки
И борозды,
Как нитки,
В узелки,
И вот уже без гордости,
Украдкой,
Не отвлекаясь якобы от книги,
А просто думая по поводу строки,
Она бросает в направлении шуршанья
Второй, предсказанный, зондирующий взгляд,
Из под которого, секретность нарушая,
Вот-вот пробьется ожидающе раздетый
Взгляд номер три. Элементарно –
Есть захват!
Очередная метрополитайна,
Из тех, что сотню за кроссворд, поверх газеты
Разгадываешь, глядя наугад.

Кому и сколько должен выдать их, продать их
Связаться с телом вздумавший фантом?..
Взлетая «Стелзом»,
Незаметный на радарах,
Я покидаю проклятый вагон