Годины

На чтение потребуется 1 час 45 минут | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

– Товарищ лейтенант, разрешите обратиться? – перед Сергеем Яровеевым вытянулся посыльный курсант-третьегодок.

– Обращайся.

– Товарищ лейтенант, вам приказано начальником училища прибыть в его кабинет.

Яровеев быстро застегнулся, одернул на себе форму и бегом направился к главному корпусу. И хотя у Сергеея был уже диплом с отличием, и он третий день носил офицерские погоны, робость перед боевым генералом, Героем Советского Союза, всё равно была.

Яровеев вошёл в приемную, доложился и просил дежурного по корпусу доложить генерал-майору Слюсарю о его, лейтенанта Яровеева, прибытии. Через несколько минут Сергей стоял по стойке смирно перед обычным на вид человеком, отнюдь не богатырского сложения. И лицо у него было не героическое, обычное мужское лицо с острым и узким подбородком. Не тем, киношным, с ямочкой посредине, выдающим непоколебимую мощь советского командира, а таким, как у всех.

 

Ещё через полчаса лейтенант Яровеев собирал походный чемоданчик. Ему перед назначением, как отличнику учёбы, боевой и политической подготовки была выделена санаторно-курортная путёвка в один из домов отдыха Министерства обороны.

Целых двадцать дней можно было наслаждаться полной вольницей. Не вскакивать в шесть утра по приказу, не бегать на физзарядку, не сидеть в душном классе или не потеть на полосе препятствий, не ложиться спать по слову «Отбой». Можно было всё: читать книгу, ходить в кино и бассейн, посидеть в ресторане, поиграть в бильярд, можно даже было завести романчики-амурчики с какой-нибудь местной работницей из буфета. Но ничего этого у Яровеева не получилось. В первый же день в санатории он вскочил с постели в шесть утра, заправил кровать, и через полчаса уже бежал по мокрым от росы дорожкам санаторского парка. Тут его и настигла девушка. Она встала с ним в пару и, не произнеся ни слова, бежала рядом. Сергей свернул на спортивную площадку, она туда же. Он свободно прошелся по рукоходу, она повторила, только с неимоверными для девушки усилиями. Уже из некоего интереса Сергей подбежал к турнику, подпрыгнул, ухватившись за перекладину, десять раз подтянулся, сделал подъём переворотом, крутнул солнышко. И все это время он наблюдал за своей юной незнакомкой, у которой подтягивания ещё как-то получились, а вот с подъёмом не выходило. А он специально повис на турнике, сделал мах, потом, кульбит, вылет с переворотом, и ужасно этим гордился. И только когда, довольный собой, гордый за собственные силу и ловкость, встал на землю, заметил, что девушка сидит под турником на песке и плачет.

– Вы ушиблись? – он поспешил к ней и немного удивился сам себе.

До этого момента заговорить с девчонкой вот так запросто не получалось. Хотелось, но не получалось.

– Ничего я не ушиблась. У меня силы нет.

– А вам это очень нужно?

– Нужно.

– Зачем?

– Отстань, – девушка вскочила и побежала к аллее.

Она оглянулась. Сергей стоял и смотрел ей вслед.

 

Через неделю он знал, что Марина Давыдова – дочь майора Давыдова, проходившего службу в ДРА, живёт с бабушкой в небольшом сельце за тридцать километров от санатория. Марине выделили путёвку в санаторий Министерства обороны как дочери погибшего офицера, исполнявшего интернациональный долг. На малую родину Марины можно было посмотреть одним глазком, если с утра устроить марш-бросок, а поздно вечером вернуться в санаторий, чтобы за нарушение дисциплины не отчислили раньше времени. Сергей с таким решением согласился. На утренней зорьке, когда ещё спали птицы, они перемахнули через забор и лёгкой трусцой отправились по грунтовой дороге в направлении села.

Вскоре показалась долина реки. С одной стороны тянулись заливные луга, с другой к самому обрыву подступал сосновый лес.

– Как у нас, – сказал Сергей, показывая на обрывы и лес над рекой. – Я тогда ещё маленький был, с отцом жил, но почему-то реку и лес помню лучше всего. Ещё церковь помню, разбитую такую, но очень крепкую. Когда её рушили, папа на её защиту встал. А потом его увезли. И я его долго ждал.

– Я тоже ждала отца, – сказала Марина. – Я, пока в школе училась, с мамой жила. Так положено. А когда в институт поступила, приехала в это село, к бабушке. К папиной маме, сейчас здесь медсестрой работаю, а учусь в медицинском. Я ждала. Он два раза к нам в отпуск приезжал. Он такой ласковый был, заботливый, сильный и справедливый. А потом… – она замолчала.

 

– Ты в медицинском на инструктора по лечебной физкультуре учишься? – спросил Сергей.

– Нет. На хирурга-травматолога.

– А зачем тогда бегаешь, на турник лазаешь?

– Хочу в десантное училище поступить и стать снайпером. Я в Афган поеду и за папу отомщу.

– А я? – он остановился.

Стоял растерянный и потрясенный.

– Что – ты? – спросила Марина.

– Куда же я вернусь? Где у меня будет дом? Где у меня будет Родина?

Она не ответила. Сергей шагнул к Марине. Его крепкие руки обняли её.

 

Потом они добрались до села. На взгорке, над широким речным плёсом томилась на июньском солнце разбитая церквушка. Её не снесли, но и не ухаживал за ней никто. Казалось, что доживает церковка свои последние десятилетия, а потом придёт срок, намочат её очередные осенние дожди, и она растает, растечется хлябью под ноги немногочисленных жителей умирающей русской деревни.

– У нас казачья станица была. Харлушинская. Её основал герой 1812 года казак Харлушин. Он служил в полку вместе с Орловым-Денисовым, участвовал в Бородинской и Лейпцигской битвах, потом был послан в Оренбургское казачье войско. За доблестное несение службы и торговые сношения с ханствами был награждён землёй, на коей и основал станицу.

– Прямо историк. У меня отец тоже историком был. И про казаков хотел книгу написать. Не успел.

Сергей и Марина побыли у бабушки, потом сходили к разрушенной церкви, потом на противоположный берег реки, где на большой поляне среди соснового леса было деревенское кладбище.

Поздно вечером возвращались в санаторий. Сергею хотелось, чтобы на этой пустынной дороге появились враги, или что-нибудь случилось другое, и тогда бы он спас Марину. Лучше её Сергей уже представить никого не мог. Он нарвал в поле огромную охапку ромашек. Зачем-то забежал вперёд, запнулся и свалился в траву. А она шла, гордая и величавая, на фоне светлой полоски догорающего в закате неба.

 

Когда закончился его срок пребывания в санатории, и Марина провожала его на автобусной остановке, он, держа её за руку, сказал:

– Я обязательно вернусь в ваше село.

– Зачем? – удивилась Марина.

Наверное, она ждала каких-то других слов, других признаний, а в его памяти ниоткуда, из темноты прошлого, всплывали слова, которые не появлялись на свет двадцать лет:

– Тут мой дом. Тут будешь ты. Ты будешь меня ждать. И я обязательно вернусь. Вернусь на Родину.

– Возвращайся, – прошептала она.

– А когда я вернусь, у нас родятся казачата. Одного будут звать Гришей, а другого Володей.

– Ладно, – согласно кивнула она.

Подошёл автобус. Сергей поднялся в него.

В пыли местного проселка уплывала Марина, и вместе с нею уплывало лето 1987 года.